Ничья (СИ) - Страница 40

====== 26. Изменившаяся. ======

Комментарий к 26. Изменившаяся. Хочу немного обозначить одну проблему – я вижу, что работа перестала быть такой интересной, какой она была в начале. Я замечаю, что прихожу домой из универа и пишу главу поздно вечером, а в итоге мало кто ее читает, по крайней мере с каждым разом читателей все меньше :( Это немного обидно, потому что работа на самом деле очень сложная, и я много сил в нее вкладываю.

В связи с этим я решила ее немного сократить, чтобы закончить пораньше, ну а потом... У меня, естественно, есть еще идеи, которые я хотела бы воплотить в жизнь, но у меня упадок сил с этим фандомом. Не знаю, что будет после окончания этого фанфика.

— «Официально заверено, что Лорензо Сальваторе завещал все свое состояние Деймону Сальваторе и отдано на полное его рассмотрение», — с каждым словом голос Деймона становится все тише и тише, и он хмурится, глядя на папку бумаг, которую он сжимает в руках, и поднимает удивленные глаза на Лили, нервно глядящую на нее. — Черт, лучше бы я был пьян, а это — мои глюки. Но я не бухал слишком давно, так что увы. И как это понять?

— Ты и сам все прекрасно понял, — полуистерично отзывается та и, скрестив руки на груди, отходит в сторону. — Он оставил все деньги, что у него были, тебе. Завещание нашли только сейчас, потому что оно было черт знает у кого.

— Но оно точно от Энзо? — Деймон с трудом узнает свой голос и пытается взять себя в руки, чтобы перестать хрипеть и хотя бы немного включить голову. — Не может быть подстава? Я сильно сомневаюсь, что брат оставил мне хотя бы доллар, а тут вопрос о гребанном миллионе. Правда, еще долгов тысяч на пятьсот минимум, насколько я успел проглядеть, но дела это не меняет. Завещание точно принадлежит Энзо?

— Однозначно.

— Сука! — он резко вскакивает и, бросив бумаги на стол, начинает нервно расхаживать по комнате, мельтеша от стены к стене. — Он умудряется портить мне жизнь даже с того света! Изумительная способность!

— Деймон! — Лили бледнеет, посмотрев на него, и он сплевывает, скрипнув зубами.

— Что «Деймон»? Что «Деймон», мам? Скажешь, это не так? Когда мы хоть нормально с ним жили-то? И да, я в курсе, что он мой брат и он мертв. Я скорбел. Я скорбел столько, сколько он не заслуживал. Хватит, заколебался. И только я немного отвык от того, что мир крутится вокруг него, как херак! — и я получил от него немерено бабок. Вопрос — на хера?

— Деймон…

— Прикинь, я выучил за тридцать лет свое имя, спасибо, — рявкает он и сверкает глазами, глядя на нее. — Мне не нужны эти бабки, вот вообще не нужны. Мне ничего не него не нужно. Я, вон, уже получил сувенир, который спит на втором этаже без задних ног и который, проснувшись, будет умирать от похмелья.

— Елена напилась? — кажется, еще немного — и брови Лили срастутся с волосами. — Как ты это допустил? Она же ребенок!

— Серьезно? — усмехается Деймон и разводит руками. — С ума сойти, а я-то не знал. Спасибо, мам, что разъяснила, что она, оказывается, ребенок у меня. К твоему сведению, — он шагает к ней и пристально смотрит ей в глаза, — этот ребенок вчера пальнул в двух человечков, одного насмерть, второй, кажется, без ноги останется. Нравится? Мне тоже нет, — он отходит в сторону, а Лили прижимает руку к груди, ошарашенно глядя на него.

— Что ты сказал?

— Ты слышала, а я не хочу это повторять, и так тошно. Но, сука, как меня бесит это! — он указывает подбородком на папку бумаг и морщится. — И что мне с ними делать? Точнее не так, я как раз знаю, что с ними делать — закрою все долги Энзо, разберусь со всеми его делами, чтобы он спал спокойно, а остатки… — Деймон делает паузу и внимательно смотрит на мать. — Тебе ведь нужны деньги?

— Они никогда не бывают лишними, — коротко бросает она, пожав плечами, и он фыркает.

— Ну вот и разобрались: все, что останется, перешлю тебе, и делай с ним, что хочется. Мне они все равно не нужны, своих по горло и выше, так что нахер они мне сдались. Ну, а сейчас, — он морщится и проводит языком по губам, — мне, кажется, придется разбираться с этим чудовищем.

— Я все слышу.

Со второго этажа, укутанная в одеяло и с трудом перебирающая ноги, спускается Елена. Бледная, едва ли не зеленая, лохматая, заспанная, со странными красными пятнами на лице, еле открытыми глазами и сонным выражением на лице. Лили мгновенно подбирается, недовольно глядя на нее, а Деймон с любопытством смотрит на девушку, наклонив голову набок.

— Как самочувствие?

— Заткнись, — шипит та и сразу же морщится, прислонившись плечом к дверному косяку. — Что вчера было? Почему я впервые в жизни очень сильно хочу умереть и желательно как можно скорее, потому что мне очень херово?

— Пожалуй, я оставлю вас, — цедит презрительно Лили и, кивнув сыну, выходит из дома, забрав свои вещи.

Елена провожает ее бессмысленным взором и, хмурясь и зевая, прямо в одеяле, проходит на кухню, кое-как берет в руки бутылку воды и жадно пьет, за минуту опустошив ее полностью. Деймон останавливается позади нее и скрещивает руки на груди.

— Предупреждаю заранее: заблюешь хоть что-нибудь — будешь вытирать до блеска. И я не шучу. Мне плевать, что у тебя болит голова, сводит желудок, конечности не слушаются, и во рту кто-то нассал. Это не аргумент.

— Откуда ты знаешь? — она вскидывает на него мутные глаза и практически сразу качает головой. — Глупый вопрос.

— Очень.

— Ну так, может, просветишь? — осторожно интересуется Елена и с трудом садится на стул, плотнее укутавшись в одеяло. — Что вчера было? Только без приколов и шуток, потому что у меня реально разваливается голова, и я дико хочу спать. Но сначала мне нужно понять, что случилось прошлым вечером и, кажется, даже ночью, потому что я не помню ничего. И когда я говорю «ничего», я имею в виду именно это.

— А что ты помнишь последнее? — полюбопытствовал он.

— Кажется, что я выследила двух ублюдков, которые продавали детям наркоту в таблетках, приехала в бар, немного выпила, чтобы сойти за свою… И, кажется, в какой-то момент «немного» перешло границу… — съеживается она и осторожно смотрит на него. — Так что я успела натворить?

— Давай я тебе просто вывалю, как все было, а ты будешь разгребать, идет? — Елена кивает немного испуганно, и Деймон, откинувшись назад, с легкой улыбкой говорит: — Ну, ты надралась, причем неплохо так, потому что соображала ты туго. Я приехал в тот момент, когда ты была в подворотне с теми двумя парнями. Они тебя зажимали, а ты возьми и пальни в них. Один на месте, второму, судя по словам Рика, ногу ампутировать будут. Потом я затащил тебя домой, мы немного поссорились, и ты вырубилась. Бинго.

— Скажи… — голос подводит ее, и Елена сглатывает, после чего пробует еще раз, — скажи, что ты пошутил. Что это очень тупая, бессердечная и гнусная шутка.

— Я бы сказал, но пообещал маме с утра не врать, — очень серьезно отзывается он, и она мгновенно бледнеет. Чашка падает из ее ослабевших пальцев, и девушка соскальзывает на пол, словно потеряв все силы. Деймон, мгновенно растеряв всю свою пафосность, бросается к ней и садится на колени, сжав ее руки. — Только не вырубайся, пожалуйста. Я не хочу тащить тебя на второй этаж.

— Я… я убила человека? — слабым голосом интересуется она, и он слабо кивает.

— Хотела обоих, но обошлось.

— Господи… — она закрывает лицо руками и шумно сглатывает, — и весь ужас в том, что я этого не помню. Не помню, как стреляла в живого человека, как убила его… Вообще ничего не помню, словно это было не со мной.

— Может, это и к лучшему… — пожимает он плечами и нервно облизывает губы. — Серьезно, может, даже хорошо, что ты не помнишь то, какой была вчера, потому что я очень надеюсь, что такой ты больше никогда не будешь. Какой-то абсолютной безбашенной, бешеной, слишком взрослой и самостоятельной, и это не комплимент. Я вчера был слишком близок к тому, чтобы тебя ударить, а для этого нужно было постараться, потому что детей я не бью.

— Это так мерзко… — Елена проводит руками по волосам, кусая губы, и поднимает на него огромные от испуга глаза. — Это правда? Это правда происходит со мной? Я убила человека, я напилась, я отвратительно себя вела…