Номонган: Тактические боевые действия советских и японских войск, 1939 (СИ) - Страница 19

Медленно продвигаясь в темноте, передовое отделение неожиданно наткнулось на советский пост охранения там, где японцы не ожидали его обнаружить. Как стало ясно во время боя, за 36-часовой промежуток между японской разведкой и ночной атакой советские войска сменили свои передовые позиции. Советские пехотинцы открыли огонь в направлении японцев. Так была заплачена цена за задержку между разведкой и атакой.

Цудзи, все еще надеясь использовать тот небольшой элемент внезапности, который у него еще оставался, приказал 3‑му взводу атаковать цепь советского охранения на высоте Нагаяма. 3‑й взвод немедленно атаковал высоту. Советские тяжелые и легкие пулеметы сразу открыли сильный огонь. Но так как японские пехотинцы двигались, соблюдая тишину, большая часть огня советского автоматического оружия проходила над головами пригнувшихся японцев. Когда японские пехотинцы достигли вершины высоты Нагаяма, в них полетело множество советских ручных гранат, и их взрывы и осколки причинили больше потерь, чем огонь пулеметов. Но противник отреагировал слишком поздно, и японцы, спрыгнув в траншеи, застрелили и закололи штыками тех советских солдат, которые не успели сбежать.

Ночная атака советских позиций 18–19 августа 1939 г.

Тем временем капитан Цудзи пытался выполнить свой первоначальный план. Он приказал 2‑му взводу захватить позиции вражеского пулемета и 45‑мм пушки на песчаном кургане примерно в 400 м к северу. Когда 2‑й взвод атаковал левый фланг противника, 3‑й взвод, развернувшись от высоты Нагаяма, ударил по правому флангу. И снова советские солдаты открыли сильный огонь из автоматического оружия и стали бросать гранаты в мелькающих в темноте японцев. Оба японских взвода снова не стали вести ответный огонь и наступали, соблюдая тишину и следуя за своими взводными командирами. Когда до советских позиций оставалось несколько метров, японские пехотинцы с боевым кличем бросились вперед и прыгнули во вражеские траншеи, закалывая штыками советских солдат.

Но советская оборона больше не была линейной, как у Чжангуфэна/озера Хасан. Вместо этого противник расположил свое автоматическое оружие в глубину от 500 до 1000 м за позициями первой линии. Это позволило советским пулеметам вести сильный прикрывающий огонь, пока советские пехотинцы отступали на новые позиции. Кроме того, физически и психологически уставшим от боя на первой линии обороны японским солдатам было уже труднее перегруппироваться и продолжать атаку на следующую позицию. Перед следующим броском вперед японцы сосредоточили огонь гранатометов на подавлении вражеского автоматического оружия. Эта тактика была эффективной, но стоила большого расхода боеприпасов.

Уцелевших солдат 3‑го взвода, измученных после двух атак, Цудзи использовал как прикрытие для третьей атаки — наступления 1‑го и 2‑го взводов на высоту Акаяма, примерно в 300 м к северу от только что захваченной высоты Песчаной. Советские солдаты, выбитые с Песчаной, сейчас перегруппировались на высоте Акаяма, усилив ее оборону до общей численности около 300 солдат.

Рота открыла огонь из всех своих гранатометов одновременно, чтобы подавить советские пулеметы в траншеях и особенно, чтобы дезорганизовать советских солдат, которые, вероятно, окопались на другой стороне склона. Осветительные ракеты и трассирующие выстрелы с советских позиций осветили ночное небо, когда взвод, которым командовал лично капитан Цудзи, попытался использовать результаты гранатометного обстрела, атаковав советский фланг. Пока фланговая атака Цудзи отвлекала противника, главный удар японцев обрушился на слабо удерживаемый советский фронт. Действуя штыками и мечами, японцы очищали траншеи, и уцелевшие советские солдаты отступили на подготовленные позиции в глубине обороны. Но советская пехота сражалась упорно, заставив японцев дорого заплатить за их успех.

Лейтенант Накано повел 1‑й взвод в атаку на следующую линию советской обороны, рубя мечом защитников траншеи, но советский пехотинец, уклонившись от удара меча, смертельно ранил лейтенанта штыком. Командиры 2‑го и 3‑го взводов тоже были ранены, и Цудзи остался единственным японским офицером, не выбывшим из строя. Советская артиллерия открыла огонь по арьергарду атакующих японцев, пытаясь изолировать их на ничейной земле до наступления рассвета. Наконец, советские солдаты в темноте отступили, и японские разведчики, направленные вперед, доложили, что противник, очевидно, сбежал.

Примерно в 02:30 капитан Цудзи приказал усталым солдатам перегруппироваться, обыскать поле боя и готовиться отходить обратно, на позиции роты. Собирать убитых и тяжело раненых (всего 29 человек) было особенно трудно, потому что использование осветительных ракет для облегчения поиска могло привлечь огонь советской артиллерии. Как заметил адъютант командира батальона, «как бы тяжело это ни было, сбор убитых и раненых должен быть завершен», потому что оставление своих мертвых товарищей на поле боя оказывало очень плохое влияние на боевой дух[115]. Вдобавок, собирать обратно разбросанные японские патрули и команды, занимавшиеся сбором убитых и раненых, было трудно потому, что все попытки обозначить сигналами точки сбора сразу же привлекали артиллерийский огонь противника.

Вернувшись на свои позиции, японцы оценили результаты ночной атаки. По японским оценкам, были убиты около восьмидесяти солдат противника, захвачено десять винтовок, три легких и два тяжелых пулемета. В целом результаты были признаны успешными, и позже эта атака стала считаться образцовым примером ночного боя, основанного на наступательном духе[116]. Но в ретроспективе батальонные офицеры считали, что было бы лучше использовать все силы роты в одном сосредоточенном ударе, чтобы полностью уничтожить хотя бы один советский укрепленный пункт, чем проводить тремя взводами три отдельные атаки.

Утром 19 августа все еще шел холодный дождь, но, несмотря на это, боевой дух японских солдат был высок. Ночью они нанесли советским войскам такой сильный удар, что день 19 августа прошел тихо[117]. Спокойствие нарушили только несколько небольших перестрелок. Уже в сумерках 7‑я рота открыла огонь из гранатометов и легких пулеметов по советским солдатам, которые в количестве около сотни человек пытались подобраться к позициям японцев. Противник быстро рассеялся и отступил. Позже, около 23:00, советские войска внезапно открыли огонь из пулеметов по низменности, которая находилась далеко впереди перед позициями 6‑й роты. Потом у советских позиций начали взрываться ручные гранаты. Бойцы 6‑й роты на высоте 754 с удивлением наблюдали за этим, а потом поняли, что напуганные советские солдаты решили, будто японцы снова подбираются к их позициям, и на самом деле стреляют по теням. Это сильно развеселило японских пехотинцев. Но на следующее утро, 20 августа, Советы сделали свой ход.

Квантунская Армия оказалась не в силах разгромить советские войска у Номонгана, но не могла выйти из боя, не уронив своей репутации главной силы, противостоящей советской экспансии на Дальнем Востоке. И поэтому штаб Квантунской Армии вынужден был предоставить генерал–лейтенанту Комацубаре силы для ведения боя на истощение. В первые три недели августа боевой опыт 2‑го батальона 28‑го полка был типичным для большинства японских войск в районе Номонгана/Халхин — Гола. Они сидели в окопах, сражались и умирали, все время находясь, как сказано в журнале боевых действий, «в соприкосновении с противником».

20 августа в 6:30 утра «большое количество» советских самолетов начало бомбить и обстреливать позиции артиллерии 2‑го батальона. Это была лишь часть из 250 самолетов (в том числе 150 бомбардировщиков), участвовавших в ударе, который стал началом давно ожидаемого советского общего наступления[118].