Ничто не разлучит нас - Страница 13

– Она очень красивая женщина.

– Очень, – согласилась Гейли и мысленно прибила на ней табличку: «Экзотическая красавица».

Брент шагнул ближе к столу, взял крекер и намазал его черной икрой.

– Она знает это.

– Что именно?

– Она вообще сообразительная дамочка.

– Ты о чем?

– Рива понимает, что чертовски красива и чрезвычайно сексуальна. Судя по всему, она весьма чувственна и чрезвычайно щедра. Обычно я бываю восприимчив ко всему, что подобная женщина может мне предложить.

– Ты совершенно невыносим.

– Неужели? А мне казалось, всего лишь откровенен.

– Так, значит, у тебя уже есть другие планы, и…

– Нет, нет. Вы не поняли, мисс Норман. Могли быть. Но нет. Да, Рива – красавица, но не такая, как… ты. Она искусная очаровательница и знает свою силу. Может быть, поэтому так внимательно наблюдала, как мы заключали наш договор.

– Но никакого договора не было и нет.

– Есть, – улыбнулся Брент и пригубил шампанское. Гейли не понравился его нахальный, как у кота, съевшего канарейку, взгляд. – Похоже, у вас другие планы на вечер?

– Да. То есть нет. Какая разница? Не следует начинать сегодня. Я подумала, что ты, наверное, предпочитаешь дневное освещение… Обычно художники работают днем.

– Это зависит от замыслов. – Последние слова прозвучали как намек, хотя, конечно, им не были. Брент немедленно пустился объяснять, какое полотно он задумал. Это должно было походить на туманную мечту. – Представь себе, – вдохновенно говорил он, – искусственное освещение, что-то вроде ночника, неверный, трепещущий свет… Вот что я вижу.

– Не знаю… – пробормотала Гейли. – Тяжелый день. Может, перенесем на завтрашнее утро?

– Но завтра – суббота. Джефф не приедет в галерею. Нет, начинать надо сегодня же. Еще только четверть девятого, а прием, похоже, идет к концу.

– Но…

– Ты снова пытаешься идти на попятную? Отсюда до моего дома меньше часу езды. Собирайся. Едем.

При этом он вытащил бутылку «Дом Периньон» изо льда, налил и, вручив холодный ребристый бокал Гейли, поднял свой. Хрусталь звякнул.

– Итак, сделка состоялась, мисс Норман.

Через полчаса она сидела в его стареньком «Мэч-1», глядя, как за окном проносятся огни города, и думая, что больше никогда в жизни не будет злоупотреблять шампанским. Наступала темная ночь, и очень холодная. Гейли не могла даже разговаривать с Брентом. Она съежилась в удобном кресле и плотно обхватила себя руками за плечи. Но Брент, казалось, не замечал этого. Он произносил длинный монолог, объясняя будущие планы, предполагая начать с небольшого наброска. По нему Гейли сразу же поймет его замысел, и ей непременно понравится.

– Да, я… уверена, – согласилась она и поглядела в его сторону. Дорожные огни причудливо подсвечивали контуры лица Брента. – Наверное, Рива поехала бы с тобой для других целей, – вдруг услышала Гейли собственный голос.

– Что? – бросив на нее цепкий взгляд, оживился Брент, но по-прежнему продолжал улыбаться и спокойно вести машину. – Да, скорее всего ты права. Похоже, мы с ней думали об одном финале.

– Я… Я предупреждала – это не для меня. Может, я обманула твои ожидания? Тогда не поздно повернуть. Успеешь застать Риву.

Брент покачал головой. Улыбка не покидала его лица.

– Один твой ласковый взгляд мне дороже экстаза с любой женщиной.

– Пощади. Не смеши. У меня страшно болит голова.

– Правда? Бедное дитя. Шампанское любит меру.

Наконец они свернули с шоссе и поехали по проселочной дороге, где была полнейшая темень. Гейли казалось, что они будут бесконечно кружить и поворачивать в этом мраке, но все-таки «мэч» выбрался к какой-то кирпичной ограде, густо переплетенной стеблями вьюнов. Брент достал пластиковый пропуск, открыл кованые ворота, и они поехали по извилистой ленте дороги, ведущей к дому. Когда наконец машина остановилась у подъезда под массивным портиком, Гейли поняла, что дом вовсе не старый. В свете огней лишь кирпичная ограда намекала на старину, а дом выглядел отстроенным совсем недавно. Из-под портика сквозь огромные окна-витрины просматривалась гостиная. Дальняя стена выложена из гранита. Возле нее стояли кожаные диваны и стулья серо-бежевого цвета, гармонировавшие с каменной отделкой стен.

– Тебе нравится?

Брент еще не вышел из машины, продолжая разглядывать Гейли в полумраке портика.

– Да.

– Но я же вижу, что нет.

– Я представляла тебя в каком-то другом убранстве. В старинном, века девятнадцатого… или даже восемнадцатого.

Брент рассмеялся:

– Да, я люблю старину. У нашей семьи есть такое жилище. Но этот дом мне нравится потому, что здесь никто не мешает работать, к тому же я полюбил окрестные леса. – Он открыл свою дверцу, вышел из машины и обогнул ее, чтобы помочь Гейли. Колени у нее немного дрожали. Брент положил руку ей на плечо и повел к парадному. У двери он позвонил, и Гейли невольно напряглась, но Брент улыбнулся:

– Моя экономка должна быть дома. Они с мужем живут на первом этаже.

– Понятно. – Гейли почувствовала, как снова покраснела. Она все еще была уверена, что Брент хочет ее соблазнить.

– А ты решила, что я украл тебя с дурными намерениями?

– Нет. Конечно, нет.

– Н-да? – Гейли ощутила его взгляд и притворилась, будто сквозь окно смотрит в дом.

Никто не вышел их встретить. Брент тихо проворчал проклятия и принялся шарить в карманах, пока наконец не откопал ключ. Отперев двери, он легонько подтолкнул Гейли в спину.

Внутреннее помещение поражало роскошью. Потрясала громадность комнаты, в которую они вошли. Гостиная протянулась вдоль всего фасада. Большая часть пола была устлана мягким ковром кремового цвета, незаметно где заканчивавшимся и переходившим в желтовато-коричневую кафельную плитку. В глубине комнаты располагалась длинная лестница на второй этаж.

– Мери! – крикнул Брент. Ответа не последовало. Он поглядел на Гейли и пожал плечами. – Наверное, она в кухне. Прости.

Он прошел вперед и, повернув направо, скрылся за дверью с разноцветными витражами. Гейли, опасаясь остаться наедине с Брентом, задержалась на широкой и низкой лесенке, ведущей от порога в гостиную.

Он вернулся с клочком бумаги в руке и с видом полнейшего раскаяния пожал плечами:

– Ее внук сломал руку, когда играл в футбол. Она поехала к нему в город. Наверное, Ральф тоже с ней.

– О! – Гейли стояла в дверях. Брент улыбнулся ей. Она смотрела на него – очень красивого мужчину, напоминавшего ей кавалеров старинного времени.

– Входи же, – несколько нетерпеливо сказал он. – Я тебя не укушу.

Гейли спустилась с лесенки. Брент принял ее пальто, но не повесил в шкаф, а бросил на спинку кожаного кресла.

– Может, принести что-нибудь? Бокал вина или содовой?

Гейли отрицательно покачала головой, плавно присев на одну из кожаных кушеток, едва скрывая волнение. Если Брент заметил это, то не подал виду. Он принялся развязывать галстук, нетерпеливо дергая узел.

– Я покажу тебе мастерскую и раздевалку. – Он взял гостью за руку, увлекая ее наверх.

Студия находилась прямо над гостиной. Холсты, холсты, холсты – они стояли вдоль всех стен, прислоненные друг к другу, некоторые – с карандашными набросками, некоторые – с мазками масла. На большом столе громоздились тюбики и бутылки с краской, банки с растворителем и кистями. Неподалеку от стола стоял мольберт. Стеклянный купол размером почти во весь потолок дополнялся окнами, расположенными на каждой стене комнаты.

Брент оставил ее посередине студии, а сам принялся подыскивать холст и закреплять его на мольберте.

– Пусть окна тебя не беспокоят – вокруг лес. Мы совершенно одни. – Он поглядел на Гейли. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Она кивнула, хотя это было совершеннейшей ложью. Она страшно волновалась, ее бросало то в жар, то в холод, и она плохо понимала, что ее привело в этот дом. Но стоило взглянуть на Брента, как становилось ясно: не приехать было невозможно, потому что нельзя было отпустить его. Он полностью очаровал ее, ввел в смятение – подчинил себе.