Ночное лицо - Страница 6

Но она не поймет. Или поймет?

— Почему у вас столько стреляющих вещей? — не мог успокоиться Бьюрд. — У вас вокруг ферм много плохих животных?

— Нет, — ответил Ворон. — Совсем не много диких животных. Земля для них слишком бедна.

— Я слышала… что первая экспедиция, — Эльфави опять встревожилась. — Они говорили что-то про то, как люди воюют с другими людьми.

— Моя профессия, — сказал Ворон. Она посмотрела на него ничего не понимающим взглядом. Значит не то слово.

— Мое призвание, — сказал он, хотя и это было неверно.

— Но убивать людей! — вскрикнула она.

— Плохих людей? — спросил Бьюрд, смотревший на него круглыми глазами.

— Тише, — сказала его мать. — «Плохо» значит, что что-то идет неправильно, как, например, когда цинвиры уничтожают посевы. А что же неправильного может быть с людьми.

— Они болеют, — сказал Бьюрд.

— Да, и тогда твой дедушка их лечит.

— Представьте такую ситуацию, когда люди заболевают так, что хотят охотиться на себе подобных, — сказал Ворон.

— Но это ужасно! — Эльфави начертила в воздухе крест.

— Какой микроб это вызывает?

Ворон вздохнул. Если она даже зрительно не может представить манию убийства, то как ей объяснить, что разумные, достойные и почтенные люди находят разумные и благородные причины для травли друг друга?

Он слышал, как Корс тихо сказал Уилденви:

— Я же говорил. Слюнтяи.

Если бы только так, подумал Ворон, то он мог бы забыть свои тревоги. Но гвидионцы отнюдь не слабаки. Нет, не слабаки — они выводили свои открытые суденышки в океан, самый слабый прилив которого поднимался до пятнадцати метров. И когда эта девушка могла явно отогнать свой собственный шок, смотреть ему в лицо без страха и расспрашивать с дружеским любопытством — как если бы он, Ворон, задавал бы вопросы неожиданно появившемуся призраку саблезубой ласки.

— И по этой причине ваши люди и намериканцы, кажется, так мало говорят друг с другом? Мне показалось, что я заметила это в городе, но не знала тогда, кто из какой группы.

— Ну, они свое повоевали на Нуэвамерике, — сухо ответил Ворон. — Это когда они прогнали нас. Мы завоевали их планету и разделили ее на лены более ста лет назад. Их революции помогло то, что Лохланн одновременно воевал с Великим Альянсом — но все равно с их стороны это была хорошая работа.

— Мне непонятно почему… Ну ладно, неважно. У нас будет достаточно времени, чтобы поговорить. Вы идете с нами в горы?

— Как же, да, если… Что вы сказали? И вы тоже?

Эльфави кивнула. Ее рот причудливо изогнулся вверх.

— Не надо так пугаться, даль-друг. Я оставлю Бьюрда у его тети с дядей; хотя они его ужасно балуют.

Она прижала к себе мальчика.

— Но группе в самом деле нужен танец, а это мое призвание.

— Танцовщик? — задохнулся Паре. — Но Танцовщик это всегда мужчина.

— Но… — Ворон расслабился. Он даже улыбнулся. — Для чего экспедиции в заброшенное место нужна танцовщица?

— Чтобы танцевать для нее, — ответила Эльфави. — Для чего же еще?

— А-а… нет, ничего. Вы точно знаете, для чего этот поход?

— А вы не слышали? Я слушала, когда мой отец и Мигель Толтека обговаривали это.

— Да, естественно знаю. Но вы, возможно, что-то не так поняли. Это можно легко допустить даже с умным человеком, когда встречаются отдельные культуры. Почему бы вам не объяснить мне это своими словами, чтобы я мог поправить вас, если нужно?

Скрытый мотив Ворона состоял всего-навсего в том, что ему нравилось ее присутствие, и он хотел задержать ее здесь подольше.

— Спасибо, это хорошая идея, — сказала она. — Ну так вот, планеты, на которых люди могут жить без специального оборудования чрезвычайно редки. Нуэвамериканцы, которые исследуют этот сектор галактики, хотели бы иметь базу на Гвидионе для пополнения запасов, необходимого ремонта и отдыха экипажей на природе.

Она удивленно посмотрела на Корса и Уилденви. Не зная, почему они засмеялись. Сам же Ворон, ни за какие деньги не стал бы перебивать ее наивного рассказа.

Она откинула со лба разметавшиеся на ветру светлые волосы и закончила:

— Разумеется, наши люди должны решить, хотят ли они этого или нет. А пока нет никакого вреда в том, чтобы посмотреть возможные площадки для такой базы, ведь так? Отец предложил необитаемую долину в глубине материка — несколько дней пути отсюда, за Гранис-Горой. Идти туда пешком приятнее, чем лететь по воздуху; по пути можно многое показать и обсудить; и все равно мы вернемся до Бейля.

Она слегка нахмурилась.

— Я не уверена, что это разумно — иметь чужую базу так близко со Священным Городом. Но это ведь можно будет обсудить позже. — Ее звонкий смех вырвался наружу, — О боже, я в самом деле перескакиваю с одного на другое, да? — Она импульсивно ухватила Ворона за руку, затем просунула под нее свою. — Но ведь вы видели столько миров, вы просто представить себе не можете, с каким нетерпением мы ждали здесь встречи с вами. Такое чудо! Истории, которые вы можете нам рассказать, песни, которые можете нам спеть!

Она уронила свободную руку на плечо Бьюрда.

— Вот погодите только, пока этот болтунишка переборет свою застенчивость, даль-друг. Если бы мы только могли питать его вопросами генератор, то осветили бы весь Инстар!

— О-о-о, — произнес мальчуган, вырвавшись из ее рук. Они пошли по верху плотины, почти бесцельно. Двое воинов последовали за ними. Винтовки у них на спинах чернели на фоне облака, как розы. Пальцы Эльфави соскользнули с неуклюже выставленной руки Ворона — на Лохланне мужчины с женщинами так не ходили — и наткнулись на флейту в его рукаве.

— Что это? — спросила она.

Он вытащил ее наружу. Это был украшенный резьбой и отполированный кусочек дерева.

— Я не очень хорошо играю, — объяснил он. — Аристократ обычно должен обладать какими-то художественными навыками. Но я всего лишь младший сын в семье, вот поэтому и скитаюсь в поисках работы для своего оружия, и у меня нет хорошего музыкального воспитания.

— Те звуки, которые я слышала, были… — Эльфави подыскивала слова. — Они говорили мне, — наконец сказала она, — но неизвестным мне языком. Сыграйте эту мелодию еще раз?

Он приложил флейту к губам и заиграл холодную и печальную мелодию. Эльфави задрожала, прижимая к себе накидку и теребя золотисто-черный медальон на шее.

— Здесь больше, чем музыка, — сказала она. — Эта песня идет от Ночных Лиц. Это песня, не так ли?

— Да. Очень старая. Еще с древней Земли, говорят, за столетие до того, как люди добрались до планет их собственного солнца. Мы до сих пор поем ее на Лохланне.

— Вы можете перевести ее для меня?

— Возможно. Дайте подумать.

Он походил, проигрывая фразы в голове. Офицер тоже должен быть сведущ в употреблении слов, а эти два языка были близкими, родственными. Наконец он проиграл несколько тактов, опустил флейту и начал:

Он почувствовал, что она оцепенела, и остановился. Трясущимися губами она тихо — он едва расслышал — сказала:

— Нет. Пожалуйста.

— Простите, — ответил он в замешательстве, — если я… Что?

— Вы не могли знать. И я не могла. — Она поискала глазами Бьюрда. Малыш скакал возле солдат. — Он не слышал. Ну тогда это не так важно.