Никто кроме нас - Страница 37

   - Там, на первом этаже фрицы дохлые валяются. Подбери четыре - пять комплектов оружия, снаряги, балахоны и каски. Только поцелее и чтобы крови поменьше. Еще нужны: пять - шесть человек бойцов посмышленней и поопытней.

   - Понял.

   - Действуй. Пулеметчикам и снайперу засечь огневые точки на верхних этажах и быть готовыми по команде их подавить. В общем, действуйте а, я к соседям, надо кое-что согласовать.

   Затянутое серой непроглядной хмарью небо чуть посветлело. Подавив зевок Андрей, чиркнул колесиком зажигалки, прищурившись, посмотрел на часы. Рановато еще, минут двадцать подремать можно.

   "Агрегат", сооруженный неведомым умельцем из винтовочной гильзы еще месяц назад выцыганил у старшины в соседнем батальоне в обмен на причитающееся ему табачное довольствие, а часы хорошие, швейцарские, это фрицы "подогнали". Оберлейтенанту, возглавлявшему очередную их попытку выбить Карасевскую роту с занимаемой позиции, они вряд ли больше понадобятся. Валяется где-то на первом этаже вместе с дюжиной своих подчиненных. А ведь в тот - крайний раз у немцев почти получилось. В дом ворвались, до рукопашной дело дошло. Но ничего, выдержали.

   Тусклый, пляшущий огонек вновь слабо осветил циферблат. Черт, бензин заканчивается, надо думать, где доставать.

   Вооружившись биноклем, "подарком" все того же "щедрого" обера, Андрей подполз к окну. В занятом немцами доме царит полнейшая тишина. Только в крайнем справа окне третьего этажа на секунду мелькнул и исчез огонек сигареты. Часовой видимо. Вообще-то Васильев со своей неразлучной "трубкой" давно отучили фрицев от подобной неосмотрительности, но этот видимо новенький, а может просто забылся, страх потерял.

   Вдалеке приглушенно простучала пулеметная очередь, грохнуло несколько взрывов и снова все затихло, только над вражескими позициями взмыла в небо осветительная ракета, немного повисев, словно неохотно сползла вниз.

   - Пора бы уже - Карасев озабоченно бросил взгляд на часы.

   Словно услышав его, совсем рядом хлестнула трехлинейка, басовито заговорил "максим".

   - Ага, зашевелились, давайте голуби, давайте, занимайте места согласно купленным билетам - довольно пробормотал Андрей, разглядывая в бинокль суетящиеся в окнах напротив силуэты гитлеровцев - так, зрители собрались, пора начинать представление. А вот и третий звонок.

   Звонко хлопнул гранатный разрыв. Под звуки разгорающейся перестрелки из-за угла соседнего дома, от позиций Ибрагимовской роты метнулось несколько сгорбленных человеческих фигур. Четверо в немецких касках и маскировочных балахонах волокли под руки пятого, одетого в ватник и ушанку.

   - Начали! - Карасев дал длинную очередь в окно высоко над головами бегущих.

   В грохоте поднятой бойцами пальбы, утонул треск одиночного винтовочного выстрела. Занявший свою место немецкий пулеметчик как-то странно дернулся и уронил голову на приклад своего МГ. Прежде, чем второй номер успел что-либо сообразить, вторая пуля ударила и его, точно над переносицей.

   Епифан Васильев еще раз внимательно обозрел в оптический прицел дело рук своих, и удовлетворенно кивнув, подхватил винтовку, меняя позицию, перебежал к другому окну, немного повозился, устраиваясь поудобнее и принялся выискивать новую цель.

   Между тем, "спектакль" продолжался. Между штурмовой группой, действующей под видом тянущих "языка" разведчиков, и захваченным гитлеровцами зданием, осталось метров десять - пятнадцать. Бойцы как по команде стремительно рассыпались по намеченным заранее для каждого из них укрытиям, в проломы и окна первого этажа полетели гранаты. Одновременно с этим снайпер и расчеты станкового и ручного пулеметов открыли огонь по окнам второго и третьего этажей, стремясь подавить намеченные ранее огневые точки. Медлить дальше нельзя, еще не успела улечься пыль от гранатных разрывов, как пятерка "артистов" уже скрылась внутри захваченной немцами трехэтажки.

   - За мной! - силясь перекричать грохот боя заорал Карасев, и, выскочив из окна на припорошенную снегом кучу битого кирпича, спотыкаясь и поскальзываясь на "гуляющих" под ногами обломках рванул вперед. Спиной он чувствовал хриплое дыхание и тяжелый топот бегущих следом бойцов. Они бежали, молча, без выстрелов и криков стараясь как можно быстрее преодолеть отделяющие их от врага расстояние. По ним стреляли. Огонь гитлеровцев, ошеломленных коварством противника, поначалу бывший каким-то суматошным и бестолковым, несмотря на все усилия пулеметчиков и Васильева становился все более дружным и организованным. Краем глаза увидел, как один из бойцов упал, убит, ранен или просто споткнулся, кто знает, главное добежать, вывести остальных из-под огня, ворваться внутрь, довести дело до рукопашной, а уж там посмотрим кто кого. Похоже, фрицы начали приходить в себя. Но окончательно опомнится им так и не дали. Еще один рывок и вот он черный зев пролома. Перепрыгнул через лежащий поперек него труп, отскочил в сторону. Вовремя над ухом, что-то пронзительно свистнуло. Короткая очередь в ответ и судорожно задергавшееся под ударами пуль тело в чужой, серо-зеленой шинели медленно сползает по стене. Под ноги покатился хрипящий клубок. Человек в белом балахоне, сидящий верхом на чем-то живом и брыкающемся, методично поднимает и опускает руки, с зажатой в них стальной, немецкой каской. Судя по отборному мату, вперемешку со свирепым рычанием, и куску черной ткани на правом рукаве, кто-то из своих, "штурмовиков".

   Живых фашистов на первом этаже осталось немного, но они отчаянно сопротивлялись. Один из ворвавшихся было следом бойцов, в пылу атаки оттолкнув командира, сунулся в комнату. Внезапно, голова его взорвалась темным фонтаном, горячие, липкие брызги полетели Карасеву в лицо. Падение вперед, еще одна очередь снизу вверх. Тяжелая туша с грохотом падает рядом. Немец еще жив, согнувшись, сжимая руками простреленный живот, он жалобно кричит на одной высокой ноте. Серая тень бросилась справа. Холодно блеснула сталь. Уходя от направленного ему прямо в грудь штыка, Андрей едва успел откатиться в сторону прямо на судорожно вздрагивающее под ним тело умирающего. Что есть силы, ударив каблуком в коленную чашечку, он сбил нападающего на пол. Извернувшись, навалился сверху, надавил на горло врага горячим стволом автомата. Противник хрипел, вырывался, жизнь неохотно покидала тело молодого, здорового мужика. В какой-то момент он вдруг, безвольно обмяк и затих, уставившись на Карасева остановившимся, безжизненным взглядом широко открытых глаз.

   Выстрелы, крики, грохот гранатных разрывов слились в один сплошной гул. Адреналин бушует в крови, заставляя подскочить и бежать дальше. Не выдержав натиска уцелевшие гитлеровцы, отстреливаясь, пытаются отступить по лестнице вверх, но один за другим ложатся скошенные дружным огнем прячущихся за развалинами стен красноармейцев. Образовавшаяся на узкой площадке груда мертвецов, не дает бойцам сходу преодолеть лестничный пролет, а летящие со второго этажа гранаты вынуждают их отступить и вновь искать укрытия. Терять темп нельзя, зажатая между засевшими на верхних этажах здания фашистами и наверняка уже спешащим к ним подкреплением, рота, будет уничтожена. Надо решаться.

   Андрей дождался, когда рванет последняя граната, и осколки со свистом покрошат кирпичную кладку над головой, толкнул локтем пристроившегося рядом Вешина, кивком головы указал наверх. Взводный понятливо кивнул, перекрестился, метнулся к лестнице, дал короткую очередь. Под прикрытием его огня Карасев кинулся вперед. Каким-то чудом, в три прыжка очутился на верхних ступенях. Уже почти на площадке между первым и вторым этажом, зацепился ногой за мертвеца, и неуклюже завалился вбок. Падение, в очередной раз спасло ему жизнь. Пули просвистели совсем рядом, одна бешено рванула рукав ватника, обожгла левое предплечье. Из такого неудобного положения он выстрелил в ответ. Ноги стрелявшего в него автоматчика брызнули красным и неловко подломились, отчего тот с грохотом и криком покатился по ступеням вниз. Его перекошенное гримасой боли лицо с открытым в крике ртом оказалось всего в каких-то двух-трех метрах перед глазами Карасева, и тот ни секунды не сомневаясь, нажал спусковой крючок, добивая поверженного врага, а потом перенес огонь на площадку второго этажа, заставляя теперь уже находящихся там немцев искать укрытие. Под прикрытием его огня, Вешин в свою очередь бросился вперед. На середине лестничного пролета, он вдруг дернулся, остановился и рухнул лицом вниз. Однако, следом, перескочив неподвижное тело товарища, паля короткими очередями от живота из трофейного МП, уже мчался Матафонов, за ним, стреляя, спотыкаясь, матерясь, неслись другие бойцы. Штурмующие рассыпались по комнатам, превращая бой в локальные рукопашные схватки. В ход пошли гранаты, приклады, ножи, саперные лопатки, каски, кулаки, даже зубы. Ни для атакующих красноармейцев, ни для обороняющихся гитлеровцев, пути назад уже не было. Противники дрались уже не за эту злополучную развалину, а для того, чтобы выжить, а выжить можно было только одним путем, уничтожив врага.