Ночная тень - Страница 17

– Одной Лоре Бет, по-видимому, удалось избежать этого.

– Вовсе нет. Лишившись отца, она не выпускает куклу из рук и не вынимает пальчик изо рта. И не отходит от меня. Что же касается печали, как-то ночью я услышала странные звуки и подошла к Сэму. Он плакал, зажимая себе рот, чтобы Тео не проснулся. Я не смогла заставить себя утешить его, это унизило бы его.

– Но еще совсем маленький мальчик!

– Очень гордый маленький мальчик.

– Понимаю, – медленно протянул Найт. – Вы, кажется, сумели проникнуть в тайны их душ.

– Я люблю их. И готова сделать для них все на свете. Перемены в детях очевидны для меня, как и то, чем вызваны эти перемены. Причины И следствие, если можно так сказать.

Найт отставил стакан:

– Почему вы еще не спите?

– Сэм, – глубоко вздохнула она.

– Сэм? Очередная проказа?

– Да.

После нескольких минут молчания, Найт вопросительно поглядел на девушку:

– Я жду. Лили.

– Наверное, нужно все рассказать, тем более что я специально дожидалась вас… но…

– Я не съем ни вас, ни Сэма.

– Он украл тесто на хлеб, которое поставил Катберт, и намазал им перила лестницы, ведущей к комнатам слуг на третьем этаже. Эта лестница не очень хорошо освещена. Собственно говоря, там довольно темно.

Найт пораженно уставился на нее:

– Мой Бог! Какая невероятная изобретательность! Кто-нибудь напугался и закричал? Скатился по лестнице и потерял сознание?

– Бетти подняла на ноги весь дом. Подумала, что «коснулась мертвого тела», как она изящно выразилась: «Что-то липкое, вздутое и сочится». Насчет последнего я не уверена, вряд ли Катберт испечет сырой хлеб, но тем не менее… – Она внезапно замолчала и взглянула на хозяина, с удивлением замечая, что тот выглядит не рассерженным, а скорее восхищенным и очень веселым.

По правде говоря, Найт пытался вспомнить, каким он сам был двадцать лет назад. Был ли он способен на такую хитроумную проделку? Но на память ничего не приходило.

– Вы… вы не разозлились?

– Настолько, чтобы вышвырнуть вас всех из дома?

– Да, что-то в этом роде.

– Нет, но я заставлю Сэма отскрести все тесто.

– Я не так уж балую детей, чтобы не приказать ему немедленно убрать! Правда, он довольно долго возился. – Лили снова тяжело вздохнула:

– Но есть и кое-что еще.

– Я начинаю думать, что стоило бы привести в дом священника, чтобы он выслушивал исповеди. Видимо, здесь работы для него – непочатый край. Неужели на этом сегодняшний день еще не кончился?

– Катберт. Он кричал на всю округу, что откажется от места.

Найт устало, цинично усмехнулся:

– Пусть угрозы Катберта вас не пугают. Я плачу этому дураку слишком много, чтобы он когда-нибудь решился покинуть этот дом.

– Но он вопил, что, если не уйдем мы, уйдет он.

– Прекрасно. Пусть попробует. Мне все равно.

Наступила очередь Лили изумленно уставиться на хозяина:

– Вы не сердитесь? Правда не сердитесь?

– Нет, но очень устал. Пора спать. Лили. – Едва эти слова, имеющие для него двойной смысл, сорвались с губ, жаркое вожделение вновь волной нахлынуло на него. Он поспешно повернулся и уже у порога вспомнил ехидное замечание камердинера, сделанное как раз перед тем, как он отправился к Дэниелле:

– У вас возникли какие-то трения с моим камердинером Стромсо?

Трения действительно возникли, но Лили не хотела доставлять слуге неприятности и поэтому просто покачала головой. Найт подумал, что она совсем не умеет лгать, но решил не допытываться. Сдержанно пожелав ей спокойной ночи, он отправился к себе.

Лили медленно побрела за ним. Стромсо не так уж и волновал ее. Правда, он был груб, но только потому, что оберегал хозяина. К тому же она достаточно успешно справилась с ним. Вечером он остановил Лили в верхнем коридоре.

– Могу я спросить, мадам, куда вы идете? – ехидно-вкрадчиво осведомился он, загородив дорогу.

Лили взглянула на напыщенного напомаженного, розовощекого человечка и широко улыбнулась:

– Нет.

– Что, нет?

– Нет, Стромсо.

– Мадам, прошу вас!

– Прекрасно, Стромсо, объясняю, вы не можете спросить меня. Это не ваше дело.

Столь дерзкое замечание явно застало его врасплох:

– В таком случае, может, я чем-то смогу помочь?

– Тогда принесите стакан молока. Для детей. Розовые щеки стали багровыми:

– Но это не входит в мои обязанности!

– Тогда зачем спрашиваете, если не хотите помочь? Я что-то никак вас не пойму, Стромсо.

Это окончательно добило его.

Лили долго гадала, что же маленький жеманный человечек успел наговорить виконту. Возможно, обозвал ее нищей втирушей с кучей отвратительных сорванцов, при атом пренебрежительно задрав нос. Но ведь ото чистая правда.

Лили была страшно измучена и, по чести говоря, напугана не меньше ребятишек. Просто взрослой женщине легче притворяться и скрывать страхи, но тем не менее она очень боялась.

Стараясь не шуметь, она разделась, прислушиваясь к тихому дыханию Лоры Бет, зная, что девочка, должно быть, улеглась посреди постели, широко раскинув ноги и руки, положив рядом Царицу Екатерину.

Прежде чем уснуть. Лили, немного подумав, поняла, чего хочет от жизни. Покоя. Надежности. Уверенности в будущем. Больше она ничего не смогла придумать. Пока.

Найт удивлялся, почему дети не выказывают печали. Нужно было сказать, что у них попросту не нашлось на это времени.

На следующий день Найт, погруженный в глубокую задумчивость, вошел в библиотеку, чтобы взять документы, потребовавшиеся Тилни Джонсу, но, не успев сделать и шага, застыл на пороге.

В его кресле стояла на коленях Лора Бет, старательно трудившаяся над огромным листом бумаги, лежавшим на его столе, причем его перо с такой силой вонзалось в сукно, что казалось, вот-вот переломится. Вокруг громоздились груды документов, готовые разлететься по всей комнате и свалить чернильницу из цельного оникса. Тихо, чтобы не напугать девочку, Найт позвал:

– Лора Бет!

Малышка, дернувшись, рывком подняла голову и настороженно взглянула на виконта огромными темно-синими глазами. Он снова поразился, до чего же она не похожа ни на Лили, ни на Триса.

– О, – сказала Лора Бет. – Здрасте.

– Могу я спросить, что ты здесь делаешь? Девочка встала на сиденье, опираясь на крышку стола.

– Рисую, – пояснила она. – Хочешь посмотреть?

– Сейчас, – поспешно согласился он, не сводя глаз с проклятой чернильницы. – Почему ты рисуешь здесь? Это моя комната и мой стол.

– О, – повторила малышка, ничуть не смутившись.

– Где твоя мама?

– Мама в постели. Она больна. Найт быстро шагнул вперед:

– Чем больна? Почему мне никто не сказал?

– Не по-настоящему, только животик.

– Живот? Может, она съела что-то нехорошее?

«Катберт, – подумал он. – Неужели негодяй решил отомстить за украденное тесто и отравил ее? Нет, это просто абсурдно!»

– Пойду, проведаю ее.

– Она сказала, что хочет немного поспать и все будет в порядке.

Наступила очередь Найта сказать "О", что он и сделал.

– Это мама велела тебе прийти сюда, в мой кабинет?

У Лоры Бет хватило совести потупиться:

– Нет, – еле слышно прошептала она. – Мама думает, что я в своей комнате. Но мне не нравится уголь, он сильно пачкается.

Она неожиданно подскочила в кресле, чтобы показать черные пятна на светло-розовом муслиновом платьице, и тут Найт заметил, как она толкнула стол. Кресло отлетело, чернильница перевернулась, и густая темная жидкость валила все бумаги на столе.

Лора Бет взвизгнула, и Найт ринулся вперед, пытаясь поймать малышку, прежде чем она упадет с бешено крутящегося кресла. Конец пера мазнул его по руке, тощие ручонки обвились вокруг шей и стиснули изо всех сил. Кресло ударило его по ногам и Найт, на какой-то момент потеряв равновесие, сел на край стола, почувствовав, как чернила просачиваются сквозь безупречно чистые лосины.

Найт прикрыл глаза. Лора Бет еще сильнее сжала руки. Дакет открыл дверь и охнул: