Ничто не разлучит нас - Страница 71

– Остановись! Опомнись же, Перси!

Она попыталась бороться. Они упали и покатились по твердому полу, покрытому персидским ковром. Катрина зашлась в истерике, но продолжала сопротивляться и бить мужа. Поймав ее запястья, Перси крепко прижал их к полу над ее головой. И тогда Катрина увидела его глаза и прочла в них все.

Он ненавидел ее. Он презирал ее. Питал к ней отвращение. Она еще никогда не видела в его глазах столь глубокого упрека и такого откровенного, всепоглощающего презрения.

– Перси! – в ужасе закричала она.

– Ты не пойдешь! – сказал он. – Ты не пойдешь к любовнику! Во всяком случае, сегодня ночью! – Вдруг в горле его послышалось нечто вроде сдавленного стона, и Перси погладил ее по щеке. Пальцы его дрожали, были жесткими и какими-то окостеневшими, но все же в них было столько нежности… – Боже, как я любил тебя! И все эти годы, все эти годы ты ловчила и обманывала, но все равно… Я до сих пор люблю. Люблю тебя, хочу тебя, не могу без тебя… – Он крепко поцеловал жену. Губы ее мгновенно распухли, а на глаза навернулись слезы.

– Нет! – Катрина попыталась высвободиться. Ей надо было объяснить ему, заставить его поверить.

– Сегодня, дорогая, ты не скажешь мне «нет»! «Господи, он не понял! – вдруг осенило ее. – Он подумал, что я ухожу от него. Он не понял, что я сопротивляюсь только его жестокости».

– Перси, умоляю!..

– Не умоляй!

– Я не предавала…

Потный, горячий и грубый, он уже был сверху. Она чуть не задохнулась от жестокого поцелуя. Под его тяжестью не оставалось шанса ни пошевелиться, ни вздохнуть. Затрещала ткань платья, оно было отброшено в сторону, но Катрина стала сопротивляться еще свирепее. Внезапно слезы хлынули из ее глаз. Ведь это же ее муж, и она любит его, и это не должно быть так.

Она замерла и теперь чувствовала только его мягкое дыхание возле щеки и легкое, как перышко, скольжение его пальцев по обнаженному телу. Перси снова глухо застонал и прошептал, что любит ее. Потом он приподнялся и вошел глубоко-глубоко в ее плоть, а Катрина вплела пальцы в его волосы и приняла, как последнюю благодать, его близость. Сумерки перешли в ночь, и изможденные, усталые, обессилевшие в буре чувств, супруги заснули.

Приближался рассвет. Спросонья Катрина еле осознала, что Перси уже встал и голый осторожно крадется к окну.

– Мой Бог! – вдруг вскричал он и обернулся к жене, которая поспешно поднялась и попыталась прикрыться остатками платья. – Так это ловушка! Лживая шлюха! Это была ловушка! Вот они! Британцы уже на нашем дворе!

– Нет…

Перси неуклюже натягивал штаны, не отводя взора от окна. Неожиданно дверь в зал распахнулась и на пороге появились не только Генри Сеймур и Чарлз Палмер, но целая дюжина красных мундиров.

Перси перевел взгляд с них на жену и улыбнулся незабываемой, убийственной улыбкой. Катрина вскрикнула и бросилась к мужу.

– Потаскуха! Не трогай меня! – остановил он ее и выхватил саблю. Чарлз Палмер принял вызов, выступив на середину комнаты. Раздался лязг стали. Катрина снова вскрикнула. Перси сражался лучше своего противника. Преимущество явно было на его стороне. Парада – удар, удар и парада. Он оказался сильнее. Уже через несколько минут клинок Палмера, описав высокую дугу в воздухе, упал на пол. Перси обернулся, чтобы сразиться со следующим противником, но пистолетный выстрел лишил его этой возможности. Он вскрикнул и схватился за плечо.

– Не убивай его! – крикнул Генри. – Он не должен умереть в бою, его ждет смерть шпиона – виселица!

Солдаты подбежали и схватили пленника. Перси попытался вырваться.

– Патриоты повесили вашего майора Андре, – напомнил он Сеймуру. – Но он умер как джентльмен и солдат, в мундире!

– Выведите его! – скомандовал Генри. Катрина окликнула мужа и бросилась за ним. Перси оглянулся, увидел ее и на минуту сумел стряхнуть с себя руки солдат. Дотронувшись до щеки Катрины и улыбнувшись ей, он тихо произнес:

– Последний поцелуй, а в нем – смерть, Катрина. Господи, если б я мог отомстить за эту измену!

– Но я не… – попыталась оправдаться она, но пленника поволокли прочь.

С дерева уже свисала веревка с петлей и стояла запряженная лошадью телега. Солдаты тащили Перси, пока он не отбросил их и сам не взошел на повозку.

– Нет! – Катрина бросилась к Чарлзу Палмеру и, выхватив пистолет из кобуры, помчалась к мальчику, державшему лошадь под уздцы. – Нет! – снова вскричала она.

Она опоздала, потому что взвизгнула в воздухе плеть и лошадь рванула телегу.

Перси уже не стоял на повозке, петля держала его в воздухе за шею.

Катрина вновь закричала: жгучая, невыносимая боль пронзила ее. Будто миллион стальных клинков воткнулся ей в сердце. Она похолодела и оглянулась.

За спиной, подняв лениво дымящееся дуло пистолета, стоял Генри.

Она поняла, что он застрелил ее. Родной брат выстрелил ей в спину. Смерть была неотвратима, но зачем жить, если Перси безжизненно висит в петле?

Жизнь покинула ее, ушла в землю вместе с кровью.

Хлоп, хлоп, хлоп.

Гейли закричала, не приходя в себя. Затем крики ее повторились, словно снился страшный сон, а она не могла проснуться. Неожиданно голос ее затих. Смолкнув, она смертельно побледнела. Марша еще раз трижды хлопнула в ладоши, пытаясь вернуть пациентку из транса.

– Гейли! – скомандовала доктор Кларк. – Гейли, просыпайтесь! Проснитесь и почувствуйте бодрость.

– Что случилось? – взволнованно спросил Джеффри, вскочил со стула и подбежал к бесчувственной женщине.

Доктор горестно покачала головой и, опустившись перед пациенткой на колени, поискала пульс. Он был слаб, едва ощущался.

– Боже милосердный! – пробормотала Марша.

– Боже милосердный! – тревожно повторил Джефф. Дыхание Гейли ослабло и стало поверхностным. – Делайте же что-нибудь! Выведите ее из этого состояния!

В этот момент с дивана послышались кряхтенье и стоны. Брент Мак-Келли спустил ноги на пол и попытался сесть.

– Голова… – тихо взвыл он. Джефф резко обернулся на его голос, а Брент неясным взором оглядел его. – Это ты? Что ты тут делаешь? Что здесь творится?

Наконец он пришел в себя, внезапно поняв, что Гейли без чувств лежит в кресле-качалке, что лицо ее бледно как бумага и что оба – и Джефф, и доктор Кларк – чем-то страшно взволнованы. Он попытался встать и покачнулся.

– Гейли, – неуверенно прошептал он имя жены и осторожно побрел к ней. Джефф встал, чтобы уступить место возле нее. – Гейли!

Ответа не последовало. Она выглядела как мертвая. Бледная, безмолвная, закрывшая прелестные глаза, осененная светлым нимбом золотых волос… Как Спящая красавица, она лежала перед ним и в то же время была где-то страшно далеко отсюда. Прикоснувшись к ее пальцам, Брент обнаружил, что они уже похолодели.

– Что произошло? – прохрипел он, а когда понял, гневно вскипел: – Я же запретил этим заниматься, я же запретил раз и навсегда!..

– Она должна была это сделать! – выпалил Джефф. – Из-за тебя! Из-за твоих оскорблений, из-за твоего страшного обморока, из-за того, что она боялась…

– Чего боялась?

– Что ты вернешься однажды к прежнему существованию в образе Перси и останешься… Застрянешь в том времени, в той смерти, и снова бросишь ее!..

– Снова брошу ее?

– Да, сукин ты сын! Она тебя никогда не предавала! Она пыталась и пыталась объяснить тебе, дураку! Умоляла о прощении, а ты…

– Подожди! – Брент схватился за голову и ткнулся носом в колени жены. Его плечи судорожно вздрагивали. Джефф и Марша дружно отодвинулись от него и уставились на склоненную в отчаянии темноволосую голову. Пальцы Брента обвились вокруг пальцев Гейли. – Я знаю! – прошептал он вдруг.

– Что знаете? – тихо решилась переспросить Марша.

– Знаю. Я знаю, что там случилось! – прорычал Брент. – Я… Я пережил это заново, вместе с ней. Не могу объяснить. Это как-то туманно, и воспоминания угасают, но я знаю…