Ничего личного. Дилогия (СИ) - Страница 159

— Силен. Очень силен. Не подпустит близко. Да и не надо. Он же здесь не сам? Не сам. Смотри-ка, пеленгуется. Страшно до жути. Да, не хотел бы я встретиться с источником этого траспорена. Что ж, попробуем?

Человек обернулся и расплылся в страшной улыбке:

— Кто к нам пожаловал! Неужели знаменитая троица чистильщиков? Да еще с приятелями? И вы до сих пор живы? Давно о вас не было слышно! Смотри-ка! Один уже допрыгался. Кто за него? Сынок? Наслышан, наслышан… Ну, кто первый? Горник? Твое ружье, Лот, меня не возьмет. Да, я слышал, что третий тоже может помахать мечом? Давайте!

— Да ну, — ответил ему рыжий бородач, — Ищи дураков. Мы просто хотим испытать тут одну штуку.

И он резко выставил вперед кулак с зажатым в нем странным прибором с черным раструбом. Лобастый коротышка и высокий черноволосый парень последовали его примеру. Послышался свист, в воздухе закружился пепел, и человек с воем забился в пламени.

— Я обделался, — с грустью признался за спиной троицы толстяк.

— Ничего, бывает, — с сочувствием отозвался бородач, — Вот ведь незадача, и в сторону тебя тут не отгонишь. А ведь хороший приборчик, хороший. Мое почтение светлым! Наука!

* * *

На высоком холме над заполненной водой равниной появилось несколько человек.

Остановились разинув рты, — настолько огромными были деревья, упирающиеся в небо. Подивились на плавающие в воде дома-пузыри. Подождали, пока толстяк спустится к роднику и переоденется. Посоветовали не подходить к воде, напомнили о какой-то черепахе. Посетовали на тяжесть в ногах. Исчезли, оставив на траве двадцать сладко спящих воинов аху.

* * *

Они вышли из высокой, в пояс, травы. Подошли к воде. В отдалении стояли высокие, похожие на белые грибы-зонтики дома. Небо отдавало фиолетовым, солнце — белым, из-за морского горизонта выныривали сразу две луны. У воды играли дети. Кувыркались в волнах. Не обратили на незнакомцев никакого внимания. Незнакомцы вертели головами. Двое стояли, дрожа.

— Почему ты позволила Ройнагу схватить тебя за шею? — спросил Пустой, — Ты же могла убить его голыми руками!

— Нельзя останавливать маятник в нижней точке, — ответила она, с трудом сдерживая слезы, — Его вообще нельзя останавливать. Или ты еще не понял? Ты ведь тоже заметил, что Кобба подменил маячок?

— Не сразу, — признался Пустой.

— Спасибо, — кусая губы, сказал Рени-Ка. Поклонился каждому и сказал еще раз: — Спасибо.

— Да ладно, чего уж там, — засмущался бородач, — Вам спасибо.

— Подарок, — протянула Пустому толстую серую папку Яни-Ра. — Спасибо. И за тот год тоже. Вам подарок, — перевела она взгляд на Ленту. — И прости за отца.

Лента промолчала.

— И ты… механик, прости. За мать, за все.

— А мне нечего тебе подарить, — развел руками Пустой.

— Ты уже подарил. — Яни-Ра выдернула из-за пазухи серый диск-медальон с вычерченными на нем треугольниками, развернулась и пошла к воде. Вслед за Рени-Ка. Обернулась и крикнула уже издалека: — И я у тебя картины украла из квартиры — с красными шутами. Они у меня здесь, в ранце! Ничего личного, только любовь к живописи.

* * *

Пленок больше не было. Пустой стоял у входа в обсерваторию и рассматривал город в отдалении, лес, огромные деревья у горизонта, увалы у реки. За спиной на скамье Хан– тик торопился поделиться новостями.

— Нет, мерзости еще много, но беляков как не бывало. Ветросли все завяли, народ пока по иголкам ходит, а ведь собирать надо — больше ж не вырастет. Нет, переродки еще кое-где с чистыми чего-то делят, но собачников не стало. А город под себя Чин подмял. Но все по порядку. Все по закону.

Пустой обернулся. Лента, которая стояла за его спиной, тоже обернулась. На скамье сидел с мокрыми глазами Филя, притихший Коркин в обнимку с Яркой, обиженный Рашпик, задумчивый Вотек, спокойная Бриша. Поднялись, поправляя пояса, Лот и Горник.

— Филя, — сказал Пустой, — там, у Хантика, все глинки, что с серой лентой. Они на дне. Все — с монетами. Дашь две глинки Коркину и Ярке, одну Рашпику. Остальными распорядитесь вместе с Хантиком. Но мастерскую надо ставить с той стороны моста. Нечего беспокоить Бришу.

— А трактир будет здесь, — твердо сказал Хантик.

— Прости, Вотек, что зарядил твои рожки холодом, — развел руками Пустой. — Забыл, что ты просил их наполнить сладким.

— Ничего, — махнул рукой Вотек, — я за них с твоего трактирщика хорошую монету стребую.

— Ладно. — Ведунья оперлась о плечо Вотека, встала. — Увидимся еще.

— Фьюить, — высунул голову из-под лавки Рук.

Или все-таки высунула?

* * *

Лодки не было. Тяжелые волны накатывали на черный песок.

— Хорошо тут, — втянула полной грудью воздух Лента.

— Да, — крякнул Лот. — Отлично. Это хоть и не четырехмирие, но тоже местечко не из последних. Дышится легко. Но это пока. Вот доберется до меня моя женушка. Везет Горнику: холостяк. Это ж сколько я дома не был? Нет, заглядывал вполглаза, но без настройщика это разве то? Ни жену толком приласкать, ничего.

— Ты и по этому делу мастер? — обернулась к Пустому Лента.

— А он разве тебе еще не… — удивился Лот и тут же загрохотал хохотом. — Да я что, я без понятия. Это уж он все сам, сам… Ну ладно. Там, за горкой, еще миль пять, будет деревенька. Второй дом слева — Горник. Мой — третий.

— А первый — его? — спросила Лента.

— Его отца, — вздохнул Лот. — Но там чисто, порядок. Матушка Горника прибирает. А какие она печет пироги! Ну да ладно, короче, жду в гости. По глазам вижу, что не в ближайшие дни, но жду.

* * *

Они сели на поезд под Красноярском. Вышли из леса одетые не по-лесному, разве только мешки висели на плечах.

— Ты точно хочешь на поезде? — спросила она.

— Для разнообразия, — ответил он.

— До Владика, — попросила она проводника.

Он вытащил из кармана мятые, но заботливо разглаженные зеленые деньги.

— Ладно, — проводница улыбнулась, — отдельное купе? Есть. Идите. Вон туда. Я потом зайду.

— Долго берег? — спросила она, кивнув на пачку банкнот.

— Долго, — признался он, — Удивлялся еще, как Йоши-Ка не пустил их на растопку. Он ведь хорошо в роль вжился. Но тут немного — и пяти тысяч нет.

— Нам хватит, — улыбнулась. — Не пропадем. Ведь ты хороший механик. А что ты подумал, когда посмотрел на лесовиков после девятой пленки? — спросила она.

— То же, что и ты, — рассмеялся он, — Что они все похожи на китайцев!

В купе было уютно. Он раскатал матрацы, она достала из пленок белье, застелила постели, села, уставилась в окно. Он достал серую папку. На обложке были выведены три слова: «Удачи. Удачи. Удачи».

— Посмотрим?

Вытряс ее содержимое на стол. Это были фотографии. Вынутые из альбомов, вырезанные откуда-то. Фотографии Томки Соленой, или Ленточки Соль. Настоящей Томки. И фотографии Павла Шермера. Много фотографий. С родителями, с друзьями, школьные, студенческие.

— Да, — прошептала Томка, — Вот это подарок.

— Тут еще что-то есть, — удивился Павел, — Деньги, еще деньги, кредитные карточки. Смотри-ка! Документы! Все вопросы снимаются. Права. Паспорта. Военный билет. Пенсионные. Страховые. Хотя насколько они действительны — еще вопрос. Ты смотри! Свидетельство о браке!