Нить Ариадны - Страница 3

– И начальник дворцовой стражи куда-то пропал. Где он?

Дежурный сержант испуганно отсалютовал.

– Не имею чести знать, где они, Ваше Величество.

В этот момент все опешили: Дионис сполз со стула, наверняка не специально, и грузно осел на пол, выронив из рук свой тирс. Он кивком головы подозвал служанку – простую, симпатичную девушку. Она медленно прошла через весь зал к нему, словно ее тянула некая невидимая нить. Они оба упали на пол. Дионис облапил девушку, даже не повернув головы, чтобы взглянуть на ее лицо. Его движения выглядели такими же рефлекторными, безрадостными и безнадежными, как и раскатившийся смех.

Где-то в углу этого обширного помещения один из слуг, видимо, возмутился поступком бога, поскольку его тут же вывернуло наизнанку. И продолжало выворачивать в отчаянных спазмах рвоты.

А сам бог, усевшись на полу попрямее, пытался спасти остатки своего достоинства. Он отпустил девушку и попытался поправить обвисший венок из хмеля.

Всем присутствующим стало предельно ясно, что представитель божественных сил безнадежно пьян.

Но его звучный голос снова заполнил зал:

– Могу заверить законного наследника… кстати, а кто он? В смысле, твой с-сын? Он в той куче?

И Дионис подозрительно прищурился, оглядывая небольшую группу народу, всех по одному, словно пытаясь узнать их истинную суть.

Минос, который в это время устало потирал лоб, вскинул голову.

– У меня нет сына, владыка Дионис. Собственно, как и законного наследника. У меня не было свободного времени, чтобы обзавестись им.

«У тебя было восемнадцать лет, – с укором подумал Алекс. А потом истинная, законная царица умерла. Остались только наложницы и ни одного достойного упоминания отпрыска. – Ты позорно медлил, о царь, и ты несправедлив к своим прекрасным и достойным дочерям».

Алекс крепче сжал древко копья. «А еще говорят, что у тебя есть сын!»

Судя по выражению лица Миноса, его величество посетили те же мысли. Царь не казался пьяным, хотя за время этой долгой ночи он неоднократно прикладывался к кубку с вином. Но на его лице застыло выражение горечи.

– Моя покойная жена… – начал царь и умолк, словно не видя смысла продолжать. Он окинул взглядом притихших соратников и жирного гостя, как будто спрашивая себя: «Как я до такого докатился?»

Внезапно бог перекатился на бок, повернувшись спиной к трем людям, с которыми он хоть как-то был связан, – печальному монарху, икающему слуге и одурманенной молодой служанке. Когда Дионис перекатывался, полы его плаща разошлись. Под плащом божество было наполовину голым, сверкая рыхлым брюхом, наполовину закутанным в какие-то грязные лохмотья.

Перекатившись, Дионис оказался чуть ли не лицом к лицу с Алексом. Приподнявшись на локте и вглядевшись в молодого воина, бог едва слышно произнес:

– Когда-то… я был… таким, как ты.

Алекс впал в ступор оттого, что к нему обратился сам бог, хотя, случись это час назад, его потрясение было бы не в пример больше. Юноша вспыхнул и лихорадочно принялся искать ответ, если божество потребует ответа. Больше всего его поразила зависть в голосе Диониса.

Алекс никогда не считал себя красавцем. Высокий, здоровый, он превосходил своих ровесников в силе, особенно в приступах гнева. Но никто никогда не находил ничего божественного в его уме и теле. Юноша легко представил себе град насмешек, который падет на его голову в казарме, если станут известны слова бога.

К счастью, Дионис не ждал ответа. Он повернулся к нему спиной и потянулся к кожаному меху, видимо, в поисках вина. Завладев желаемым, он обнаружил, что мех пуст. Какими бы запасами вина ни обладал волшебный мех, они иссякли.

Алекс стоял и смотрел на божественного гостя, растянувшегося на полу. В его сердце боролись страх, дикое разочарование и любопытство.

Царь молчал после своей последней вспышки и, вероятно, собирался с мыслями. В зале воцарилось гробовое молчание. Алекс заметил, что волшебные превращения, которые сопровождали явление Диониса, начали блекнуть, словно пропала питающая их сила. Лоза, обвившая колонну, увяла, великолепная листва начала желтеть и с тихим шелестом облетать. Легкий сквозняк шевелил опавшие мертые листья. Самые толстые плети лозы превратились в камень и стали частью колонны и арок, так что теперь казалось, что некий искусный мастер специально сотворил это чудо. Младшие духи и все, кто незримо сопровождал Диониса, тоже умерли или просто исчезли один за одним. Мелодия флейты умолкла.

Минос начал говорить, но мгновенно прервался. Он склонил голову набок, чуть повернув ее, будто прислушиваясь к далекому и едва различимому шуму.

Алекс тоже услышал его. За центральной дверью зала громко, не боясь быть услышанными, разговаривали по меньшей мере двое мужчин.

– Ты звал меня, брат мой? – сказал человек, появившийся в проеме двери. Два последних слова были произнесены с насмешкой. Этот резкий голос Алекс узнал сразу, хотя слышал его не так уж и часто.

В дверях стоял высокий мужчина, облаченный в богатую тунику, у него на поясе висел меч, а на груди красовалась бронзовая пластина. Голова вошедшего была непокрыта. Мужчина направился к трону, не выказав ни малейшего изумления по поводу распростертого на полу бессмертного гостя. Казалось, Перс, младший брат царя, ничего другого увидеть и не ожидал.

Отставая на шаг, за Персом двигался генерал Скамандр – начальник дворцовой стражи, при оружии и в полном боевом доспехе. Он был младше царского брата годами, но крепче по сложению. Начальник стражи захлопнул за собой двери и отрывисто приказал Алексу и еще троим стражникам никого не пускать в зал. Из этого помещения было всего два выхода – центральный и черный, для слуг. Стража должна была проследить, чтобы ни одна живая душа не проскользнула через оба – ни туда, ни обратно.

– Я не звал тебя, – ответил Минос. Казалось, он съежился на своем троне.

– Я вижу, ты тут кое-кого вызвал, – спокойно кивнул Перс. – Что ж. Я тоже пришел к выводу, что неплохо было бы обзавестись союзником.

– Не вмешиваться, – тихим, но внятным голосом приказал начальник стражи своим подчиненным.

– Да, сэр, – ответил Алекс вместе с хором других солдат.

И все вместе они призадумались – не вмешиваться во что? Генерала Скамандра за глаза называли не иначе как Мясником за кое-какие умиротворительные меры, которые он предпринял много лет назад. Он стоял, сцепив руки за спиной, и свысока глядел в сторону Миноса и трона.

Сержант поспешно просипел приказы, а Алекс и двое остальных солдат немедленно повиновались. Двое встали у каждой двери, а Алекс присоединился к тому воину, который охранял центральный вход, так что теперь стражники оказались намного дальше от трона, чем стояли прежде.

Когда за новоприбывшими в зал вступил еще один гость, Алекс понял, почему Перса не удивило появление Диониса.

Хотя все обычные проходы в помещение были закрыты, это вызвало у нового гостя не больше затруднений, чем у Диониса. Да, рядом с братом царя материализовалось нечто! Алекс подумал, что за всю прежнюю жизнь он не встретил ни одного бога, зато за одну эту ночь ему посчастливилось увидеть сразу двоих.

Новое божество было поменьше, чем Дважды рожденный. Не особо могучий торс, вдвое меньше, чем у начальника караула. Но даже Мясник казался мальчишкой рядом с этим существом. Худое тело бога, почти на грани истощения, было нагим, если не считать ожерелья из странных маленьких кругляшей. Приглядевшись повнимательней, Алекс обнаружил, что эти кругляши – человеческие черепа, непонятно как уменьшенные до размеров апельсина. Смуглая кожа пришельца была измазана синей краской. Спутанные космы почти бесцветных волос свисали по обе стороны худого безбородого лица. Молодому воину показалось сперва, что у этого бога что-то не так с бровями. После он рассмотрел, что с бровями как раз было все в порядке, просто посередине лба у пришельца находился третий глаз. Не иллюзия или татуировка – настоящий действующий глаз, примерно в паре дюймов над двумя обычными глазницами.