Ни слова о магах - Страница 2

Столб горячего пара взметнулся к небу. Седого бородача волной расплескавшегося пламени отшвырнуло в сторону. Сутулящегося коротышку, что стоял по центру, попросту раздавило – он не успел вскрикнуть, как превратился в жалкий бесформенный дымящийся ком. Черноволосый худощавый стрелок вспыхнул, словно пропитанный маслом фитиль. Какое-то мгновение он еще стоял ровно, а потом стал разваливаться, рассыпаться крошевом горячей золы и углей.

Ошпаренные воины в испуге отшатнулись, отвернули лица от нестерпимого жара.

– Что это? – выдохнул один.

– Маг! – крикнул тот, что надеялся к вечеру пройти перевал.

– Где?

Они обернулись, высматривая своего спасителя. А тот уже легко и стремительно шагал к ослепшему, обгоревшему стрелку-бородачу.

– Откуда вы пришли? – Маг склонился над раненым стрелком, тронул его за плечо. Тот слабо вскрикнул и попытался отползти.

– Скажи откуда, и я оставлю тебя в покое. – Вновь маг коснулся пальцами обугленной руки, и опять стрелок не смог сдержать крик.

– Где, где Портал, из которого вы вышли? Говори! Где?.. – Маг хлестал ладонью обгоревшее, взрагивающее от боли тело. – Отвечай, стрелок! Отвечай!

– Не… не… вижу… ничего… не вижу…

– Откуда вы пришли? Скажи, и я оставлю тебя.

– С севера… Два дня пути…

Маг перестал истязать беспомощного стрелка, сел на снег, достал из-за пазухи большой свиток, осторожно развернул его, разгладил на колене.

– С севера? Можешь показать на карте откуда именно?

– Я ослеп, – простонал стрелок. – Я не могу пошевелиться, такая боль.

– Ты пытаешься смотреть глазами. Не надо. Их у тебя больше нет. Смотри душой, – маг взял руку стрелка, осторожно распрямил скрюченные черные пальцы. – Следи за своей рукой. А боль я сниму. – Он прикрыл глаза и стал медленно водить ладонь стрелка над картой:

– Мы здесь. Чувствуешь?.. Это пик к западу… Это горное плато… Теперь двинемся на север… Ты видишь карту?.. Видишь ее?..

– Да, – прошептал зачарованный стрелок. – Вижу… Мы шли так… – Обгорелый палец дрогнул и прочертил на плотной бумаге линию. – Портал здесь.

– Здесь? Там есть какие-то приметы?

– Два скалы, похожие на птиц. Одна вся черная, вторая – белая с красными прожилками… Они смотрят друг на друга. Эти птицы. Они хотят улететь, но не могут, потому что они слишком тяжелые. Они крепки как скалы и так же тяжелы… – Стрелок начал бредить.

– Хорошо, – сказал маг. Он отпустил руку стрелка – та безвольно упала, – вынул из кармана тонкий свинцовый стержень и, нарисовав аккуратный крест, отметил место, указанное стрелком.

Потом он долго сидел и изучал карту…

Три оставшихся в живых воина почтительно смотрели на задумавшегося мага, держась в удалении, не решаясь его потревожить. Тихие погонщики успокаивали встревоженных быков и нетерпеливо косились в сторону замерших охранников. На мага они не смотрели – боялись…

– Который из них? – бормотал маг. – Как узнать, который их них?.. Уже совсем скоро! Где? Когда?.. – он встрепенулся, посмотрел на мечников, улыбнулся мягко и словно бы немного растерянно. Сказал в полный голос:

– Что вы стоите? Замерзнете! – он махнул рукой – Идите! Быки все целы? Товар цел?.. Так идите! Перевал скоро кончится… – Он торопливо свернул карту, убрал свиток за пазуху, поднялся на ноги. Повторил: – Идите.

– Спасибо вам, – склонил голову один из охранников.

Маг досадливо отмахнулся и повернулся лицом на север. Приставив ладонь козырьком ко лбу, он всмотрелся вдаль.

– Двенадцатый портал где-то там, – пробормотал он себе под нос. Караван его больше не интересовал. Он повернулся к стрелку, наклонился к нему, вслушался в тяжелое прерывистое дыхание, в неровное биение сердца, всмотрелся в белки закатившихся глаз. Стрелок еще жил.

– У меня есть к тебе дело, – сказал маг. – Ты отправишься домой в свой мир и найдешь нужного мне человека. И скажешь ему, что уже пора…

Мечники повернули назад, к каравану. С немалым трудом они пробирались через взрытые сугробы. Проходя мимо убитых товарищей, воины старались не смотреть на мертвые тела, чтобы не беспокоить отходящие души.

Погонщики, увидев, что охрана возвращается, ожили, зашевелились, криками подбодрили быков. Кто-то на радостях затянул во весь голос песню, вновь растревожив улегшееся было эхо…

Вскоре караван продолжил свой путь, оставив на снегу россыпь безжизненных тел.

А маг все сидел рядом с полуживым стрелком, и что-то нашептывал, бормотал, водил руками над вздрагивающим телом.

– Что он там делает? – спросил один из воинов, устроившись на волокуше.

– Какое нам дело? – отозвался его товарищ. – У магов свои причуды.

– Он спас нам жизни.

– Ему что-то было нужно от стрелков. Ты слышал, о чем они говорили?

– Нет.

– Я тоже.

– Интересно, откуда он появился? И куда идет?

– Какое нам дело? У него своя дорога, у нас своя.

– Но ведь он спас нам жизни…

Караван вошел в ущелье. И, кажется, стало чуть теплей.

Городишко был маленький, жалкий – час ходу из конца в конец, село, а не город. Узкие пыльные переулочки, тротуары, вымощенные расползающимися асфальтовыми плитками, разбитые дороги, вливающиеся в центральную площадь. Одно– и двухэтажные дома, частью деревянные, старой постройки, частью кирпичные – поновей. За заборами – огороды. Несколько панельных пятиэтажек, стоящих особняком на окраине, телевизионная вышка на холме, стеклянно-бетонное здание с надписью «УНИВЕРМАГ», обшарпанная автобусная станция, церквушка с покосившимся крестом…

Скучный городишко.

Стас такие не любил. Ни город, ни деревня – ни то, ни се. И денег за игру не дадут, и – попросись переночевать – в дом не пустят.

Но делать было нечего и Стас, присмотрев местечко в тени пропыленного до седины тополя, перешел через дорогу.

Людей на улице было немного. Прохожие подозрительно косились на чужака – длинноволосый, загорелый, футболка с надписью «AC/DC» навыпуск, кожаная куртка-косуха, проклепанная металлическими бляшками, рюкзачок за плечами, тяжелый футляр для гитары в руках. Косились, но молчали – не здоровались, не интересовались, кто такой, откуда, зачем.

Ни город, ни деревня…

Он присел на бетонный невысокий бордюр – лицом к дереву, спиной к тротуару, – пристроил рядом футляр с гитарой, стащил рюкзак. Расшнуровал ботинки, давая отдых ногам. Потянулся. Прищурившись, сквозь тополиную крону глянул на солнце. Потом достал из рюкзака кусок полосатой клеенки, расстелил на вытянутых ногах. Вытащил ломоть хлеба, два мясистых помидора, битое яблоко, помятое яйцо и коробок с солью. Быстро все съел, запил водой из плоской фляжки, прополоскал рот, сплюнул под тополь, на пыльную траву.

За спиной проходили люди. Косились. Приглядывались. Оценивали. Отходя, обсуждали. Оборачивались. А ему было безразлично. Он привык – сколько таких городков пройдено, не перечесть…

Закончив нехитрую трапезу, Стас завернул яичную скорлупу в клеенку и убрал в рюкзак. Он знал, что мусорить в чужом городе не стоит, как бы грязно здесь не было. Это ИХ грязь.

Прикрыв глаза, подставив лицо легкому ветерку, он посидел еще немного, наслаждаясь чувством сытости. А потом повернулся лицом к прохожим и взял на колени массивный гитарный футляр.

Этот футляр он лично смастерил из толстой восьмимиллиметровой фанеры. Укрепил его металлическими накладками и уголками, намертво привинтил удобную ручку и широкий кожаный ремень, врезал три замка-защелки. Внутри было несколько отделений: для запасных струн, каподастра и медиаторов, для ключа и камертона. Сама гитара лежала на поролоновой подкладке, накрепко притянутая к своему мягкому ложу прочными ремешками. Стас делал этот футляр с таким расчетом, чтобы хрупкий музыкальный инструмент остался невредим, даже если футляр будет использован в качестве дубины. И ему уже не раз доводилось проверять на практике точность своих расчетов…