Никто, кроме тебя - Страница 40

Продолжить он не смог – сердце как будто пронзило насквозь длинной иглой. Не хватало воздуха, но если вздохнуть, сверху, через горло, воткнется еще одна игла…

Пары на кухне только усиливали ароматы нескольких экзотических блюд, которые готовились на кухне одновременно. Запахи пряного, жирного и сладкого перемешались в полном хаосе. Женщин на кухне не было – одни мужчины в белых халатах и фартуках разной степени свежести.

– Как думаешь, поваров успели предупредить? – спросил Ворона.

– Вообще-то меня здесь недавно провели в наручниках. Все сделали очень занятой вид. И сейчас сделают.

– Тогда пошли!

Проскочили в помещение с большими холодильными шкафами. Небольшое оконце давало мало света, по этой причине здесь горели люминесцентные лампы. Ворона выглянул во внутренний дворик через стекло со сплошным мутным налетом.

– У нас пять-семь секунд.

– Согласен, – кивнул Комбат. Во дворе человек в резиновых перчатках забрасывал в кузов грузовика объемистые черные полиэтиленовые мешки с мусором. Рублев уже видел несколько раз этого человека: мусорщик приезжал каждый день примерно в одно и то же время и забирал заранее выставленные “отходы производства”.

План нарисовался простой – быстро заскочить в кузов, укрыться под мешками и таким образом покинуть негостеприимную гостиницу. Надо было торопиться: кто их знает, этих поваров? Хотя бы один обязательно настучит в расчете на поощрение.

Ворона уже собрался выдавить мутное стекло, как вдруг увидел несколько человек, бегущих сломя голову по внутреннему дворику. Они тоже его разглядели, но, судя по всему и без того отлично знали, где искать сбежавших пленников.

Автоматического оружия под рукой не оказалось, зато каждый имел по две “пушки”. Судя по шквальному огню, который они открыли, на дефицит патронов никто не мог пожаловаться.

"Главное, не застрять надолго”, – мелькнуло у Комбата. Пока что они с Вороной пятились назад, укрываясь за холодильниками. Оба пожалели, что в коридоре не напали первыми, не вооружились хоть чем-нибудь.

Оконный проем начинался невысоко – человеку среднего роста, стоящему во внутреннем дворике, он приходился на уровне пояса. К тому моменту, когда четверо заскочили внутрь, Рублев вместе со своим молодым напарником отступил обратно на кухню. Здесь Комбат вооружился двумя остро заточенными ножами с широкими лезвиями. Сразу же пришлось ими воспользоваться – метать, укрываясь от обстрела. Одного ранил в плечо, другому чуть не отхватил кончик носа.

Погоня замешкалась, хотя перестрелка продолжалась. Пули со звоном рикошетили от развешанных на стене сковородок, от вместительных кастрюль, греющихся на плитах. Из поваров на кухне не осталось ни души: при первых же звуках стрельбы все разбежались.

"Зато сейчас сюда другие сбегутся, обложат со всех сторон”, – подумал Комбат, оглядываясь.

– Смотри, – шепнул Ворона, забравшийся под длинный стол для разделки.

Комбат увидел кран низко отведенный от трубы и рядом шланг свернутый в кольцо. Этим шлангом, наверное, моют пол и стены, обложенные плиткой.

– А если его к горячей воде подсоединить? – продолжил голос из-под стола. – Не знаю как сейчас, но раньше во всех гостиничных умывальниках был сумасшедший напор. Откроешь кран на лишний оборот, и тебя до пояса обрызгает.

Комбат опрокинул одну из массивных плит, вместе с несколькими кастрюлями, а Ворона под ее прикрытием проскользнул к вентилю.

– Нормальный кипяточек.

Надев на кран один конец шланга, он подхватил противоположный, стараясь, чтобы в соседнем помещении не разглядели окутанной паром струи. Самому бы только не ошпариться…

После нескольких секунд затишья люди “мюэллима” снова попытались прорваться на кухню. Имея по паре стволов на душу, как-то неловко дожидаться подкрепления, если противник вооружен только разнообразной утварью – пусть даже режущей и колющей.

В нужный момент Ворона задрал горячую струю вверх. Конечно, из шланга бил не натуральный кипяток, но неожиданность возвела боль в квадрат. Завопив, человек инстинктивно заслонился руками и отпрянул назад. Комбат, прислонившийся к стенке рядом с дверью, собирался обезоружить его, но силовых мер даже не понадобилось – один из пистолетов выстрелил в потолок, другой вывалился из левой руки и скользнул по мокрому полу в сторону Вороны. Двумя пальцами тот поднял “пушку” из дымящейся лужи и кинул Рублеву.

Теперь расклад изменился, несмотря на то, что в обойме обнаружилось всего три патрона. Люди, осаждавшие кухню, пришли со стороны. В большинстве своем они видели русского в лицо, наслышались о его подвигах. С ножом или шампуром против пистолетов, имея при себе парнишку со сломанной рукой, он казался вполне подходящим противником для четверых охранников Шаина. Вооруженный, он уже вызывал страх, близкий к панике. Чем он не угодил “мюэллиму”? Не проявил должного уважения? А теперь им расхлебывать – хорошенькое дело.

Прямое неповиновение, конечно, не приходило им в голову. Но бросаться грудью вперед больше никто не хотел.

Зато послышался шум с другого конца обширной кухни, с той стороны, откуда выдавались официантам готовые блюда.

"Еще подоспели, – сделал вывод Комбат. – Придется прорываться внаглую”.

Он не любил материться без нужды, но сейчас заревел во всю мощь:

– Всем лежать, на х..! Иначе, бл…, всех порублю!

Попер в комнату с холодильниками – Ворона за ним с трясущимися от страха поджилками, не веря, что это сработает.

Однако прием сработал прекрасно – все четверо забились по щелям, прекрасно понимая, что сами они и их жизни русскому не нужны. Лучше пропустить его и потом с понурой головой стоять перед Шаином, чем заработать пулю в живот. Тем более, что не все потеряно, можно развернуться и, ничем не рискуя, выстрелить в спину.

Комбат предусмотрел это, и они с Вороной, низко пригнувшись, сразу же бросились к грузовику. Машину с гостиничного двора так и не выпускали – как только поднялась тревога, ворота спешно закрыли.

Без помощи левой руки, висящей на перевязи, Ворона заскочил в кузов, Комбат – в кабину, за руль. Дернул с места, подал немного назад, чтобы иметь место для разгона. Под аккомпанемент выстрелов замкнутые на цепь створки разлетелись настежь, и грузовик вынесся на волю.

Возможно, Комбат не стал бы спешить, если б разглядел одного из тех, кто подбежал в последний момент и теперь стрелял вслед. В рыжебородом человеке, резко отличавшемся и внешностью и повадками от людей Шаина, трудно было не признать чеченца. Но оборачиваться времени не осталось…

Одно колесо почти сразу спустило, пробитое насквозь. В любом случае машину с известными номерами и приметным грузом нужно было бросать как можно раньше. Промчав метров триста на кренящемся влево грузовике, Рублев остановился напротив выставочного павильона с прозрачным фасадом из стекла.

Выставка или ярмарка там происходила, он не успел разглядеть. Увидел стенды, необычно много посетителей – день открытия, наверное, и дал знак Вороне обходить здание. Преследователи заподозрят, что они скрылись здесь, в суете и пестроте. И завязнут сами.

Не любил Комбат отступать и тем более переходить на бег. Но здесь, от местных кадров, которым до чеченцев было далеко, приходилось уже второй раз сматываться. И все по той же причине: Комбат воевал не со всяким, кто стрелял в него или сажал под замок. Ведь пуля – дура, это давным-давно известно. Пальнет какой-нибудь лопух и выведет тебя из строя. Будешь потом, опираясь на палочку, решать вопросы с чеченами.

Ворона быстро стащил майку и снова надел так, чтобы перевязанная левая оказалась под ней, чтобы белый бинт яркой приметой не светился на черном. Пройдя быстрым шагом несколько кварталов, они зашли в лавку с коврами – свернутыми в трубки, развешанными на стенах, свисающими с потолка в два ряда.

– Оторвались? – спросил сам себя Ворона. – Вроде да.

– Как рука твоя? – поинтересовался Рублев.