Ничего личного, кроме боли - Страница 9

– Невинный? – заорал он вдруг каким-то грубым, отвратительным голосом. – А кому, кроме нее, мешала мама? Кому еще могла открыть дверь? Кому позволила бы сделать инъекцию, если не врачу? Кому, кроме Ольги, которой она так мешала?

Интересно. Есть, оказывается, Ольга. Врач, которой мешала будущая свекровь. Очень интересно. А как у Ольги с алиби – вот что сейчас интереснее всего.

Но вслух Маша сказала другое:

– Ваша мать могла открыть дверь любому медработнику или тому, кто представлялся врачом. Но координаты Ольги все же оставьте. Я вас больше не задерживаю, Игорь Валентинович.

Маша выразительно глянула на часы. Через пару минут вернется с обеда Кошкин. За ним притопает Саша. А может, и Денис почтит их собрание своим присутствием.

– Заявление я все же оставлю. – Новиков глянул на нее с болью: – Не знаю, как поступить.

– Да, заявление пусть пока остается. Но хочу, чтобы вы знали: если подтвердится факт насильственной смерти, будет уже не важно, есть заявление или нет. Это перестает быть только вашим делом. Это уже убийство, Игорь Валентинович.

Денис Рыжков час сидел в машине, дожидаясь официантку из ресторана «Алия». На работе ее не было – взяла больничный после несчастного случая с клиентом.

– У нее, видите ли, стресс! – орал на Рыжкова старший смены. – А у меня, мать ее, народу не хватает! Уволю к чертовой матери. Увидите – так и передайте. Передайте, передайте. Может, это повлияет на ее постельный режим.

Постельного режима никакого не было. Официантки не было дома.

– Гуляет, – беспечно пожала плечами соседка по квартире.

– Где гуляет? – улыбнулся Рыжков.

По привычке оценил соседку по пятибалльной шкале. На троечку тянула соседка, никак не больше. Волосы не ухожены, кожа бледная, под глазами синяки. На подбородке следы от выдавленных прыщиков. Если бы не приятная улыбка и милые голубые глаза, поставил бы двойку.

– Где-то. – Она неопределенно повела руками.

– Когда будет?

– А какой сегодня день?

Рыжков назвал и день и час.

– Ага. Тогда вот-вот должна подойти.

– А позвонить ей никак нельзя?

Он звонил несколько раз – телефон был выключен.

– Можно, только не ответит.

– А тому, кто с ней сейчас, позвонить нельзя?

– Какой вы!.. Ладно, я сейчас.

Ушла в комнату, отсутствовала минут десять. Вернулась и с той же приятной улыбкой сообщила, что Верка скоро будет.

Денис вернулся в машину и прождал почти час. Он не нервничал, нет. В отдел возвращаться не хотелось. Все из-за Машки. Он ее уже потихоньку ненавидел.

Выскочка. Дрянь.

Как только он ее ни называл про себя. Как только ни унижал в мыслях, заставляя уважать себя и свой опыт. Он в органах уже больше десяти лет. У него сложных дел сколько было! Не все раскрыл, да. Но ведь не один такой.

А что делает она? Она смотрит на место преступления и с ходу, просто с ходу рисует картинку. Кажется, даже не задумывается. Кошкин поначалу недоверчиво хмыкал. Теперь уважительно помалкивает. Сашка Стешин просто в рот ей смотрит и никакой критики не желает слышать.

Сегодня утром, когда они встретились на парковке, прямо так и сказал:

– Ты, Дэн, ей просто завидуешь.

– С чего это вдруг?

– Потому что она умница.

– Может, и так, – осторожно согласился Денис. – Но меня она бесит.

Не в зависти здесь дело. Умная, слишком умная. Интуиция просто супер. Независимая. Красивая. По его пятибалльной шкале эта вздорная девчонка тянула на… десять с плюсом.

В ней не было изъянов, сколько Денис ни искал. Машку словно на 3D-принтере слепили по заказу. Фигура, рост, кожа, волосы, лицо – все было практически совершенным. Таким, как должно быть.

Рост чуть выше среднего. Узкая талия, приятные для мужского глаза округлости там, где надо. Длинные стройные ноги. Темные волосы подстрижены даже слишком коротко, но это ее не портило, наоборот шло. Серые глаза, аккуратный нос, пухлые губы.

Если бы эти губы только реже открывались. А то как начнет говорить, так в очередной раз думаешь о себе как о бездарности. Вроде никому персонально ее выводы не адресованы. Говорит ни на кого не глядя, бубнит даже. А все слушают, включая майора.

И ему, Денису, приходится слушать. И думать о себе нехорошие вещи.

– Вера! – Неверной походкой девица продвигалась по двору в сторону подъезда. – Вера, подождите!

Остановилась. Покачнулась. Поискала взглядом опору. Нашла скамейку, с разлета уселась. Широкая юбка вздулась колоколом. Вера прижала юбку, поправила узкие лямки нарядной кофточки в блестках. Игриво улыбнулась Рыжкову, который присел рядом.

– Гуляете?

– А че, нельзя? – Облизнула сухие губы. – Попить нет?

Денис вернулся в машину, принес бутылку минералки.

– Спасибо, командир. Не дал умереть от жажды. – Девица опорожнила бутылку наполовину. – Давно ждешь, командир?

– Давно. Вы же на больничном, Вера, – упрекнул он. – А в загуле.

– Я не в загуле. Я снимаю стресс.

– Какой?

– Такой! – Она покосилась на него хмельным глазом. – Не каждый день у тебя умирает постоянный клиент.

– А Ивлиев был постоянным клиентом?

– Ага. На неделе раза три-четыре захаживал.

– Что заказывал обычно?

– По-разному, зависит от того, когда заходил. Но вот что я тебе скажу, командир. – Вера уставилась на свои грязные босоножки. – Ваша эта девушка, которая всем душу вымотала вопросами, права на все сто!

– В чем же она права, наша девушка? – Он чуть зубами не заскрипел.

– Ивлиев почти всегда заказывал фрукты. Почти всегда! Даже когда не выпивал ничего. Очень он их любил, фрукты. Однажды признался, что рос в глухой сибирской деревне, апельсинов в детстве не видел никогда. Права ваша коллега: тот, кто подсунул ему отраву в эти фрукты, точно знал, что он их закажет. Но вот клянусь! – Вера приложила ладонь к груди. – Ничего не заметила. И этого не видела, которого мне на портрете показывали. Там же…

– Что, Вера?

– Там двор проходной – в том месте, куда нам заказы выставляют. Вы видели этот коридор?

Конечно, он видел. Узкий коридор начинался у запасного выхода и заканчивался перед кабинетом директора. Из него вели двери в кухню, в обеденный зал и в подсобные помещения. Вход в обеденный зал венчала широкая арка. Напротив, чуть правее, – широкий проем кухонного окна с подоконником, на который выставляли заказы клиентов. По коридору, вопреки всем правилам, постоянно ходили люди. Мимо той самой еды, выставленной на подоконник для официантов.

– Это не гигиенично, понимаете? Владельца уже штрафовали за эту ерунду. А толку? – Вера сонно моргнула. – Я вашей девушке уже это сказала: как два пальца об асфальт, можно было еду травануть.

– Поясните, – попросил он, хотя все уже понял.

– Надень белый халат, как у наших, бери в руки какую-нибудь коробку…

– Какую?

– Да хоть с бананами. И топай себе по коридору, на тебя и внимания никто не обратит. У нас же директор каждую неделю подсобников меняет.

– Зачем?

– А платить не хочет. Берет вроде как на испытательный срок. А потом неделя-другая – и выгнал. И работа сделана, и гроши целы. Может, кто из них отраву и подложил, отомстил так. – Вера с натугой улыбнулась. – Командир, спать хочу. Отпусти, а?

– Погоди, Вера. – Рыжков нахмурился. Насчет обиженных сотрудников он слышал впервые. – Хочешь сказать, что недовольных много?

– А то. За полгода человек двадцать сменилось. Только вы их не найдете ни за что.

– Почему?

– Потому что он устраивает всех без трудовой книжки.

– Но паспортные данные вы хотя бы переписывали?

Полчаса спустя Денис был в ресторане и стучал кулаком по директорскому столу.

– Переписывал. Конечно переписывал, – закивал перепуганный директор.

– Уже неплохо.

Денис оттолкнулся от стола, поискал глазами, куда бы присесть. В кабинете царил хаос. Вдоль стен ящики со спиртным, там же коробки с фруктами и упаковки с новой посудой. Стул нашелся под одной из них.