Ничья (СИ) - Страница 31

— И не хочу.

Елена резко открывает глаза, пытаясь понять, что ее смутило. Она морщится, когда видит какую-то непонятную пелену, все размыто и нечетко, она пытается вдохнуть, но неожиданно осознает, что вода забивает ее рот и глаза, не пропуская в легкие воздух. Она силится подняться, но все тело становится каким-то нереально тяжелым, и она не может сделать практически ничего.

Воздуха катастрофически не хватает в легких, Елена начинает задыхаться и пытается на ощупь найти края ванной, но ничего не получается. Паника захватывает ее, она неожиданно остро пугается того, что может умереть, и изо всех сил цепляется за остатки воздуха, резко подняв голову. Лишь мгновение она чувствует кислород, а потом снова падает, не удержавшись за гладкие и мокрые края. Но в эту секунду она успевает сделать вдох и крикнуть максимально громко, даже не поняв, что говорит.

— Деймон!!!

Ее голова снова опускается под воду, и она бьет всеми конечностями, пытаясь подняться, но руки трясутся, страх заполняет ее до краев, но она упорно не желает сдаваться, помня одни из последних слов Энзо. Она не умрет, не так и не сейчас.

Ты сильная, Елена, запомни это на всю гребанную жизнь… Никогда не говори, что ты что-то не можешь, потому что ты можешь все… Ты сможешь все, понятно?.. Никогда не сдавайся, никогда не отступай, не бойся экспериментировать, не бойся ошибиться и оступиться, только так и научишься жить… Ты сильная, Елена… Запомни это… Ты все можешь… Ты сможешь все… Не сдавайся никогда… Ты сильная, сильная, сильная… Ты будешь жить!

Слова снова и снова стучат в ее мозгу, и она отчаянно цепляется за них, не собираясь отступать. И даже не потому, что боится за свою жизнь, ее больше тревожит, что так бы хотел Энзо, таких бы действий он ждал от нее, а она никогда и ни за что не сможет ему отказать.

Поэтому Елена снова нащупывает края ванной, пытаясь уцепиться за них максимально крепко, упирается пятками в дно, и тщательно хранит остатки кислорода в легких, намереваясь сделать последний рывок.

— Елена!!!

Крик такой громкий, что Елена слышит его даже из-под толщи воды и начинает дергаться еще активнее, вынырнув на поверхность. Теплые, сильные руки рывком вытаскивают ее на холодный, скользкий пол, и она жмется к крепкому телу всем корпусом, дрожа от страха.

— Что, блин, тут происходит?! — Деймон, белый, как мел, обхватывает ее лицо руками и вглядывается в ее огромные от страха глаза. — Елена, ты в порядке? — он хватает с комода полотенце и оборачивает ее им, ни на секунду не отпуская ее от себя. — Скажи что-нибудь, черт возьми!

— Я видела его, — шепчет она посиневшими дрожащими губами и поднимает на него глаза, — я видела Энзо, — Деймон меняется в лице и крепче сжимает ее руки, словно боится, что она может что-то с собой сделать. — Он… он пообещал мне, что никогда не оставит меня, он пообещал мне! — ее голос срывается, и она странно смотрит на него, словно пытаясь заплакать, но не понимая, как. — И он умер, и оставил меня, и бросил, а теперь я вижу его и сама чуть не…

— Ты не умрешь, слышишь? — он обхватывает ее плечи и слегка встряхивает, пристально глядя на нее. — Я этого не допущу. С тобой ничего не случится, Елена, никогда и ничего. И не потому, что так бы хотел Энзо, я так хочу. И с тобой ничего не случится. Ты будешь жить.

— Пока ты рядом, — сипит она, с трудом выговаривая слова, — а когда тебя не будет? Деймон, я… я ведь не смогу без тебя, как когда-то не могла без Энзо. Мне нужен ты. Скажи, скажи, что ты не оставишь меня, — Елена сжимает воротник его рубашки, дернув его на себя, и нервно облизывает губы, — пообещай, что ты никуда не денешься. У меня больше никого нет. Обещай.

Деймон смотрит на нее очень долгим и тяжелым взглядом, словно пытаясь подобрать правильные слова. И молчит, столько, сколько у него получается. Он проводит рукой по ее мокрой щеке, смывая пену, поправляет полотенце, прикрывая ее обнаженное тело, и выдавливает почему-то очень грустную улыбку. После чего качает головой и слабо выдыхает, на мгновение опустив глаза.

— Не могу.

====== 21. Чокнутая. ======

— Деймон? — Елена осторожно заглядывает в комнату и поджимает губы, глядя на огромную взбитую кровать, в центре которой на животе лежит Деймон. Она медленно подходит к кровати и неловко мнется, стараясь не думать, что, судя по положению одеяла, на Деймоне нет ничего. — Деймон?

— М-м-м? — неопределенно бормочет он, не открывая глаз. — Чего тебе, мелкая?

— Я хотела поговорить, — она упорно старается смотреть куда угодно, только не на его обнаженную спину и линию на позвоночнике, ведущую к бедрам. — Это можно устроить?

— Говори…

— А, может, ты хотя бы сядешь?

— Как я тебя порой ненавижу, — Деймон приоткрывает один глаз и зевает, потянувшись, — а вообще — кто тебе разрешил заходить в мою комнату без стука? А вдруг я с женщиной? Или голый? Хотя… — он делает паузу и проводит языком по губам, — второе «вдруг» больно реальное. Как на счет того, ребенок, чтобы отвернуться, м? — он косит на нее насмешливым взглядом. — Вот только не говори «чего я там не видела». Во-первых, я свято верю, что тебе хватило мозгов сохранить себя, а, во-вторых, я стесняюсь.

— Ч-что?! — Елена вмиг становится красной и складывает руки на груди, отойдя к окну. Ты хоть когда-нибудь не бываешь таким мерзким? Мне нужна твоя помощь, а в итоге ты все как всегда превращаешь в какой-то изощренный спектакль. Я уже могу повернуться?

— Конечно, поворачивайся, — Деймон поднимается и, потянувшись, лениво идет к шкафу, открывает дверь и достает боксеры, перебирая их, — только если потом тебе надо будет стирать память, запомни, что я не вампир. Придется жить с осознанием, что у меня между ног.

— Огурец? — насмешливо интересуется Елена, и он закашливается, выронив очередную черную рубашку, поворачивается и изумленно смотрит ей в спину, вскинув брови.

— Это самая странная ассоциация, которую я слышал. Но спасибо, что хоть не кабачок и прочие жертвы садоводов. Хотя я бы попросил тебя больше не употреблять это гадство по отношению ко мне, это убивает во мне мужчину.

— Я уже могу повернуться, м? — не дождавшись его ответа, она прижимает руку к глазам и поворачивается, ждет пару секунд, осторожно смотрит между пальцами и вдруг начинает смеяться. — Рубашка и трусы? Серьезно?

— Захлопнись, — озлобленно фыркает Деймон, закатив глаза, и поправляет рубашку, после чего берет со спинки стула джинсы и рывком надевает их, — откуда ты вообще такая наглая выросла? Ах да, тебя же мой братец воспитал, как же я мог забыть. Помню — об Энзо или хорошо, или никак, — опережает он ее, подняв руки. — Но, серьезно, прошло уже три месяца. Можешь, пора снимать траур?

— Я и не надевала его. Энзо бы не хотел, чтобы я уходила в депрессию. Для меня главное — это…

— Найти его убийцу и перед смертью заставить жрать его яйца, я помню твой жуткий план, который я одобрил, потому что он в моем стиле. Но все же. Как на счет небольшой паузы? — он садится на край кровати и проводит рукой по волосам, зевнув. — Я все эти месяцы как ненормальный копаюсь в этом деле, по миллиардному разу просматриваю записи, плачу бабки типа-свидетелям, которые нихера не видели, но деньги хотят. И что? Мы так ничего не узнали. И когда я говорю «ничего», я подразумеваю именно «ничего», потому что нам даже не удалось поднять какие-то связи или бумаги Энзо. Так что я понятия не имею, были ли у него враги, и, если были, а я уверен, что были, то кто они. Поэтому мы официально в жопе, — по слогам произносит он и пожимает плечами. — А о чем ты хотела поговорить?

— Вспомнил, с ума сойти можно.

— И, кстати, можешь перестанешь сверлить меня взглядом и нависать — и сядешь? — Деймон хлопает по месту рядом с собой. Елена выгибает бровь, оглядев постель, и он закатывает глаза, презрительно фыркнув. — Не переживай, ты никакую болезнь не подхватишь — я не трахаюсь на своей постели, много чести. Да и, если уж о больном, я не трахался уже очень долго.