Ноша - Страница 5
– И больше пока радоваться нечему, – подытожил он, – ибо будущее наше туманно, так что будем уповать на Бога, которого нет. Как заверял ваш классик, «это медицинский факт».
– И всё же надеяться на Него надо, – подключилась к нам немка-писательница, я её имя забыла. – Тем более сейчас, когда Россия Крым захватила.
Я про себя решила, что уж кого, кого, а её переводить не стану, пусть мне грозит голодная смерть, и со всей любезностью, на какую была способна в тот момент, сообщила:
– Моя подруга-крымчанка рассказывала, что люди крестили бюллетени голосования перед тем как их опустить. И – что ничего не проплачено. Войска называют «зелёными человечками» – любовно. Их мало. В Ялте их вообще не было – референдум возник спонтанно. Реально люди поднялись – так их достали хохлы со своей мовой, нищетой и фашистским майданом. В музыкальных школах запрещена русская классика, Чайковский и… В библиотеках нет русских авторов. Преподавание только по-украински, язык бедный, терминологии нет, научной тем более. Бабульки голосовали и говорили, что теперь можно умереть спокойно. Листовки сами печатали, кто как подключался… И всем миром сказали: ДА. Крым опять наш!
Что тут началось.
– Прекратите немедленно! Всё это – ложь! И – ваша российская пропаганда!
– Мы не на майдане, – напомнила я и потом всё это Акселю пересказала. Я тогда ему ещё всё рассказывала. И даже, как мне теперь кажется, обходительно спорила с ним.
Он взорвался:
– Как можно! Как можно!
– Да, представь себе! – я была растрогана, что он так за меня переживает. Навалились все на меня одну!
– Ты не понимаешь! Ты не понимаешь! Ты ЗАХВАТ защищаешь!
Я оторопела.
А он ткнул в меня пальцем:
– Ты, ты, ты!.. Ты и ТВОЙ Путин!
Я засмеялась. Ой, куда его нанесло.
Он замкнулся в себе. Сел смотреть новости.
Я, помню, своим глазам не поверила. Думала, может, это я русскую программу смотрю? Там по RTL показывали – по немецкому телевидению! – неонацистов в Киеве.
Про всё это дружно молчали, только про «оккупацию русскими украинских земель» талдычили.
Дальше – репортаж из Нидерландов, где встречалась теперь уже не «Восьмёрка», а «Семёрка». Один из журналистов задал Обаме вопрос:
– Вы «уменьшаете» Путина, чтобы себя «большим» почувствовать?
Обама скривился так… пол-лица к левому уху ушло.
– Путин – региональная власть, – сказал он.
Модератор новостей RTL обратился к нам, к телезрителям, с улыбкой:
– С той стороны земного шара, может, и региональная… но с нашей стороны Россия – большая, великая держава.
Я ахнула. Ни своим ушам, ни глазам не верила. Неужели это немецкие новости? Что приключилось?
В следующем сообщении нашлось объяснение происходящему – оказывается, в Карлсруэ был судебный процесс, и его выиграли журналисты RTL.
Ах, вот оно что! Радостная новость! Наконец-то! А то меня уже достала эта их хваленая свобода слова.
Аксель заглянул в интернет.
– Благодаря НАШЕЙ свободе слова такое и стало возможным. Речь идёт об Aufsichtsrat[2], сколько в нём должно быть государственных и партийных представителей.
– Гораздо, гораздо меньше, чем раньше! Я же и ликую из-за этого!
– Из-за чего?
– Из-за того, что теперь у журналистов будет больше свободы!
Он был со мной не согласен, про западную свободу слова говорил, винил меня в зашоренности. В том, что я под действием русской пропаганды…
– Может, – спросила я, – и ты находишься под воздействием вашей пропаганды?
– Я не могу с тобой согласиться. Не желаю, не хочу.
– Ты же знаешь, я смотрю и наши, и ваши новости. Пытаюсь разобраться.
Настроение у меня было приподнятое, я себе даже слово дала, что не буду больше цепляться к Акселю (сцепляться с мужем), вспомнила шутку моего друга, русского писателя-сатирика[3] про самосознание мужчин:
«Мужское самосознание определяется жёнами. У тебя – жена-украинка, ты за Украину. У меня жена – русская, я за Россию».
Он хмыкнул.
Добрый знак. Я не стала упрекать его в том, что хоть у него и русская жена, он не за Россию… Продолжала:
– Понимаешь, граждане Украины осознают себя нацией, ратуют за национальное государство и готовы его защищать. А если русские ратуют и защищают свои национальные интересы, то это «пост-имперский синдром».
Он отмалчивался.
– А, может, – предположила я, – в нас, в русских, тоже проснулось национальное самосознание. Мы же – при моей коротенькой жизни – ещё не были русскими. Мы были советскими, а после – гражданами СНГ.
Он спросил с опаской:
– И что теперь?
– Да, так что теперь – стенка на стенку? Упаси боже. Про реализацию национальной идеи в Германии мы не забыли. И про интернациональную в Советском Союзе – про счастье во всём мире – тоже.
Он думал, думал и ничего не сказал.
Я, помня о своём обещании не цепляться к нему, поинтересовалась:
– А твои студенты тебя расспрашивают?
Он тоже поинтересовался:
– Как ты себе это представляешь? Что кто-то посреди лекции обращается ко мне: «Господин профессор…
– …господин профессорша… (Это я с юмором вставила).
– …вы за Россию или за Украину?»
– И что ты им отвечаешь?
– Они не задают мне таких вопросов.
– Странно. Ведь если так дальше пойдёт, они останутся без работы.
– Почему?
– А кому будет нужна славистика?
– Не утрируй.
И, слово за слово… от моих благих намерений не осталось и следа. Я заверила поначалу, что не утрирую. Он заверил, что ещё как утрирую и что Путин оттяпал Крым!
А я ему:
– И правильно сделал!
– Ты в своём уме?! – вскричал он.
Я попыталась ему объяснить, что этот придурок Хрущ подарил Крым – вот так вот взял! и подарил! – своей любовнице!
А он мне про суверенную Украину начал и прочее.
– А теперь ещё, – он сказал, – всплывает вопрос о Новороссии! Целые украинские области вы уже называете Новороссией!
Я хотела ему объяснить, что такое Новороссия, исторически объяснить, а он мне:
– Ты целиком и полностью находишься под воздействием вашей пропаганды!
– А ты не находишься?!
– У нас не пропаганда, у нас – свобода слова!
Вот тогда-то я, кажется, в первый раз и вылетела из дома и, пылая, долго прочёсывала все окрестные улицы.
Ну, а сегодня Розвита, хозяйка дома, пока мы с ней перекуривали, возмущалась американцами: как они могли, до чего они дошли, избрали Трампа! Она такого никак, ну никак не ожидала от великой нации! Была уверена, что Клинтон изберут!
– А я, представляешь, так и знала, что не изберут.
Она глазами, полными ужаса, вытаращилась на меня.
А мне-то что, пусть таращится. У них тут как всегда, точнее, как в эти три года, кого-то демонизируют: сначала Путина, нынче Трампа.
Аксель
Суббота! Я отрывался по полной. Читал, спал, не выползал из постели. Только когда Людмила приехала, я пошёл принять душ. Мы собирались на музыкальный вечер к друзьям, на суаре. Я очень надеялся, что обойдётся без политики. Очень рад был, что Людмила лишь в двух словах рассказала про чтения. Я устал от поляризации общества и моей семьи, от вечных споров и своей беспомощности… Я безуспешно пытался понять, что происходит. Я подозревал, что меня, что нас водят за нос, и ловил себя на традиционной симпатии к американцам. Они помогали берлинцам, изолированным в 48-ом году от всего мира, не умереть с голоду.
– Сначала они разбомбили ваши промышленные города.
– Была война, – сказал я и замер. Я что, уже вслух рассуждаю?
Или она мои мысли читает?
А что ж, такое случается с теми, кто долго вместе живёт.
А мы долго жили!
И верю, что долго ещё проживём!
– Был конец войны. А они выжидали. Кто кого. Когда стало ясно, что мы побеждаем, они…