Ностальгия - Страница 9

пался. Ноги напрочь оторвало. Только и мелькнул жопой в воздухе.

— Блин! — с чувством говорю я. — И до вас докатилось, значит?

— Что значит, “и до вас”? — подозрительно спрашивает Гус. — С нас оно и началось. В колонны на марше стреляют. Тропы в джунглях минируют. В военном городке снайпер двух баб замочил. Среди бела дня. Из магазина шли.

— Я думал, только у нас такое говно, — качаю я головой.

— Оно везде. И скоро каша будет крутая. Все к тому идет. Жопой чую. На Тринидаде часовые уже конкретно оборону держат. Стреляют там каждый день. Боеприпасы оттуда вывозят, склады чистят. Увольнения отменены. Тут еще попроще, у англиков. А у латинцев — полная труба. Ты в курсе, что у них набор запрещен? Больше оттуда ни одного рекрута. И всех, кто оттуда призвался, потихоньку перевели к черту на кулички. Независимо от званий и заслуг.

— Чего, думаешь, заварушка будет? — я понижаю голос.

— Тоже мне, тайна, — хмыкает Гус. — Однозначно будет. Все бы ничего, но эти их лозунги “Шеридану — демократическое правление” да “Долой имперских оккупантов”… Сам знаешь, Генрих и не за такое в пыль растирал.

— Давно пора, однако — задумчиво замечаю я. Гус только молча кивает.

За разговором мы незаметно опорожняем несколько кружек. Приятное легкое опьянение охватывает меня. Я всегда был слабоват на спиртное. Бар постепенно наполняется народом. Голоса, смех, звон посуды и музыка начинают сливаться в неповторимый звуковой фон, присущий небольшим забегаловкам. За этим фоном я не сразу слышу трель коммуникатора. Ника. Я совсем забыл про нее.

— Ты где, чудовище? — спрашивает она.

Гус с любопытством косится на ее лицо.

— Я в “Треске”, кошка, — говорю я с улыбкой, — Встретил старого друга.

— Алкоголик, — шутливо выдает Ника, — Познакомил бы нас, что ли?

— Конечно, милая. Дорогая, это мой друг Эрнесто Фар. Уорент-офицер морской пехоты. Эрнесто, это Ника Шкловски… мой близкий друг.

— Рад знакомству, мисс, — склоняет коротко стриженную голову Гус.

— И я рада, Эрнесто. Вы посетите нас сегодня?

Все— таки Ника бесподобна. Откуда эта интонация у дочери мелкого имперского служащего? А эта улыбка?

— Увы, мисс, не сегодня. Через час я должен уехать. Мне очень жаль, — чопорно говорит Гус.

— И мне жаль, Эрнесто, — цветет улыбкой Ника. Поворачивается ко мне, — Ты заедешь за мной, чудовище?

— Да, через часок, дорогая.

— Я уж подумала, ты меня бросил, — хихикает Ника. Улыбается Гусу и обрывает связь.

— Не дождешься, — говорю я, пряча коммуникатор в карман.

— Ну, все-таки жизнь твоя не так пуста, — подкалывает меня Эрнесто.

— А то!

Оставляю Гусу свой номер. Беру с него обещание позвонить сразу, как только будет в Зеркальном.

— Слово! — божится Гус.

Я смотрю в его лицо. Продубленное солнцем, битое морским ветром и песком. На мощные желваки. На морщины вокруг глаз. На седые виски. Гус не то, чтобы сильно сдал, но стал как мореное дерево, что ли. В нем трудно узнать того, прежнего, молодого и бесшабашного Гусеницу. Трудно, ноОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com