Нихт капитулирен! - Страница 57

Казалось бы, выбили у тебя два танка из пяти, возможность удрать дали – так смазывай пятки солидолом. Но нет, французы решили погеройствовать, за что немедленно и поплатились. Однако три Pz-I после попадания 37-мм снарядов из пушек Puteaux SA 18 ремонту если и подлежали, то только заводскому. Pz-III, сиречь «ящик с изюмом», Бейттель потерял в самом начале боя. Ну кто ж знал, что в том лесочке, по опушке которого пробиралась во фланг противнику 1-я рота, окажутся две 25-мм противотанковые пушки, и обе засадят в борт одному танку по бронебойному снаряду? Да еще с каких-то десяти метров. Оттуда и стрелять-то почти не по кому, а поди ж. Прятались они там от него, что ли?

В общем, эти машины, в отличие от четырех Pz-II, которые оказались жертвами меткости вражеских танкистов, были потеряны, можно сказать, по глупости. Впрочем, размен семь легких и один средний на двадцать легких и девять тяжелых танков можно было считать более чем успешным, а если присовокупить к этому уничтоженные пушки и пехоту – то и превосходным.

Бейттель не ошибся в своей оценке – за этот бой ему вручили «Крест за военные заслуги с мечами» 1-ой степени.

Танк выехал с северной стороны, замер и оказался прямо в прицеле стоящего посреди улицы Лаброш КВ Хальсена. Едва удержавшись от выстрела, командир роты матюгнулся, и полез вон из башни.

– Вот какого черта? – проорал он, откинув люк, неведомому командиру Pz-IV. – Я ж в тебе чуть дырку не сделал!

– Не надо во мне ничего делать, Макс! – из люка немецкого танка выбирался Андреас Бейттель. – Во мне и так ее сегодня чуть не сделали. Хорошо, что пушкам этих допотопных Рено FT-17 моя лобовая броня не по зубам.

– Слушай, это не смешно даже! – возмутился красный командир. – Ты хоть представь, что с тобой было бы, если б я сначала стрелял, а потом разбирался?

– А ничего не было бы, – отмахнулся капитан Вермахта. – Ни меня, ни танка, ни экипажа… Чего там слышно? У меня рация работает через раз.

– Да вроде бы уже всё тихо, – пожал плечами Макс Александр. – Город, похоже, мы взяли.

После взятия Буйона, где неприятель смог продержаться почти до самого рассвета, и форсирования реки Семуа (бродами, поскольку мост отступившие французы взорвали) недалеко от последними словами ругающих врага саперов, 1-я и 10-я танковые дивизии, а также 14-я ттбр РККА, вышли на исходных позициях для атаки Седана. 2-я дивизия застряла на переправе через все ту же Семуа и безбожно опаздывала к развертыванию.

Несмотря на это, фон Клейст приказал Гудериану начать атаку города, и после упорного ночного боя германско-советские войска овладели северным берегом реки Маас и Седаном.

– Товарищ командир, приказ от подполковника Бохайского продолжать движение, – донесся голос изнутри танка.

– Ну так продолжай, – ответил Хальсен, и крикнул Бейттелю. – Все, я дальше воевать! Освобождай дорогу, камрад. И в прицел больше не попадайся!

Капитан третьего ранга Андерсен (ни разу не родственник известному сказочнику, хотя, общаясь с девицами, любил приврать на эту тему) внимательно смотрел в перископ и кровожадно ухмылялся. Его субмарина лежала в засаде двое суток – двое суток без глотка свежего воздуха, в тесноте, задыхаясь от вони немытых тел и подтекающей аккумуляторной батареи, ради этого момента.

Из порта пылающего города выходили последние корабли британского конвоя. Нет, не выходили – выбегали. Уносили ноги и остальные части тела того, что осталось от семи дивизий Британского экспедиционного корпуса генерала Джона Веркера.

Безусловно, эвакуация шла не первый день – она началась еще позавчера, когда танкисты Гудериана переправились через реку Аа и даже в Лондоне стало понятно, что если не отступить на острова немедленно, судьба солдат бригадира Николсона, оборонявших Кале от 10-й танковой дивизии Шаля, ожидает весь корпус. Самому Андерсену исход войны, в принципе, стал ясен уже после захвата Седана. Да, впрочем, в отрицательных шансах Франции отбиться от нападения немцев, он и до того не особо сомневался.

13 мая, взявшие Седан 1-я танковая дивизия и 14-я тяжелая танковая бригада РККА оставили город и двинулись дальше, к побережью Ла-Манша. Наступление 1-го пехотного полка, и слева от него, пехотного полка «Великая Германия», переправившихся через Маас, также протекало, как на инспекторском смотре в учебном лагере. Несмотря на то, что пехота наступала на совершенно открытой местности, потери в обоих полках были очень невелики. Французская артиллерия была почти полностью подавлена постоянными атаками пикирующих бомбардировщиков, а укрепления на берегу Мааса уничтожены огнем противотанковых и зенитных пушек. До наступления темноты они захватили Шевеж, часть леса Марфе и прорвали передний край обороны французов западнее Вадленкур.

2-я танковая дивизия, действовавшая на правом фланге, форсировать Маас, правда, не смогла – к реке поспели лишь разведывательные и мотоциклетные батальоны, поддерживаемые тяжелой артиллерией, а этого, для штурма и переправы, было явно недостаточно.

10-я танковая дивизия реку форсировала, создала небольшое предмостное укрепление, но на этом ее продвижение в этот день и закончилось. Артиллерия ее еще не подтянулась, а с «линии Мажино», южнее Дузи и Кариньян, французы вели по ней сильный фланкирующий огонь.

В ночь на 14 мая 1-я танковая дивизия заняла Шемери и продолжила наступление по направлению к Стонн, куда также двигались крупные танковые силы французов. Во встречных боях танкисты Вермахта и РККА одержали убедительные победы: у Бюльсона они уничтожили 20 французских танков, у Шемери – 50. Пехотный полк «Великая Германия» овладел Бюльсоном и стал продвигаться на Виллер-Мезонсель.

14 мая, к полудню, 2-я танковая дивизия все же закончила форсировать Маас у Доншери и готовилась к наступлению на высоты вдоль южного берега реки, и тут же подверглась массированному авианалету, а затем была контратакована. Но, несмотря на храбрость и упорство англо-французских солдат, дойти до моста они не смогли, и были отброшены с большими потерями. Зенитная артиллерия и вовсе отличилась как никогда – к вечеру она имела на своем счету около 150 сбитых самолетов. Впоследствии командир полка зенитчиков, полковник фон Гиппель, был награжден орденом «Рыцарский крест».

15 мая 1-я и 2-я танковые дивизии, а также 14-я ттбр РККА форсировали канал Дез-Арден и устремились на запад, окончательно прорвав фронт французов. Тем временем 41-й армейский корпус Рейнгардта, развивал наступление на Мезьер и Шарльвиль, а танковые части 10-й танковой дивизии прошли линию Мазонсель, Рокур-э-Флоба и достигли своими основными силами высот южнее Бюльсон и Телонн, захватив у противника свыше 40 орудий, а полк «Великая Германия», после упорных боев, занял местечко Стон. Этой же ночью солдаты 1-го пехотного полка взяли Бувельмон, при этом овладеть им удалось лишь благодаря их командиру, полковнику Балку. Постоянно участвовавший в боях полк не имел отдыха с 9 мая, боеприпасы в нем кончались, солдаты на переднем крае спали в окопах. Офицеры предложили Балку приостановить наступление, на что он ответил: «Тогда я один захвачу деревню!» – и самым натуральным образом пошел штурмовать деревню в одиночку. Остальным, естественно, не оставалось ничего иного, как последовать за ним.

Французы из нормандской пехотной дивизии и бригады спаги сражались очень мужественно, но принуждены были отступить под немецким напором.

16 мая 1-я танковая дивизия заняла Рибемон на реке Уаза и Креси на реке Сер. Передовые части 10-й танковой дивизии, снятой с участка южнее Седана, достигли Фрайикур и Сольс-Монклен. В этот же день солдатам Вермахта удалось создать предмостное укрепление на реке Уаза у Муа, а к вечеру 2-я танковая дивизия вышла к Сен-Кантен.