Нордическая мифология - Страница 23

Услышав такие слова, Тор поднял молот, но когда он готов был бросить его, Утгарда-Локи уже нигде не было видно, а повернувшись к городу, чтобы разрушить его, Тор увидел прекрасную и просторную равнину, на которой ничего не было.

Вскоре после путешествия в Йотунхейм Тор в облике юноши оставил Мидгард и однажды вечером явился к великану по имени Хюмир, у которого провел ночь. На рассвете великан поднялся, оделся и приготовился на веслах выходить в море и рыбачить. Тор также встал, торопливо оделся и попросил Хюмира разрешить сопровождать его. Однако Хюмир ответил, что от него не будет никакого толка, так он молод и мал. «Кроме того, — добавил он, — ты умрешь от холода, если я заплыву в море так далеко, как задумал, и останусь там столько времени, сколько намереваюсь». Тор заверил его в том, что является хорошим гребцом, и еще не известно, кто из них двоих вновь вернется на сушу. Он так разгневался на великана, что уже готов был угостить того молотом, однако подавил свой гнев, решив доказать собственную силу другим путем. Потом он спросил Хюмира о том, что послужит им наживкой, и получил ответ, что о таковой для себя ему придется заботиться самостоятельно; тогда, увидев принадлежащее Хюмиру стадо коров, свернул голову самому крупному из быков, носившему имя Химинбриот, и взял ее с собой в море. Хюмир уже столкнул лодку на воду. Тор вступил на борт, уселся на корме и стал грести так, что Хюмиру пришлось признать, что они продвигаются чрезвычайно быстро. Сам он греб на носу и уже скоро сказал, что они приплыли к тому месту, где он всегда ловит палтуса и камбалу. Однако Тор хотел отплыть подальше, и они гребли еще некоторое время. Затем Хюмир сказал, что заплыли они теперь столь далеко, что оставаться здесь опасно из-за Змея Мидгарда, но Тор ответил, что погребет еще, что и сделал. Затем, отложив весла, он привязал самый прочный крючок к не менее прочной лесе, нацепил на него в качестве наживки бычью голову и забросил в воду. Следует признать, что тут Тор одурачил Змея Мидгарда ничуть не хуже, чем Утгарда-Локи его самого, когда он пытался своими руками поднять кошку. Змей Мидгарда взял наживку, и крючок вцепился в его челюсть, что он тут же ощутил и принялся дергаться так, что руки Тора ударились о борт лодки. Разгневавшись, Тор вернул себе свою божественную силу и уперся ногами так, что они продавили днище лодки, и сам стал на дне моря. Наконец он подтащил змея к борту лодки. Жуткая была картина, когда Тор метал огненные взоры на змея, и как взирал на него змей, извергая яд. Увидев змея и то, что лодка наполняется водой, Хюмир побледнел от ужаса; и когда Тор замахнулся молотом, содрогавшийся великан достал нож, перерезал лесу, и змей ушел на дно океана. Тор бросил вслед ему молот, и, как говорят, оружие снесло змею голову; но тем не менее он остался в живых. Тогда Тор ударил великана кулаком, так что тот кувырнулся за борт. Тор же вброд вышел на сушу.

В более старой повести этот миф соединяется с другим, излагаемым далее. Боги посетили великана Эгира, бога моря, однако у него не было котла, чтобы сварить в нем для них пива, и никто из богов не знал, как раздобыть котел, и наконец Тюр сказал Тору, что отец его Хюмир, обитавший к востоку от Эливагара, в конце небес, располагает вполне подходящим и весьма емким котлом глубиной в целую милю. Посему Тор и Тюр отправились к жилищу Хюмира, где они сразу же встретили бабушку Тюра, жуткую великаншу, наделенную девятью сотнями голов: но следом за ней вышла светлая челом женщина, сверкавшая золотом. Это была мать Тюра, предложившая им питье и предложившая спрятать их под котлами в чертоге, поскольку Хюмир часто не бывал рад гостям и был склонен к гневу. Хюмир поздно вернулся с охоты и вошел в чертог: айсберги дрожали от его шагов, а на лице вместо щетины стоял замерзший лес. Женщина объявила ему, что прибыл их сын, которого они так долго ждали, но в компании их отъявленного врага, и что они спрятались за столбом чертога. От одного взгляда великана столп разлетелся вдребезги, и балка переломилась пополам, так что вниз упали восемь котлов, среди которых только один оказался таким прочным, что остался целым. Тогда оба гостя вышли вперед, и Хюмир ощупал Тора подозрительным взглядом; он не ожидал ничего хорошего, увидев врага великанов в своем доме. Тем временем приготовили трех быков, из которых Тор съел двух. Чрезмерная прожорливость Тора естественным образом встревожила Хюмира, и он откровенно объяснил своим гостям, что на следующий вечер всем троим придется удовольствоваться тем, что они поймают своими руками, и на следующий день они отправились ловить рыбу, и Тор разжился наживкой, как было сказано в предыдущем повествовании. Они доплыли до того места, где Хюмир обычно ловил китов, однако Тор поплыл дальше. Однажды, закинув невод, Хюмир поймал двух китов, но на крючок Тора попал Змей Мидгарда. Подтянув ядовитое чудовище к борту лодки, Тор ударил по высокой, как гора, голове своим молотом; отчего задрожали скалы, гром прокатился по пещерам, содрогнулась старая матерь-земля, даже рыбы попрятались на дне океана; а змей опустился в море. Приуныв и примолкнув, Хюмир возвратился домой, а Тор отнес к чертогу лодку с налившейся в нее водой, ведерком и веслами на своем плече. Однако великан оставался в угрюмом расположении духа и сказал Тору, что хоть тот и умеет грести, однако ему не хватит сил разбить его чашу. Тор взял чашу в руку и метнул ее в стоячий камень, но на куски разлетелся камень, а не чаша; тогда он ударил ею о столп чертога, но чаша целой вернулась к Хюмира. Тогда красавица шепнула на ухо Тору: «Брось ее в лоб Хюмира, который тверже любой чаши». Тогда Тор привстал, вернул себе свою божественную силу и метнул сосуд в лоб великана. С тем ничего не случилось, но чаша для вина разлетелась в осколки. «Отлично сделано, — воскликнул Хюмир, — а теперь попробуй вынести пивной котел из моего чертога». Тюр попытался сделать это, однако котел не шелохнулся. Тогда Тор взялся за кромку котла; топая по полу чертога, он поместил котел на голову, а кольца его звенели у ног бога. Не останавливаясь, Тор пошел далее, и они успели пройти довольно много, прежде чем, оглянувшись, увидели целую рать многоголовых великанов, изливающуюся из пещер во главе с Хюмиром. Тогда, сняв котел с головы, Тор размахнулся Мьёлниром и сокрушил всех горных великанов. Так поступил могучий Тор, чтобы принести в собрание богов котел Хюмира; и теперь они могли отпраздновать с Эгиром праздник урожая[132].

Кроме того, Эгир задал богам пир, на котором Локи осмеивал и поносил всех основных богов и которому посвящена самостоятельная эддическая поэма. По случаю пира чертог Эгира был освещен сверкающим златом.

Однажды Один отправился верхом на своем коне Слейпнире в Йотунхейм, к великану Хрунгниру. Хрунгнир спросил, кто же это прибыл к нему в золотом шлеме, умеющий ездить по воздуху и воде? «Конь твой, — добавил он, — могуч и великолепен». Один ответил, что готов поставить в заклад собственную голову в том, что в Йотунхейме не найдется коня, равного Слейпниру. Хрунгнир, однако, полагал, что его собственный конь Гулльфакси (Золотая Грива) куда лучше; в гневе вскочив на него, он поскакал за Одином, намереваясь расплатиться с ним за надменные речи. Один скакал во всю силу коня, но Хрунгнир следовал за ним с такой великанской запальчивостью, что, не заметив того, оказался на плацу за оградой Асгарда. Когда он оказался у двери их чертога, асы пригласили его выпить с ними и поставили перед ним чаши, из которых пивал Тор. Хрунгнир осушил все чаши, охмелел и стал грозить унести Валгаллу в Йотунхейм, взять приступом Асгард и убить всех богов, кроме Фрейи и Сив, которых отведет к себе домой. Лишь Фрейя осмеливалась подливать ему, и казалось, что он намеревается выпить у асов все пиво. Асы, не желавшие более слушать пустое бахвальство, кликнули Тора, который, явившись, поднял свой молот и спросил, кто впустил этого надменного великана в Валгаллу, и почему Фрейя наливает ему, как на пиру у асов? Хрунгнир, глядевший на Тора не слишком благосклонно, ответил, что прибыл по приглашению Одина и находится под его покровительством. Тор ответил тогда, что о приглашении этом великан еще успеет как следует пожалеть. На это Хрунгнир ответил, что Тор стяжает немного славы, если убьет его здесь, безоружным; он проявит большую доблесть, если они сойдутся в поединке на рубеже земель, в Гриотунагарде. «Безумен я был, — признал он, — явившись сюда без щита и каменной дубинки. Будь мое оружие при мне, мы немедленно вступили бы в бой, но поскольку дело обстоит иначе, объявляю тебя трусом, если ты сразишь меня без оружия». Тор, которому прежде никогда и никто не бросал вызова, ни в малейшей степени не был намерен отказываться от поединка. Когда Хрунгнир возвратился в Йотунхейм, великаны, для которых было жизненно важно, кто из двоих одержит победу, сделали из глины человека ростом в девять миль и шириной в три мили; однако они не смогли найти для него подходящего сердца, пока не взяли кобылье, которое, однако, не сохранило спокойствия, завидев Тора. Сердце же Хрунгнира было каменным и треугольным, как руна, зовущаяся сердцем Хрунгнира. Голова его также была каменной, каменным был и щит, который он держал перед собой, стоя у Гриотунагарда, ожидая Тора и положив на плечо свое оружие, внушительную каменную дубинку или точило. Возле него стоял человек из глины, получивший имя Мёккуркальви, чрезвычайно испугавшийся при виде Тора. Того же сопровождал на битву Тьялви, который, прибежав к месту, где стоял Хрунгнир, воскликнул: «Ты очень беспечен, великан! Ты держишь щит перед собой, однако Тор уже заметил тебя и потому опустится в землю, чтобы напасть на тебя снизу». Узнав об этом, Хрунгнир опустил щит на землю и встал на него, взяв дубинку обеими руками. Тогда он увидел молнию и услыхал громкий раскат грома, ощутив божественную мощь Тора, подступавшего во всей своей силе и издали метнувшего свой молот. Подняв дубинку обеими руками, Хрунгнир метнул ее навстречу молоту: оружие столкнулось в воздухе, и дубинка разлетелась на куски. Осколки ее разлетелись по всей земле, откуда пошли все горы из точильного камня; один же из них ударил Тора в голову, отчего тот повалился на землю. Однако Мьёлнир ударил Хрунгнира в лоб, разбив ему череп: он упал на Тора, и нога его легла на шею Тора. Тьялви тем временем сражался с Мёккуркальви, павшим, не заслужив славы. Тогда Тьялви подошел к Тору и попытался стащить с его шеи ногу Хрунгнира, но не сумел даже пошевелить ее. Услышав о том, что пал сам Тор, собрались все асы, однако они оказались столь же беспомощными. Наконец пришел Магни, сын Тора и Ярнсаксы, который, несмотря на то, что ему было только три дня[133], сбросил ногу Хрунгнира с шеи отца, за что получил от Тора в награду коня Гулльфакси, что Один счел неправильным, сказав, что такой отличный конь должен достаться не сыну великанши, а ему самому. Тор отправился домой в Трудванг, однако осколок остался у него во лбу. Туда пришла вала (вёльва) или пророчица по имени Гроа, жена Аурвандиля (Аурвальда), спевшая над ним заклинания (galldrar), так что камень стал шататься. За это Тор порадовал ее вестью о том, что шел с севера из-за Эливагара и в железной корзинке нес Аурвандиля из Йотунхейма; в подтверждение сказал, что один из пальцев того торчал из корзинки и отморозился, и что он (Тор) отломил его и забросил на небо, где палец сделался звездой, носящей имя Палец Аурвандиля. Когда Тор сказал ей, что Аурвандиль скоро вернется домой, она пришла в такую радость, что позабыла все заклинания, отчего камень перестал шататься, а до сих пор остается во лбу Тора[134]. Посему нельзя бросать точило поперек пола, ибо тогда шевелится камень в голове Тора.