Ночь над Сербией - Страница 13

Полицейские явно были людьми опытными. Один держал на мушке биолога и пространство за его спиной, другой бочком приблизился слева, по краю тропинки, противоположному участку леса, откуда появился Влад. У обоих оставался широкий сектор обстрела, в середине которого находился Рокотов.

Демонстрируя полное понимание происходящего, Владислав не двигался с места, лишь переводил взгляд с одного на другого.

— Кто вы такой? — почему то по английски спросил подошедший.

— Ученый, работаю в экспедиции Белградского университета, — по сербски ответил Рокотов. — Наш лагерь в трех километрах отсюда...

— Но ты не серб, — солдат, уловив акцент, перешел на родной язык. А заодно и на «ты».

— Я русский, из Санкт Петербурга, — Влад старался говорить совершенно спокойно. Нервировать солдат себе дороже. — Здесь по приглашению ректора Пашковича, — фамилия известного югославского ученого вряд ли была знакома полицейским, но все же Влад счел полезным ее назвать.

— А что в лесу делаешь? — в голосе послышалось легкое сомнение.

— Я биолог, изучаю раков. Вот осматриваю места для исследований, — он решил пока не говорить о ночном происшествии, дабы не вызвать лишних вопросов.

— И давно ты из лагеря? — серб наморщил лоб, будто что то напряженно обдумывая.

— С неделю, — соврал Влад, внимательно присматриваясь к обоим полицейским.

«Так, автоматы АК 47. Странно, обычно у них 74 е „калаши“. Оружие далеко не новое, судя по потертостям. Этим автоматам лет тридцать. Местные резервисты, направленные в полицию? Похоже... А что они делают в лесу? Ловят кого то? По крайней мере, не меня... Я пока никаких преступлений не совершал. Может, в лагере что случилось? Тогда полицейские были бы там, а не по лесу бы бродили. Тем более вдвоем. Для прочесывания местности нужен как минимум взвод. Хотя это может быть авангард... Нет, больше никого не видно и, самое главное, не слышно. Обязательно бы голоса раздавались, в тишине местность не осматривают — кто то что нибудь найдет, командир приказы раздавать будет, солдаты переговариваются между собой... А тут — тишина полнейшая. Как на кладбище. Даже птиц не слыхать. Значит, их всего двое. Значит, патруль. Остальные, вероятно, недалеко. Может, все тропки заблокировали. Но тропинок тут немерено, одним взводом не обойдешься, рота нужна... А какой смысл лес блокировать? Нет, не сходится. Жилья поблизости нет, первая деревенька километрах в пятнадцати на восток. Эти же шли с северо запада, со стороны лагеря. Практически навстречу мне...»

— А почему ты такой грязный? — серб обратил внимание на заляпанную землей одежду Влада.

— Да с кочки на болоте навернулся, — Рокотов улыбнулся, как будто предлагая вместе посмеяться над его неуклюжестью.

«Стоят грамотно, не достать... Пальцы на спусковых крючках. Один меня контролирует, другой — лес. Причем так расположились, что в случае чего я оказываюсь точнехонько между ними и лесом... И друг другу секторы обстрела не перекрывают. Опыт чувствуется... Больно опытные они для резервистов, те только ракию жрать горазды да спать сутками напролет. А эти — нет, бдят. И бдят серьезно, явно не по приказу начальства. Личная заинтересованность чувствуется... Та ак, комбинезоны и береты не новые, оружие старенькое, а вот нашивочки — с нуля... Неувязочка выходит. И ботинки с неделю не чищены. Что ж они, не могли перед выходом в патруль обувь гуталином намазать? За неопрятный внешний вид в армии выговор полагается. Хотя, кто здесь выговаривать будет? Я? Вот смеху то... Но утром они обязательно должны были быть на разводе, им задачи ставили, зоны ответственности распределяли. Обратили бы внимание на обувь... Странно...»

— Расстегни куртку, медленно, — приказал серб, — одной рукой, вторую не опускай...

Владислав приподнял полу куртки и одним движением распахнул ее доверху.

— Выверни карманы.

Рокотов подчинился. Из боковых карманов высыпались на землю ножик, спички, фальшфейеры. Плоский пенал с инструментами остался во внутреннем кармане, он решил его не доставать, ибо солдаты могли неправильно расценить подобное движение.

— Вот...

— Отойди на два шага, — второй полицейский немного приблизился. Первый подобрал вещи, осмотрел и сунул за пазуху.

«Теперь, по идее, должны обыскать... Поставят рожей к сосне, руки на ствол, и обхлопают. Инструменты, как пить дать, обнаружат... С пеналом можно распрощаться, себе оставят. Хотя, на кой черт ему биологический инструментарий? Колбасу препарировать?..»

Он пригляделся к ближайшему солдату и внутренне усмехнулся.

«А харька то у вас, милый юноша, вся в прыщах, хоть вы их и давите. Сношаться вам надо, а не по лесу с автоматом рыскать...»

— Сними куртку.

— Холодно ведь, — Рокотов запустил пробный шар несогласия. От ответа во многом зависело дальнейшее развитие событий. Молодой серб переглянулся с товарищем.

«Ага, не знает, что делать... Оч чень хорошо! Значит, есть субординация, раз на нештатную ситуацию так реагируете... Старший, по всей видимости, должен решить. Ну ну, посмотрим...»

Второй серб сделал несколько шагов вперед.

— Просто покажи, что под курткой ничего нет. Руку не опускать.

Владислав задрал полы куртки и повернулся вокруг своей оси. Напряжение у полицейских спадало, дальний даже опустил ствол автомата.

— Хорошо. Руки можешь не поднимать... Ты где расположился?

«Сказать или нет? Если совру, а они проверят, глупо получится. А если не совру, то тем более не поверят... Нет уж, братец, правду я говорить не буду, не на исповеди... А что этот молодой дерганый такой? Небось, первый раз в патруле...»

— Недалеко, — Рокотов ткнул пальцем в сторону болота, но не туда, где стояла его палатка, а на девяносто градусов восточнее. — Километров семь, если по прямой.

Воронка от взрыва находилась в два раза дальше. Владислав специально ввернул словосочетание «по прямой», — дескать, в обход и к вечеру не добраться. Ведь патрулю уж точно никто не даст разрешения бросить зону ответственности и переться вслед за первым встречным куда то к черту на куличики.

Сербы снова переглянулись.

Что то в их поведении Влада настораживало, не позволяло открыто и честно рассказать о ночном происшествии, попросить о помощи. Хотя в его положении это было бы совершенно естественно — любой гражданский человек, подвергшийся внезапному нападению, тем более ни за что ни про что обстрелянный из гранатомета, инстинктивно испытывает доверие к представителям военной власти и старается быстренько оказаться под их защитой.

«Какие то вы, ребятки, не такие. Нервные слишком. Вроде и действуете по уставу, но как то через силу, нехотя... Непривычно вам все это. И побаиваетесь чего то... Та ак, прокачаем еще разок — оружие не новое, ботиночки все в грязи, комбезы уже стиранные неоднократно, а вот нашивки свежие. Будто специально пришиты — мол, мы свои, армейские... Мародеры? Или из националистов? Что то мне Драган рассказывал... Есть тут такие, как бишь их... Тигры... Или не тигры... Что то с кошками связано... Но на кой националистам в лесу ошиваться? Тут албанцев или цыган сроду не бывало, они по деревням сидят. Значит, все таки из внутренних войск. Жаль, я в символике ничего не смыслю... Орел на рукавах точно сербский, у старшого — лычки сержанта. Прям как у нас... Молодой, судя по погонам, из рядовых. А что это за пятно на штанине у старшего? Грязь или кровь? Если кровь, то чужая... Не хромает, нога в порядке. Нет, отсюда не разобрать... Младший то расслабился, даже автомат опустил, а сержант все соображает чего то. Ладно, главное — до лагеря добраться, там я все объяснить смогу. Противозаконного я пока ничего не совершил... Эх, хорошее это словечко — „пока“. Человек предполагает, а Бог располагает, так что не зарекайся... Мимо базы мы точно не пройдем, тут одна единственная тропинка. Вас на сто процентов сюда на машине везли. Не шли же вы, в самом деле, пешком! Водители и командиры, соответственно, чаи в лагере гоняют, пока вы тут службу тащите. Ну ну...»