Ночь с красавицей - Страница 3

Когда?

Мышцы напряглись от страха. Она всмотрелась в карие глаза, темные как шоколад, жидкий, горячий шоколад, и сумела прошептать:

– Кто вы?

Твердый, смелый взгляд остановился на ее лице, губах, потом глазах. Человек прищурился.

– Сначала скажите вы.

Она смешалась, на лбу появились складки, но спорить она не стала. Случилось что-то очень тревожное. Она открыла рот, чтобы легко, не раздумывая произнести свое имя. Но… ничего не последовало.

Внутри стал нарастать ужас, он не имел направления, адреса. Ее стало трясти, горло как будто высушил летний самум. Она закрыла глаза и приказала себе сосредоточиться, успокоиться. Нелепо. Правда же здесь, на кончике ее языка, правда о том, кто она и откуда.

Шли секунды.

Ничего не происходило.

Она разлепила веки.

– Я не знаю, кто я.

Жаркое ругательство сорвалось с губ мужчины.

Для этой ситуации должно существовать логическое объяснение, рассудила она, непременно должно. Нужно только подумать, выждать минуту, сосредоточиться.

Она спросила как можно спокойнее, хотя до спокойствия было далеко:

– Мы любовники? Или муж и жена?

Он фыркнул.

– Нет.

– Тогда – друзья? Знакомые?..

– Нет.

Она нервно оглядела комнату. Маленькая спальня: кровать, старый столик, кресло-качалка. Подняв глаза, она увидела деревенский бревенчатый потолок. В окнах открывается впечатляющий горный пейзаж.

Деревянная хижина.

И никакого, даже самого маленького колокольчика, который бы напомнил…

– Вы живете здесь?

Он ответил коротким кивком.

Она беспокойно пошевелилась под покрывалом.

– И это ваша кровать?

– Да. – В его глазах сверкнула едва заметная, но опасная искра. – У меня она одна. Я подумал, что вам на ней будет удобнее, чем на диване.

– Я… вам признательна.

Он снова быстро кивнул и поднялся.

– Вам, скорее всего, надо отдохнуть.

Она инстинктивно подняла руку и схватила его за запястье.

– Подождите. Пожалуйста.

Хмурясь, он взглянул вниз.

– Что такое?

– Извините. – Вспыхнув, она отпустила руку. – Я только хочу знать, что произошло…

– Потом. Отдыхайте.

Он повернулся к двери.

– Назовите хотя бы ваше имя.

Он остановился, но не обернулся.

– Дэн.

– Дэн… А дальше?

– Дальше вам ни к чему.

С этими словами он покинул комнату. Вслед ему смотрела женщина, потерявшая память, но желающая задать еще миллион вопросов.

Когда спустились сумерки, положив конец этому дню, мужчина приволок в комнату наколотые утром дрова и швырнул их перед камином.

Всякий физический труд был для него спасением. Когда его разум проваливался в прошлое или уносился в будущее, он брался за топор, а когда требовалось прочистить мозги, шел выгребать навоз из стойла Ранкона.

Но не сегодня.

Таинственная женщина с призывным голосом и причудливыми интонациями, та, что заснула в его постели, на его простынях, медленно, но верно сводила его с ума на протяжении последних четырех часов.

Он уже совершенно убедил себя, что она – преступница, шпионка или еще что-нибудь в этом роде, однако его подозрительность медленно, но верно перерастала в куда более опасное чувство: желание. От единого взгляда на женщину кровь начинала пульсировать сильнее, а любопытство достигало высочайшей точки; давно он не испытывал таких ощущений.

И не хотел когда-либо испытать вновь.

Если он намерен сохранить хотя бы толику рассудка, эта женщина должна исчезнуть. И как можно скорее. Роман не входит в его жизненные планы. Подобные вещи закончились для него четыре года назад.

К тому же связи с неизвестными иностранками не в его духе. И тем более – с неизвестными иностранками, у которых отшибло память. Понятно, у нее есть родные, друзья, какой-нибудь шикарный парень в Англии, Шотландии или откуда она там прибыла, и все они ждут известий о ней.

Дэн разжег огонь в камине, достал из холодильника бутылку пива, откупорил, сделал внушительный глоток и рухнул на диван. Завтра, если позволит состояние женщины, он отвезет ее в город, передаст врачам и вернется сюда, к тишине, одиночеству и никогда не надоедавшему ощущению покоя.

Дэн хотел было снова поднести банку ко рту, но его рука замерла, и он произнес:

– Вам нельзя вставать.

Услышав тихий вздох, он повернул голову. Миниатюрная красавица стояла, заложив руки за спину, в нескольких шагах от него. Все в том же измятом туристском наряде. Лунный свет, льющийся через окно, освещал ее лицо. Судя по всему, она все еще слегка не в себе. Но красива. Чересчур красива.

– Вам нужен покой.

– Знаю. – Она обошла вокруг дивана и опустилась рядом с Дэном. – Я проснулась, мне стало страшно, поэтому я подумала…

– Подумали, что хорошо бы покрутиться около меня?

– Только если вы не возражаете.

Возражать? С чего бы ему возражать? Из-за того, что его тело оживало, стоило ему взглянуть на нее?

– Нет, я не возражаю. Но не делайте ошибки, не думайте, что здесь вы в большей безопасности.

Губы у нее разомкнулись, сверкнули убийственные глаза, а на щеках выступил румянец. Чтобы разрядить обстановку, он протянул ей свою бутылку:

– Попить хотите?

Она осторожно, не совсем уверенно улыбнулась.

– Нет, спасибо.

– Наверное, сейчас вам это повредит.

Как пиво, так и общество.

– Может, в другой раз.

Ее слова пронзили его. Вполне невинные, они оказались для него серой на головке спички, которой только что чиркнули по коробку.

Его пальцы крепче стиснули горлышко бутылки. Он внимательно наблюдал, как она отбросила со лба длинную вьющуюся челку, как огонь в камине отбрасывает ей на волосы красные, белые, коричневые блики.

Если бы не шрам на лбу, она была бы все тем же ангелом.

Он сделал добрый глоток пива, откинулся на спинку дивана и спросил:

– Вы получше себя чувствуете?

– Устала, пожалуй. Все тело ноет. А в остальном – неплохо.

– А как голова? Вы ведь серьезно ушиблись при падении.

Она сделала резкий вдох.

– Я упала? Где? В горах? Из-за чего?

– Не волнуйтесь так, леди. Я знаю только одно: сегодня утром вы и мой конь страшно напугали друг друга и в результате вы пострадали. Но мы доставим вас туда, откуда вы явились. – Он снова глотнул из бутылки. – Может, теперь вы мне расскажете, как ваша голова?

– Ладно. – Легкая улыбка тронула ей губы. – Боль прошла, и голова все еще на месте.

– А память?

Улыбка исчезла.

– Я ничего не помню.

– Обязательно вспомните.

– Раз вы говорите, я должна поверить.

Ему показалось, что кто-то туже стянул железный обруч, сжимавший его сердце.

– Это почему же?

– Не знаю. Я просто… Мне кажется, вам я могу доверять.

На его губах появилась циничная усмешка.

– Доверять нельзя никому.

У нее в глазах мелькнуло смущение. Теперь Дэн точно знал ее адрес: угол Невинность-авеню и улицы Неведения, беспорочный город Наивность. Такие люди всегда выводили его из себя. Если хочешь выжить, нужно видеть мир, в который тебя занесло. Неужели она этого не знает?

Не знает, конечно.

– Есть хотите? – спросил он, чтобы отвлечь ее и себя от подступивших мыслей.

Она охотно кивнула.

– Только, если вы не возражаете, я бы сначала хотела освежиться.

– Нисколько не возражаю. Примете душ?

Она широко открыла глаза.

– Душ?

Дэну захотелось расхохотаться. И он расхохотался бы, если бы помнил, как это делается.

– Это джентльменское предложение, не уловка.

– Уловка?

– Не способ заставить вас раздеться и заполучить мокрой и пахнущей мылом.

Красивое лицо немедленно раскраснелось от смущения.

– О-о…

Ситуация выходит из-под контроля. Эта ее первозданная чистота пробирается к нему под кожу, заставляя гудеть все тело.

С недовольной гримасой Дэн поднялся, взял ее за руку и повел к ванной комнате и своему гардеробу. Он достал из шкафа несколько вещей, которые, несомненно, будут висеть на ней мешком (что к лучшему), и протянул ей: