Норма - Страница 4

– Чайку-с, господа! Не угодно ль?

Кот отозвался жалобно.

– Чай тоже не твоя стихия.

Алексей Кириллович встал, снял с чайника полотенце, налил чая в немытую чашку, бросил кусочек сахара:

– Не боле. Зачем же боле? Чего же боле? Мой друг?

Сел, размешал сахар, отхлебнул, поправил усы и, держа чашку перед собой, крохотными шажками двинулся в комнату:

– Вот, и вот, и вот, и вот…

Кот спрыгнул со стула, потрусил за ним.

В комнате Алексей Кириллович поставил чашку на заваленный бумагами стол, сел в кресло, положил перед собой пачку машинописных листов, полистал:

– Мммм это было… ага… это да… ага! Вот. Зададим мультипликативный закон, определяемый таблицей три… так… нейтральный элемент относительно… так… относительно… так… но, милый мой, это же тютелька в тютельку реферат Юрковского. Конечно, ведь если тело упорядочено, то множество реперов может быть разбито на два подмножества, чего он Америку открывает?.. Так. Такая матрица определяет отображение энмерного векторного пространства в другое векторное пространство. Ну и что? Это ведь теорема о невыраженной матрице! Юморист.

Алексей Кириллович выдвинул ящик стола, вынул лежащую на салфетке норму и, не отрываясь от листков, стал отщипывать кусочки, изредка запивая чаем:

– Так… так… ну, а это уж тоже ведь… умножение матрицы на скаляр дистрибутивно относительно сложения скаляров… ну… так… это было… а где он про линейную комбинаторику трепется?.. ага… символ Кронекера, равный нулю, если множество квадратичных матриц образует кольцо относительно суммы и произведения… ну и что? А где же два тензора пространства? Они же эквивалентны.

Крошки нормы падали ему на колени, сыпали на пол. Синус лежал на диване, положив морду между лап.

– А как же класс тензоров определить? Ведь это элементы внешнего ряда, чудак… ну… а зачем билинейную структуру рассматривать? Юморист! Нам важно знать параметры левого тензора, а не кривую полиноминальной функции… а здесь что?.. ага… ну это ясно… ага… тут он… так. Так! Интересно! И что же? Это в пику евклидову пространству! Бог ты мой! Ха-ха, ха-ха! О, держите меня! Полярная форма фундаментальной полиноминальной функции называется скалярным рассеянием! Ха-ха-ха! В огороде бузина, в Киеве дядька!

Чай кончился раньше нормы.

Алексей Кириллович взял оставшийся кусок, отправил в рот, стал жевать, разглядывая листки:

– Ну… м… а где же хвалёные фокусы со смешанными тензорами?.. так… ну… ммм… векторная взаимозаме… ой!

Он замер, запустил пальцы левой руки в рот, достал небольшой предмет, коричневый от нормы. Протерев его о ладонь, Алексей Кириллович понял, что это пуговица.

– Господи… – Он отложил рассыпающиеся листки, поднёс пуговицу к глазам.

– Бог ты мой… пуговица! А как же?.. бог ты мой… это что ж… Синус! Смотри, пуговица!

Кот поднял морду, лениво маяукнул.

Алексей Кириллович встал, прошаркал к окну, ещё раз поднёс пуговицу к лицу:

– Надо же… кто-то пуговицу проглотил… господи… как же он умудрился-то?

Кот встал, сделал несколько шагов по дивану, вытянулся и, зевая, запустил когти в протёртый плюш.

– И что, и прям по ебальнику? – Женька кинул окурок в лужу.

– Ага. Я, бля, не опомнился ни хуя, а он пиздык, бля, аж искры, бля…

Сергей остановился, отнял скомканный платок от носа.

– Идёт? – Женька посмотрел на его распухший нос с запекшейся у ноздрей кровью.

– Идет, сука…

– Ну запрокинь голову давай постоим.

– Да ну на хуй, Жень, он ведь слиняет щас быстро. На внуковском автобусе. Они там с Пекой и Хохлом. И Сашка Гладилин.

– А этот-то хули затесался?

– Хуй его знает. Как прилипала, бля. Нашим и вашим. И не вступился даже.

– Ты с ним учился вместе?

– Ага. ПТУ кончал. Давно, правда. На танцы вместе ходили.

Сергей нагнулся, высморкался на асфальт:

– Ну, бля, башка гудит. Прям в переносицу пизданул…

– Вытри с руки.

Сергей вытер забрызганную кровью руку, пошмыгал носом и снова приложил к нему платок:

– Слышь, Жень, а может, за Саней зайдём?

– Да не боись, справимся.

– А у меня ремень со свинцом, как назло, дома. Так бы я б снял бы да таких пиздюлей бы вложил. Разогнал бы к ебене матери.

– Они поддатые?

– Да не то чтоб очень. Слегка. Рожи красные, лыбятся, бля..

– А залупнулся Пека первый?

– Ага. Сыч ему шепнул, бля, тот ко мне. Ну, попиздели, Пека сам ссыт. Обозвал меня, я толкнул его. Тут Сыч и вмазал.

– Ясненько.

Прошли мимо автобусной остановки, обогнули очередь за помидорами, двинулись по улице.

В фонарях зародились слабые голубые точки, замигали, стали расти. Попавшаяся навстречу полная женщина с авоськой сощурилась на Сергея, покачала головой. Сзади загудел грузовик, заставил перейти на тротуар. Сергей шёл, втянув голову в плечи:

– А Хохол ржал стоял. Ржет как мерин, бля…

– Сыч один раз ёбнул?

– Ага. Один. Ну и пошёл я… Хули толку – одному против троих…

– Ну, Сычу мог бы ёбнуть разок.

– Да Жень, они б меня в землю втолкли!

– Ну, не преувеличивай… не так страшен чёрт.

– Да хуль мне пиздеть-то? Он ж на голову выше меня!

– Значит, меня на две.

– Ну ты ж у нас спортсмен, бля.

Перешли на ту сторону. Быстро смеркалось. Сырой ветерок шевелил Сергеевы космы. Фонари горели в полную силу.

Свернули, двинулись через проходной двор. Пробрались под развешанным бельём, прошлёпали по лужам. Возле подъезда две девочки крутили верёвку, а другая готовилась прыгать. Две матери катали коляски.

– Они щас там ещё, бля буду. Не успели, наверно. Хохол бутылку покупал.

Девочка вскочила под верёвку, стала прыгать.

Вышли к магазину.

У входа толкались несколько мужиков. Заметив Женьку с Сергеем, обернулись к ним.

– Слышь, ребят, вы Сыча с компанией не видели? – спросил, подходя, Женька.

– Они в роще распивают, – махнул рукой небритый мужик в кепке. – А что, вырубать собрались?

– Как получится.

– Давай, Жень, – ощерился мужик. – А то поприехали, развыёбывались. Я видел, как с Серёжкой-то.

– Чего ж не помог?

– Да какой из меня помощник… здоровья нет…

Свернули за угол, вошли в рощу.

Между оголившимися деревьями маячили тёмные фигуры.

– Вон они. – Сергей остановился, оглянулся. – Надо б кол сломать.

– Брось, не надо.

– Да хули, четверо ведь.

– Нет, кажется, трое. Пошли, не боись. Я двоих беру, а ты уж не робей. Пиздани один раз, но чтоб точно.

Подошли.

Трое оборвали разговор, повернулись.

– Аааа… заступничка привёл. – Сыч шагнул навстречу.

– Мало у магазина схлопотал?

Невдалеке от троих захрустели сучья. Сашка Гладилин застёгивал ширинку.

– Ты что, бля, в Москве здоровья набрался? – Женька вынул кулаки из карманов, пошёл к Сычу: – Сильно здоровым стал?

– На вас, пиздаболов, хватит.

Женька шагнул ближе, Сыч размахнулся. Женька увернулся от кулака и ловко хряснул Сыча в лицо.

Сыч полетел назад, кожаная фуражка покатилась по земле.

Пека с Хохлом кинулись на Женьку, Сергей – на упавшего Сыча.

Саша Гладилин бросился разнимать:

– Да что вы, ребят, охуели?!

Женька сбил Хохла, но от Пекиного кулака не уберёгся, полетел навзничь.

Сергей бил ногами закрывающегося Сыча, Сашка оттаскивал его за куртку. Пека ударил Женьку ногой в бок. Женька вскочил, икнул и достал его кулаком. Хохол сидел, схватившись за нос.

– Ребят, да что вы, ёб вашу! – Сашка оттащил Сергея. – Поубиваете друг друга!

– Пшёл на хуй, прихлебатель! Ща тебе вложу ещё!

– За что мне-то?

– За то! Пусти! Мудак…

Женька сбил Пеку с ног, тот вскочил и побежал прочь. Сыч поднялся и побежал следом.

Хохол сидел на земле, вытирая разбитый нос.

Женька толкнул его ногой:

– А ну, уматывай отсюда!

Хохол с трудом встал и побрёл. Женька поднял Сычёву фуражку, кинул ему вслед:

– Передай начальнику, шестёрка!