Ничего не вижу. Ты будешь моей (СИ) - Страница 4

— Твою мать, — бросив пакет, я рванул в гостиную, чтобы предупредить гостя не подходить к злобному пушистому засранцу. Жениному сыну на сегодня уже и так хватило моральных и физических травм. — Вась…

Однако открывшаяся взору картина заставила меня удивлённо замереть на пороге — мой, всей душой ненавидевший детей, да и людей в принципе, кот, спокойно сидел напротив мальчика и милостиво позволял себя гладить. Впрочем, Васе стоило отдать должное — маленькая ладошка едва касалась рыжей шерсти.

— Уже познакомились? — я шагнул в гостиную, и на меня тут же посмотрели две пары голубых глаз.

Одна — полная неподдельного восторга, вторая — транслировавшая не менее красноречивое недоумение.

— Как его зовут? — спросил Василий, когда я опустился на пол рядом с ними.

— Васька, — ответил я, в знак приветствия почесав за ухом своего сожителя, и усмехнулся. — Твой тёзка.

— Кто? — нахмурился Крылов младший.

— Тёзка. Тот, у кого такое же имя.

На несколько мгновений Вася задумался, а я с опозданием понял, что ребенок вполне мог обидеться на невинную шутку. Но, к моему облегчению, он удовлетворённо кивнул:

— Хорошее имя.

А потом вдруг потянулся за своим рюкзаком, достал блокнот с ручкой и стал старательно выводить буквы.

— Через «з», — поправил я, с интересом заглянув в блокнот. — Что ты делаешь?

— Пишу новое слово. Это мама придумала.

— Здорово! — искренне восхитился я Жениным подходом к воспитанию. — Можно посмотреть?

В ответ Василий молча протянул мне словарик, который, надо сказать, оказался весьма занимательным чтивом. Особенно меня порадовали перечёркнутые красными крестами, запрещённые к употреблению слова и комментарии Крыловой на полях. За своим весельем я не сразу заметил, что ребёнок совсем сник.

— Перед сном мама всегда объясняет мне непонятные… — тихонько поделился Вася и поднял на меня полные слёз глаза. — Она же не умрёт?

— Ну ты чего, конечно, нет! — выпалил я, почувствовав, как от неожиданного вопроса в груди всё сжалось. — С мамой всё в порядке.

— Нет, не в порядке, я знаю, — всхлипнул он, зло вытерев мокрые щёки. — Зачем тогда операция…

Конец фразы потонул в горьком рыдании, но смысл я и так понял. Переглянувшись в ошарашенным котом, который предпочёл ретироваться на диван и теперь наблюдал за происходящим с безопасного расстояния, я притянул к себе пацана. Он удивительно долго продержался.

— Вась, мы с Вадимом тебя не обманываем, — немного слукавил я, совершенно не представляя, как успокоить Жениного сына. Обычно мой максимум — подуть на содранную коленку и облегчить страдания купленным втихаря от родителей мороженым. — Знаешь, я ведь тоже был врачом, кое-что в этом понимаю… Всё будет хорошо, вот увидишь.

Вслед за очередным всхлипом послышался тяжёлый вздох, и Вася отстранился.

— Не думай о плохом, — я слегка сжал худенькие плечики и шутливо взъерошил чёлку. — Ты большой молодец, я бы на твоём месте уже обделался от страха.

Впечатлённый похвалой, в которой, к слову, не было ни капли вранья, Василий поднял на меня полный затаённой надежды взгляд. Даже плакать перестал.

— Правда?

— Правда, — как можно серьёзнее подтвердил я. — Маме с тобой очень повезло.

— Папа всегда говорит, что мужчины не плачут… — насупился Вася и стыдливо опустил глаза.

Неприязнь к Жениному бывшему мужу родилась ровно в тот момент, когда узнал о его существовании. И чем дальше, тем сильнее становилось это чувство. Умом я понимал, что не должен ронять в глазах ребёнка авторитет отца… Но, похоже, ниже всё равно было уже некуда.

— Глупости, — с трудом подавив раздражение, хмыкнул я. — Особенно если мама попадает в больницу. Просто мы делаем это незаметно, чтобы не расстраивать её ещё больше.

Кажется, мои слова очень вдохновили Василия. Он гордо расправил плечи, но потом вдруг недоверчиво прищурился.

— И вы не расскажете?

— Конечно, нет, — подмигнул я и протянул ладонь для рукопожатия. — Будет наш с тобой секрет. Договорились?

Ответом мне стала по-детски искренняя улыбка, и маленькая рука уверенно легла в мою.

— Договорились!

Ну что же, общий язык с пацаном, я, похоже, нашёл. Со слезами тоже справились, осталось только продержаться до утра. Жаль, в своих установках я не уточнил до какого именно… Потому что ни утром, ни следующим вечером Женя не очнулась.

Георгий

— Георгий Владимирович, а… — Ошарашенный взгляд секретарши метался между мной и Васей. — А где Евгения Ефимовна?

— На больничном, — коротко бросил я, помогая Василию снять промокшую толстовку. Настроение и так было ни к чёрту, а внезапно начавшийся ливень испортил его окончательно. — Кофе сделай, пожалуйста.

— А… — снова издала невнятный звук Карина. — А Васенька…

— А Васеньке какао, — знакомству всех вокруг с сыном Крыловой я уже даже не удивлялся.

Ответом стала оглушительная тишина. Похоже, моя секретарша зависла… Впрочем, одного строгого взгляда хватило, чтобы её тотчас сдуло из приёмной. Конечно, я понимал, что своим поведением давал отличную почву для сплетен, но объяснять не было ни сил, ни желания. Тяжело вздохнув, я с тоской посмотрел на пустой Женин кабинет. Прошло уже почти двое суток. Вадим продолжал повторять, что она просто спит и причин для беспокойства пока нет, и тупо шутил, как сильно мы достали Крылову, раз она решила отдохнуть таким своеобразным образом. А мне с каждой минутой становилось всё поганее.

— Посидишь у мамы, ладно? — попросил я Васю и включил свет. — У меня скоро собрание, а потом важная встреча.

— Окей.

Внимательно осмотрев Женин кабинет, он устроился на диване и принялся собирать в стопки в беспорядке валявшиеся на журнальном столике буклеты и каталоги. Я сел рядом.

— Хочешь чего-нибудь? Бутерброд, булочку?

Василий отрицательно покачал головой.

— Надо покушать.

Ноль реакции. В переводе с Васиного — меня послали далеко и надолго. За ничтожно короткое время нашего знакомства я уже успел узнать, что Женин сын мог быть крайне упрям (впрочем, ничего удивительного). Возможно, стоило просто оставить чужого ребёнка в покое, но за завтраком Вася почти не притронулся к еде, и это чертовски беспокоило. Ну а раз уж он сам решил, что моя компания предпочтительнее Сониной…

— Твоя мать с меня три шкуры сдерёт.

Нехорошо манипулировать детьми. Однако другого способа добиться желаемого, кроме как воззвать к состраданию и мужской солидарности, если логические доводы больше не работали, я пока не придумал. В ответ Василий так тяжело вздохнул, словно из нас двоих ребёнком был я.

— Попозже, — со скрипом, но всё-таки сдался он.

Вася уже успел навести порядок и теперь аккуратно раскладывал принадлежности для рисования. Не похоже, что ему хотелось заниматься творчеством, но, видимо, как и мне, нужно было чем-то себя занять. Весь вчерашний день мы провели в нервном ожидании новостей от Краснова и извели себя настолько, что начали вздрагивать от каждого звонка.

Покрутив в руках новенькую пачку акварельных карандашей, Вася с хмурым видом отложил ту в сторону и устало завалился на диван.

— Не хочется рисовать? — я легонько потрепал светлые волосы

Этим утром мы минут пятнадцать пытались уложить его модную стрижку, чтобы «получилось, как у мамы». Первым психанул Василий и, плюнув на это гиблое дело, просто взъерошил чёлку пальцами, так что портить было нечего.

— Не-а, — выдохнул мой соратник по несчастью.

В ответ я притянул пацана поближе и ободряюще сжал плечико. Что уж тут скажешь? Такими нас — молча пялящимися в одну точку — и застала Карина.

— Ваш эспрессо, Георгий Владимирович. — Поставив на столик кружки, она подмигнула Васе. Похоже, успела взять себя в руки за время отсутствия. — И какао.

— Спасибо.

— Спасибо, — вслед за мной повторил Василий и улыбнулся своей фирменной улыбочкой, от которой секретарша едва не растаяла.