Носитель гена дракона (СИ) - Страница 3

— Может, ну его, эти правила? — примирительно спрашиваю, упираясь всеми ногами. — Вся эта связь до конца жизни и после. Представляешь, ты умрешь, а я тебя и в загробной жизни достану. Подумай. Ты же по службе дальше пойдешь, если никто о нас не узнает. Давай лучше разойдемся по-хорошему? А это, — указываю на плечо, — и обезвредить как-нибудь можно. Остальное по плану: ты — на войну, я — в Академию.

Я, конечно, приукрашиваю. Чтобы образовалась такая связь, которую не разрушит даже смерть, нужно очень долго провести времени вместе в непосредственной близости друг от друга. Что значит «непосредственная близость» никто не уточнял, но главное правило — чем дальше, тем лучше.

— Согласен, — уверенно соглашается Микки. — Ладно, иди домой. Я что-нибудь придумаю, что сказать матери. Если ты со мной поедешь, встречаемся завтра на рассвете на выезде из города, у Воробьиных ворот. Поезд отходит в семь сорок. Сядем в самые дальние друг от друга вагоны, а в столице я усажу тебя в экипаж, и больше мы не увидимся, никогда и ни при каких обстоятельствах. В этот город я не вернусь.

— Спасибо тебе! Больше не увидимся, меня устраивает! — искренне благодарю и спешу отдернуть руку. Чем бледнее будет знак, тем лучше для нас обоих. Микки кивает, а я со всех ног бегу домой от этого ужаса, по дороге хваля Провидение, что мне повезло.

Но…

— Кайли, почему ты дома? — разрезает тишину недовольный мамин голос. Священные драконы, я же тихо кралась, ни одна половица не скрипнула! Я благоразумно решаю промолчать и замереть, спрятавшись за шкафом, куда только что закинула предвенечное платье, оставшись в своем любимом синем. Но всевидящее мамино око найдет везде.

— Так, — эта женщина с легкостью дергает шкаф. Упирает руки в бока, серьезно глядит на меня, насупившись. — Ты почему здесь? Томас! Твоя дочь все-таки сбежала из-под венца!

— Мама! — восклицаю я, вкладывая все возмущение и обиду, но из-за маминого плеча уже появляется почти лысая папина головушка.

— Доча! — рычит он. Шкаф со скрипом сдвигается в сторону и теперь перегораживает проход выход из моей комнаты. Зато я обнажена перед суровым взором родителей. Только отец не намерен церемониться: подходит вплотную и с легкостью быстро забрасывает меня на плечо, даром что оборотень, я даже пикнуть не успела. Какой позор!

— Отпусти! — ругаюсь и стучу кулаком по мощной спине. Только папе все равно. — Мы же не в каменном веке живем!

— Вот именно, — парирует мама, любезно открывая папе дверь. — Замужество — это правильно, это необходимо. Лучше не кричи, Кайли, нечего привлекать внимание.

Грозно выдыхаю, но, устав бессмысленно колотить воздух, решаю договориться с другой стороной. В жизни бы не подумала, что мои родители окажутся такими предателями! Это они еще про Академию не в курсе. А то заставят еще дожидаться муженька, сидя дома и вышивая салфетки.

Теперь осталась надежда на суровую маму Микки. Правда, эту женщину все боялись, и я не была исключением. Один ее взгляд чего стоит. Такой испепелит всех близстоящих. Все детство думала, что она из троллей: слишком сбитая, с серыми волосами и ни капли не красивая. А еще Микки совсем не нее не похож.

Отец всходит по ступенькам и свободной рукой уверенно стучит в дверь три раза: так принято действовать ближайшим соседям, дабы хозяин дома знал, кого принесла нелегкая.

Дверь открывает мама Микки. Это понятно по шороху домашних тапочек по порогу.

— Принимайте беглянку, — говорит отец. Я только фыркаю. — Куда нести?

— Вон туда, — сразу реагирует мать Микки. Дайте драконы памяти вспомнить, как ее зовут. То ли Вара, то ли Хельга. Иначе какой же диалог, коль имя собеседника не знаешь. — Женишка я тоже заперла. Как чуяла, что они в сговоре.

Отец проходит мимо женщины, и я успеваю на нее посмотреть. Поверх ее серого платья повязан старый бледно-розовый передник, седые волосы убраны в неряшливый хвост, а синие тапочки на вид старше всей нашей деревни.

— Папа, поставь меня на землю сейчас же! — требую, когда на секунду увидела открытую деревянную дверь с торчащим засовом. Именно в этом направлении и движется отец. Я точно ни за что оттуда не выберусь!

— Кайли, ну в доме-то соседей веди себя прилично, — шипит мама и поворачивается к соседке с милой улыбкой: — Ах, Хельга, эти дети такие непоседливые.

— Да, мы такими не были, — ворчит мать Микки, а моя злость чуть убавляется: теперь я хотя бы знаю, как ее зовут.

Меня ставят на землю в маленькой комнатенке, через пару мгновений дверь закрывается и глухо хлопает засов. Медленно выдыхаю и поворачиваюсь к окну: таки и оно зарешечено. Тьфу ты!

— Микки? — тихо зову, прислонившись к соседней стене. Вдруг он там? Вместе выберемся. Но ответом мне служит тишина. Замираю, прислушиваясь к звукам снаружи: ушли ли родители. И как раз хлопает входная дверь. Так, пора приступать к дипломатии. Когда-нибудь Хельга придет покормить меня и обязательно сдастся перед здравым смыслом. Все-таки сын все равно уедет учиться, может, и не вернется даже.

Только когда дверь моей «тюрьмы» открывается, женщина меня припечатывает таким взглядом, что из головы мигом вылетают все заготовленные слова. В ее руках миска с рагу, которую она с брезгливостью ставит на прикроватную тумбочку.

— Слушай, девочка, ты мне не нравишься, — прямо говорит Хельга. — Мне жаль, что именно ты станешь женой моего Микки. Но кто я такая, чтобы спорить с Провидением? От него не уйдешь. Даже хорошо, что Мик уходит в армию. За это время я тебя как раз воспитаю.

И дверь захлопывается. Я несколько секунд пялюсь на нее, прежде чем понимаю, что стою с открытым ртом. Ну родители, ну услужили! Со всей злости ударяю ногой по двери. Пусть грохочет, пусть Микки услышит, что я здесь, и спасет меня! Но предательница-дверь не издала ни звука. Даже не скрипнула!

В общем, буяню я долго, пока совсем не выбиваюсь из сил. Что ж за напасть-то такая? Надо было прийти сюда под ручку с Микки: быть может, меня хотя бы в академию отпустили бы. А теперь…

Гнев сменяется слезами. Ладно-ладно, устрою протест и есть не буду.

Потом все опять переходит в фазу гнева. Потом слезы. И так всю ночь, пока я совсем не прихожу в отчаяние. За окном начинает светать. Небось Микки сейчас собирается в дорогу… Ну точно: в доме слышится возня и громкий каркающий плач.

В отчаянии еще раз ударяю со всей силы по двери. Только вконец отбила ногу, а звука никакого. Словно заколдованная.

Точно, магия! Идея проходится по оголенным нервам рябью. Я не могу колдовать с серебряной цепочкой на шее, но пусть я знаю о магии совсем немного, мне кажется, что я чувствую ее внутри. Она как лава, что пока не изверглась из жерла спящего вулкана.

— Пожалуйста, милая, проснись! — страстно шепчу. Да простит меня Провидение за такое самовольство!

Внутри что-то колыхнулось, как будто зажглась свеча.

— Пожалуйста, — повторяю тише. — Ты видишь, что если мы не выберемся отсюда, то не сможем выпустить тебя на волю.

В груди становится теплее, приятное жжение пробегается по венам.

— С кем ты разговариваешь, девчонка? — слышу за стеной ворчливый голос, и я теряю связь с теплом. Внутри вдруг такой холод пробирает, что невольно ежусь.

— Пожалуйста! — прошу активнее. Тепло вновь елозит где-то в районе сердца, а потом скользит по рукам до ладоней. Цепочка на шее нестерпимо нагревается, я сдергиваю ее одним рывком. В этот момент открывается тяжелая дверь, я вижу грозное лицо Хельги как будто со стороны. В голову впиваются тысячи эмоций, они усиливаются, клубятся, бурлят и… взрывают мир вокруг ослепительным светом.

꧁Глава 2꧂

Несколько секунд моргаю, привыкая к полумраку помещения. Дверь открыта настежь, она перекошена от того, что держится только на нижней петле. Это же какая сила ее так?..

Святые драконы, а где Хельга? Оглядываюсь по сторонам. В ушах звенит, от резких движений начинает мутить. Медленно понимаю, что вот она, свобода, нужно срочно бежать за Микки! Но где же Хельга?