Никогда не оглядывайся - Страница 8

— С похоронами?

— Надо заплатить похоронному бюро. Разве ты этого не знал?

— Но мистер Цукерман, я уже сам похоронил ее. За коровником.

— Не сомневаюсь в этом, — проговорил адвокат. — Ну и что?

— Я никогда не обращался в похоронное бюро.

— Послушай, — терпеливо промолвил мистер Цукерман, — возможно, ты этого не знал, но в этом штате существует закон, который гласит, что ни один наследник не сможет получить на гроша из завещанных ему денег вплоть до тех пор, пока полностью не оплатит расходы, связанные с похоронами.

— Как вы сказали, закон?

— Ну конечно закон, причем очень хороший. Похоронное бюро — это один из великих символов нашей цивилизации, и мы должны любой ценой защищать его.

Мистер Цукерман вместе с некой группой докторов, проникнутых общественным сознанием, контролировали корпорацию, владевшую серией роскошных похоронных бюро, не говоря уже о фабрике но производству гробов в Бруклине и специальной школе бальзамирования па Вашингтонских холмах. Таким образом, связанные со смертью обряды, но мнению мистера Цукермана, представляли собой глубоко религиозную процедуру, да и вообще весь этот бизнес столь глубоко трогал его душу, что это было сопоставимо разве что с эмоциями лавочника при вести о рождении Христа.

— У тебя не было никакого права вот так взять и закопать свою тетушку, — сказал он. — Абсолютно никакого права.

— Я очень сожалею, мистер Цукерман.

— Да это ведь, по своей сути, подрыв самых основ.

— Я сделаю все, что вы мне скажете, мистер Цукерман. Но мне хочется знать, сколько же я получу потом, когда все выплаты будут сделаны?

Возникла пауза. Мистер Цукерман нахмурился, вздохнул, одновременно продолжая тайком пощекотывать пальцем свой пупок.

— Может, договоримся на сумме в пятнадцать тысяч долларов? — предложил он, одаривая гостя широкой золотозубой улыбкой. — А что, неплохая сумма.

— И я смогу получить их уже сегодня?

— А почему бы нет?

С этими словами мистер Цукерман вызвал своего старшего кассира и приказал ему выдать Лексингтону пятнадцать тысяч долларов, списав их по статье мелких расходов, и взять с него расписку. Юноша, который к этому времени был рад бы уже получить хоть что-нибудь, с благодарностью принял деньги и спрятал их в свой рюкзак. Затем он тепло пожал мистеру Цукерману руку, поблагодарил его за оказанную помощь и покинул офис.

— Весь мир раскрыт передо мной! — воскликнул наш герой, выходя на улицу. — Теперь у меня есть пятнадцать тысяч долларов, которых мне вполне хватит вплоть до тех пор, пока мою книгу не напечатают. Ну, а потом я, конечно же, получу намного больше. — Он стоял на тротуаре и раздумывал, куда же идти дальше. Повернув налево, он медленно пошел вдоль улицы, разглядывая окружавший его город.

— Что за омерзительный запах, — проговорил он, втягивая ноздрями воздух. — Невыносимый просто. Его чуткие обонятельные нервы, привыкшие воспринимать только самые изысканные кухонные ароматы, испытывали муку от столкновения с выхлопными газами автобусов.

— Нет, надо поскорее отсюда убираться, пока это окончательно не разрушило мой нос, — сказал он. — Но сначала мне надо перекусить, я основательно проголодался. — За последние две недели бедный парень не ел ничего, кроме ягод и диких кореньев, и сейчас его желудок взывал к более солидной пище. «Я бы с удовольствием съел котлету из мамалыги, — подумал он. — Или несколько сочных оладий из козлобородника».

Он пересек улицу и вошел в небольшой ресторанчик. Внутри было жарко, темно и тихо. В воздухе стоял сильный запах разогретого для жарения жира и вареной капусты. Кроме того и ресторане находился один-единственный посетитель с коричневой шляпой на голове, увлеченно поглощавший пищу и не обративший на Лексингтона никакого внимания.

Наш герой сел за угловой столик и повесил рюкзак на спинку стула. А что, сказал он себе, это может быть даже очень интересно. За свои семнадцать лет я пробовал пищу, приготовленную всего лишь двумя людьми — тетушкой Глосспэн и самим собой, если не считать, конечно, сиделку Макпоттл, которая, верно, несколько раз подогревала мне бутылочку с молоком, когда я был совсем маленьким. А сейчас мне предстоит познакомиться с искусством нового шеф-повара и, возможно, если повезет, я смогу почерпнуть несколько полезных для моей книги идей.

Откуда-то из тени за спиной появился официант и остановился рядом с его столиком.

— Здравствуйте, — сказал Лексингтон. — Мне бы хотелось съесть большую котлету из мамалыги. Обжарьте ее в сметане на хорошо прокаленной сковороде — по двадцать пять секунд с каждой стороны, а потом посыпьте сверху щепоткой ароматизирующих трав — это на тот случай, если ваш повар не знает какой-нибудь свой, более оригинальный метод приготовления, с которым я бы с удовольствием познакомился.

Официант склонил голову набок и внимательно посмотрел на посетителя.

«Будете свиную отбивную с капустой? — спросил он. — Ничего другого у нас нет».

— Отбивную с капустой?

Официант извлек из кармана грязный носовой платок и взмахнул им яростно, как хлыстом, словно намеревается щелкнуть. Затем он смачно высморкался в него.

— Так будете или нет? — спросил он, утирая ноздри.

— У меня нет ни малейшего представления, что это такое, — ответил Лексингтон, — но мне бы хотелось попробовать. Видите ли, я пишу поваренную книгу и…

— Одна отбивная с капустой! — прокричал официант, и где-то в глубине ресторана, далеко в темноте, ему кто-то ответил.

Официант исчез, а Лексингтон потянулся к рюкзаку и извлек из него свои личные нож и вилку. Это был подарок тетушки Глосспэн, сделанный к его шестому дню рождения: приборы были изготовлены из чистого серебра, и с тех пор он пользовался исключительно ими. В ожидании возвращения официанта он любовно протирал их куском мягкого муслина.

Официант вскоре появился и поставил перед Лексингтоном тарелку, на которой лежал толстый серовато-белый кусок чего-то горячего. Лексингтон неуверенно наклонился над тарелкой, чтобы ощутить запах пищи. Ноздри его были широко раскрыты и а предвкушении чуть подрагивали.

— Но это же настоящее чудо! — воскликнул он. — Какой аромат! Великолепно!

Официант сделал шаг назад, внимательно наблюдая за посетителем.

— Никогда в жизни я еще не ощущал столь богатого и чудесного запаха, — повторил наш герой, хватая свои нож и вилку. — Боже мой, да из чего же это сделано?

Человек в коричневой шляпе поднял голову, посмотрел на него, после чего снова уткнулся в свою тарелку. Официант пошел назад, в сторону кухни.

Лексингтон отрезал небольшой кусочек мяса, подцепил его своей серебряной вилкой и поднес к носу, чтобы понюхать еще раз. Затем он положил кусочек в рот и стал медленно разжевывать — глаза его были полуприкрыты, тело замерло в напряжении.

— Фантастично! — воскликнул он. — Совершенно новый вкус! О, Глосспэн, моя любимая тетушка, как бы мне хотелось, чтобы ты сейчас оказалась рядом и тоже смогла отведать это замечательное блюдо! Официант! Немедленно идите сюда! Мне надо с вами поговорить!

Изумленный официант теперь наблюдал за ним из дальнего угла зала, не выказывая ни малейшего желания приближаться.

— Если вы подойдете и поговорите со мной, я сделаю вам подарок, — проговорил Лексингтон, помахивая сотенной купюрой. — Пожалуйста, подойдите и поговорите со мной.

Официант нерешительно подошел к столу, выхватил деньги, поднес их поближе к глазам, осмотрел со всех сторон. После этого бумажка быстро исчезла в его кармане.

— Чем могу служить, мой друг? — спросил он.

— Послушайте, — сказал Лексингтон. — Если вы скажете мне, из чего приготовлена эта вкусная пища и каким именно образом она приготовлена, я дам вам еще сто долларов.

— Но я же уже сказал вам. Это свинина.

— А что такое свинина?

— Вы никогда раньше не ели свиную отбивную? — спросил официант, изумленно уставившись на него.

— Ради всего святого, дружище, скажите мне, что это такое и перестаньте держать меня в напряжении.