Ночь, когда цветет папоротник (СИ) - Страница 138

Ричард смотрел на щенка широко открытыми глазами, не справляясь с выражением ужаса на своей морде. Щенок пугающе осознанно глядел на него неоновыми, мерцающими, демоническими глазами, не принадлежащими ни человеку, ни волку - он будто пристально заглядывал к нему в самую душу и уже знал про него все. Абсолютно все. Этому маленькому чудовищу было от силы несколько недель от роду, но Ричард боялся его сильнее, чем что-либо в своей жизни. На бесконечные мгновения он оцепенел. А потом сделал то, что должен был. Попытался устранить угрозу до того, как она стала таковой.

- НЕТ! - Талия бросилась на оборотня, и его когти пропахали землю - Ричард не успел сжать в руке голову щенка и раздавить ее. Волчица вонзилась клыками в его глотку, завалила на землю и с остервенением начала рвать его шерсть, пытаясь добраться до кожи и вспороть ее, выдрать плоть, обнажая кости и разрывая сухожилия и артерии, и Ричард не мог вывернуться, потому что ее клыки и когти были повсюду. Озверев от боли, застилавшей глаза, он отшвырнул волчицу от себя, но уже в полете она смогла-таки дотянуться и со всего маху ударить его лапой по морде, заставив взвыть. Ричард затряс головой, кровь застилала левый глаз, но, кажется, он был цел. Из-за разорванной губы в пасти моментально появился металлический привкус. Он сплюнул.

Волчица закрыла собой щенка, щерясь, готовая порвать Ричарда в клочья, хотя бы попытаться, если тот снова попробует напасть. Но оборотень, перекинувшись, вытер рукой хлещущую из двух глубоких порезов на лице кровь, глядя на мать с ребенком скорее с сожалением, чем с желанием убить обоих.

- Извини, - он первым извинился за то, что погорячился и чуть не натворил глупостей, поддавшись своим животным инстинктам, и Талия успокоилась, поняв, что он не лжет. Осторожно обнюхав скулящего щенка, чтобы убедиться, что тот в порядке, она подняла совершенно больные, полные тупой обреченности глаза на Ричарда.

- Спаси его, - умоляла она. - Он не виноват, он ведь ни в чем не виноват. Почему он не имеет права жить?

Ричард подошел и присел рядом на корточки. Погладил волчицу по плотно прижатым ушам. Раньше она бы откусила ему руку, попытайся он просто дотронуться до нее, но этот демон, кем бы он ни был, похоже, сумел ее приручить и научить доверять чужим прикосновениям.

- Тебе нужно вернуться в стаю, одна ты слишком уязвима, - медленно проговорил он и, когда Талия убрала лапу, позволяя ему поднять с сырой земли щенка, бережно взял его на руки. Тот был теплым, мягким, почти невесомым, он льнул крошечной мордочкой к груди Ричарда, ища тепла, и трогательно поскуливал, выпрашивая защиту и ласку. - Возвращайся домой, Талия, я обещаю, что позабочусь о нем.

- Спасибо, спасибо, спасибо… - сбивчиво зашептала волчица и стала благодарно лизать его руки, и у Ричарда отчего-то сжалось сердце.

- Ты хотя бы придумала ему имя? - спросил он, с трудом совладав с голосом и своими эмоциями.

- Дерек. Его зовут Дерек.

- Прекрасное имя. Ну, здравствуй, Дерек, - тепло обратился он к щенку. Тот отогрелся, согрелся, уютно устроился в сгибе его локтя и, сладко зевая, собирался поспать. Он не знал, что Ричард хотел убить его, но знал, что может доверять ему.

И доверие его было безоговорочным и безграничным с того самого момента, как его настоящий и единственный отец взял его на руки.

========== В последний раз ==========

Комментарий к В последний раз

Автор не может найти в себе достаточно сил, чтобы перечитать эту главу еще раз на предмет ошибок, он обещает сделать это позже, так что заранее извиняется

А еще автор очень сожалеет, что эпилог немного задерживается, но автор постарается выложить его как можно скорее

Промерзлая земля упруго пружинила, хрустел сухой лесной наст, состоявший из полусгнивших листьев, иголок, веток и древесной трухи. Мелкие грызуны едва успевали убраться с его пути - он мчался, не разбирая дороги. Ночной мир вокруг пульсировал голубыми сетками на стволах проносящихся мимо деревьев. Эти энергетические сосуды, испещрявшие каждое растение изысканным узором, теплой пульсацией отзывались в кончиках пальцев, загораясь сильнее под лапами от передачи тепла его тела. По серебристым вспышкам света угадывались теплокровные животные, прятавшиеся от него, и чтобы выследить их, ему даже не нужно было задействовать рецепторы тепла, окрашивающие привычную черно-голубую картинку в ало-желтые тона. Перед глазами проносились разноцветные сгустки энергии, которые он рассекал насквозь, невидимая человеческим глазом часть спектра раскладывалась в радужные лучики, исходящие от каждого предмета. Он следовал по мерцающему алому шлейфу запаха крови, и ему было не до преломления света от глади колеблющейся воды или всполохов живых аур, переливавшихся золотой россыпью и оставлявших фейерверк цветных запахов и звуков. В синестетической гармонии окружающий мир был ярким, живым и волшебно-чарующим, но он не замечал его красоты, сосредоточенный на своей добыче. Он взял след еще от дома, опустевшего год назад, когда была убита вся его стая, и теперь несся вперед, ловко лавируя между деревьями и перелетая через препятствия. Давно он не двигался с такой легкостью, не чувствуя тяжести собственного тела. Азарт охоты бурлил в его крови.

Вода встретила его снопом алмазных брызг, ледяными иголками впившихся в кожу под густой шерстью. Пригнувшись, он оскалился, собираясь для финального прыжка - алый туман сгустился, окутывая силуэт стоявшего на другом берегу мужчины, и запах свежей крови, сочившейся из раны на его руке, все усиливался, заставляя воздух звенеть, а его разум пылать от голода.

- Прости, - раздался до боли знакомый голос, сочувствующий ему, и волк, услышав свист из-за спины, только успел обернуться, как стрела стремительно вошла в его лопатку, вырвав невольный рык. Резкая боль разозлила его лишь сильнее, он схватился за древко, пытаясь вытащить наконечник из горевшей огнем плоти, паленый запах которой ударил в ноздри, но смог лишь обломить его. Чертовы серебряные стрелы Арджентов.

Свист. Стрела вошла в воду, застряв между камней. Дерек ускользнул и направился к пульсирующему ало-желтому силуэту охотника, затаившегося на высоком берегу. Тот отбросил лук и схватился за пистолет. Волк разъяренно лязгнул клыками и бросился на него, преодолевая десятки метров вверх в мощном прыжке.

- Крис, осторожно!

Пуля попала в живот, инерция от ударной волны отбросила волка в сторону. Он с трудом приземлился на все четыре лапы и заревел от бессильной ярости и жгучей боли. Аконитовые пули? Серьезно? Они думают, что смогут оставить его этим? Или убить?

По ушам резанул дикий вой ультразвуковых излучателей, заставивших его мозги вскипеть и тело забиться в агонии. В глазах померкло, рассудок помутился. Он заметался, натыкаясь на деревья, стараясь спастись от этого звука, но звон нагонял его и становился все сильнее. Еще немного, и его голову просто разорвет на части изнутри. Давление было невыносимым.

И вдруг все закончилось. Волк попытался сфокусировать взгляд. Просвистевшая пуля вонзилась в дерево над его головой, осыпав фейерверком искр и паленых щепок. Поддававшись инстинктам, он побежал.

После стольких дней заточения под землей воздух казался непривычно ледяным и свежим, а все вокруг слишком ярким. Дерек скучал по этой свободе. Ему не хватало земли, леса, неба. Но сейчас он чувствовал лишь хриплое дыхание смерти за спиной и слышал ее холодящий душу загробный смех. В голове пульсировала одна-единственная мысль. Нужно убежать. Как можно дальше, от всех, от себя. Лунный свет слепит, из темноты тянутся скользкие, трупные щупальца черных теней, ветер пытается сбить с пути, колючие ветки хлещут по морде, стремясь выцарапать глаза. Цель одна – бежать, не смотря по сторонам, только вперед и только бежать. Нельзя останавливаться, даже если болят и ноют лапы, в легких не хватает воздуха, а кровь кипит от растворяющего стенки сосудов аконита. Нельзя оглядываться, потому что тени сожрут заживо и ослепительный свет выжжет глаза. Отвратительный вкус крови в пасти гонит дальше – это придает сил. Такой сладкий, почти приятный стальной привкус, и стоит невероятных усилий вспомнить, что это всего-навсего яд. Скорость все больше, и в ушах нарастает гул ветра, а вместе с ним в стиснутых мигренью висках колотится работающее на переделе сердце. Откуда-то сзади доносится звук мотора, земля внезапно уходит из-под лап и… падение. Полет. Невесомость. Несколько секунд. Ледяные и жесткие объятия озерной воды. Инстинкт говорит плыть к поверхности. В легких кровь и вода, колит и холодно. Слишком холодно. Глоток воздуха раздирает изнутри, будто вместо него он вдохнул стеклянную, жалящую крошку.