Ночной холод (ЛП) - Страница 17

Аврора вздохнула.

– Да, замедлить, но не остановить. С ядом всегда сложно, особенно с магическим. В принципе, яды, как этот, высасывают всю магию, которую используешь для борьбы с ним. На данный момент только моя магия удерживает «Сочный Секлет» от того, чтобы причинить ещё больший вред телу Никамедиса. Но, в конце концов, яд приспособится к моей магии и начнёт её перебарывать. Когда это случится, он опять начнёт проявлять своё обычное воздействие и причинит ещё больше вреда – которое приведет к смерти Никамедиса.

Я закрыла глаза. В этот момент, даже ни к кому не прикасаясь, я всё же чувствовала глубокую печаль, так же исходящую и от профессора, – и она вторила моим собственным чувствам. Спустя мгновение я заставила себя открыть глаза и взглянуть на Метис.

– Значит, нет никакого... противоядия? – я едва смогла вымолвить эти слова, огромный ком встал в горле. – Никакого шанса спасти его?

Метис глубоко вздохнула, и этот вздох был длиннее обычного.

– Противоядие существует.

– И в чем тогда проблема? Идите и приготовьте его или что там для этого нужно делать. А потом дайте его Никамедису.

Она покачала головой. – Всё не так просто. Единственное известное противоядие против Сочного Секлета – это Хлорида-Амброзия, названная так в честь греческой богини цветов.

Хлорида-Амброзия? Я раньше никогда о такой не слышала и, судя по ничего не выражающим лицам друзей, они тоже.

– О, точно, – вдруг заговорил Карсон. – Она похожа на Каприфоль, растущую в этой местности.

Мы все дружно уставились на Карсона, который тут же покраснел под нашим пристальным вниманием.

– Мой отец владеет виноградниками в Калифорнии, – объяснил он. – И он постоянно рассказывает о винограде, растениях и прочих подобных вещах.

Метис кивнула. – Верно. Хлорида-Амброзия – ползучее растение, похожее на Каприфоль. Единственная проблема в том, что это растение встречается очень редко. На самом деле есть только одно место на территории Соединённых Штатов, где оно растёт, – в Скалистых горах.

– И в чем проблема? – повторила я. – Мы поедем туда, сорвём этот цветок и привезём назад, чтобы вы могли с его помощью вылечить Никамедиса. Не о чем беспокоиться.

Метис уставилась на меня.

– Проблема в том, что единственное место, где растёт цветок, – это руины на вершине горы, что находятся над Мифакадемией в Денвере.

Алексей прищурился.

– Вы имеет в виду Эйр-руины?

Метис снова кивнула, а её губы сжались в прямую линию. Оливер скрестил руки на груди. Дафна что-то бормотала, а бабушка Фрост только вздыхала, как будто заранее знала, что скажет профессор. Возможно, так оно и было, если учесть, что она может заглядывать в будущее.

– Ладно, что с этими руинами не так? – спросила я. – И почему у вас у всех такой вид, будто посетить эти руины – самая ужасная в мире идея?

Карсон кинул на меня взгляд поверх своих очков.

– Эйр-руины якобы являются местом, где обитает большая сила... наполненная мощной магией.

– И что?

– И... многие поднимались к этим руинам, но некоторые из них... вернулись... другими, – объяснил он.

Дафна фыркнула. – Ты имеешь в виду, что большинство из них были настолько перепуганы, что только и могли лепетать о привидениях, призраках и о том, что едва смогли выжить.

– У этих руин своеобразная репутация, – добавил Оливер. – Туда отправляются лишь из безысходности.

– Ладно, значит, руины, в конечном счёте, это Миф-версия дома привидений, – сказала я. – И что дальше? Мы справлялись и с более сложными вещами.

– Меня беспокоят не руины, – вдруг заметила Метис. – А ловушка, которую готовят Жнецы.

Мы все на мгновение замерли.

Первым молчание нарушил Алексей:

– Что вы имеет в виду? Почему там должна быть ловушка?

Профессор сняла очки и потёрла переносицу.

– Потому что яд в теле Никамедиса распространяется слишком медленно. Сочный Секлет обычно убивает за несколько минут, но потребовалось слишком много времени, чтобы у Никамедиса вообще проявились симптомы. Да и сейчас я с помощью своей магии держу яд под контролем, хотя на самом деле такого быть не должно – невозможно. Я думаю... думаю, Жнецы подсыпали Никамедису маленькую, разбавленную дозу яда – и сделали это намеренно.

– Но зачем это им? – спросил Оливер. – В этом нет никакого смысла.

Я вызвала в памяти образ, как Жнец отравлял бутылки с водой, и вспомнила кое-что, чему не уделила прежде должного внимания. Джейсон высыпал в бутылки порошок из белых мешочков, но там, во дворе, он достал красный мешочек. А проглотив находящийся в нём яд, умер в течение нескольких минут, именно так, как и описывала Метис. Когда позвонила Вивиан, она же спросила, удалось ли ему отравить меня, а не мертва ли я.

Я посмотрела на профессора, потому что начинала понимать.

– Джейсон хотел отравить меня, но не убить, верно? Не сразу. Сначала он хотел дать достаточно времени, чтобы вы смогли выяснить, какой яд он использовал. Наверно именно поэтому он постоянно заглядывал в ту книгу, чтобы как только вы её найдёте, я могла просканировать книгу своей магией и увидеть, как он её изучает. И как только бы вы это сделали, то тут же поторопились бы добраться до руин, чтобы найти противоядие, а оказавшись там, попались в засаду Жнецов.

Метис кивнула. – По крайней мере я так думаю, что они намерены заманить нас в руины и убить.

Я нахмурилась. – Но почему? Зачем им прилагать столько усилий, если они могут просто напасть на нас здесь? Ведь они уже делали это прежде.

«Если они просто могут убить меня и покончить с этим» – эта мрачная мысль крутилась в голове, но друзьями я ею не поделилась.

– На этот вопрос у меня нет ответа, – Метис снова вздохнула. – Но даже если это и не ловушка, все равно нельзя просто так пойти и найти цветок. Хлорида-Амброзия обладает очень сильными целебными свойствами, но есть одна проблема – растение нужно срывать в полнолуние. Только в это время цветы на ползучем стебле раскрывают все свои свойства.

– Итак, подведём итог, – сказала я, – нам не только нужно добраться до руин и придумать как пережить сверхъестественное, магическое черти что, которое быть может нас там поджидает. И плюс ков всему мы должны предотвратить возможное нападение Жнецов и сорвать это мифологическое растение в подходящее время, не то Никамедис умрёт. Я правильно всё поняла?

Метис кивнула. – К сожалению, правильно.

И вновь в комнате повисла тишина. Единственным звуком в комнате было шуршание журнала Равен, когда она перелистывала страницу, и тихих писк монитора где-то в глубинах лазарета, на котором отслеживалось биение сердца. Я задавалась вопросом, а не биение ли сердца Никамедиса я слышу и как скоро этот звук утихнет.

Уже не в первый раз за этот вечер мне хочется, чтобы Логан оказался рядом. Но и он не смог бы ничего сделать – не больше, чем Метис уже сделала – но его присутствие утешило бы меня и поспособствовало чувству, что шансы на успех больше, чем кажутся, и что у нас, не смотря на все препятствия, есть шанс спасти Никамедиса.

Логана здесь нет – зато я здесь. И я знала, как чемпион Ники и, что еще важнее, как друг Никамедиса, – что нужно делать.

– Сколько? – спросила я. – Сколько времени еще у него в запасе?

– Я буду знать точнее после ещё нескольких обследований, когда выясню, какую дозу он проглотил и насколько силен яд, – сказала Метис. – Я бы предположила, что в запасе есть неделя. Но возможно даже меньше.

Молчание. Абсолютное, всепоглощающее молчание вновь повисло в комнате ожидания.

Я перевела взгляд на Метис. Профессор пыталась храбриться, но я-то видела страдание на её лице. Почему прежде я никогда не замечала, насколько дорог ей Никамедис? Я продолжала задаваться вопросом, как долго Метис испытывает нежные чувства к библиотекарю и почему до сих пор не призналась в них ему. Из них получилась бы замечательная пара. Но любовь Метис к Никамедису лишь укрепила мою решимость спасти его – для неё.