Ни слова о любви - Страница 30

Анне нечего было ответить. Его слова были правдой, она всего лишь хотела оказать ему дружескую услугу, и не ее вина, что ему нужна ее любовь, которую она не может ему дать. Анна уже отдала ее другому. Она надеялась, что сумеет отдать Рону хотя бы свое тело, но выяснилось, что Серхио завладел и им. Каждая клеточка ее тела протестовала, когда другой мужчина дотрагивался до нее. Серхио Арнотти был ее полновластным хозяином, и за целую жизнь она не избавится от воспоминаний о нем.

Прошло несколько дней. Рональд больше не заговаривал с ней о любви, хотя и смотрел тоскливо. Что делать, с грустью думала Анна.

Нельзя лечить душевную рану, нанесенную одним человеком, любовью другого, это причинит дополнительные страдания.

Разговор с Гаунчи постепенно изгладился из памяти Анны, но она помнила, что ей больше не на что рассчитывать, скоро она перестанет быть женой Серхио. Она гнала от себя тоскливые мысли, думая только о Сантано и о своем будущем ребенке. Только это и помогало ей выжить. Рональд видел ее страдания, но его помощь ограничивалась врачебными советами и лекарствами. Больше ничего от него она принимать не хотела.

Целые дни Анна проводила в палате Сантано, держала его за руку, разговаривала с ним. Он почти не приходил в себя, но Анна была уверена, что он слышит ее. Она вслух вспоминала счастливую пору своего детства, когда вся округа страдала от проделок проказницы Анны Арнотти, и соседи нередко приходили к Сантано и Маргарет жаловаться на непоседливую девчонку. Бабушка была склонна строго относиться к внучке, но дед всегда покрывал ее. Даже когда к ним прибежала разъяренная жена одного из фермеров, арендовавших землю у Сантано, и поведала изумленному деду, что его обожаемая Анна перекрасила ее кошку в зеленый цвет, и та безумно напугала ее, когда неожиданно спрыгнула с холодильника на стол прямо перед хозяйкой. Сантано до слез смеялся потом, когда вспоминал вытаращенные глаза миссис Локкс и ее забавный акцент.

Анна проговаривала все эти приятные и дорогие сердцу мелочи в надежде на то, что ее любовь не позволит дедушке покинуть ее. Она чувствовала, что была единственной ниточкой, связывавшей Сантано с этим миром. Анна совсем не думала о завещании, признавая за дедушкой право распоряжаться состоянием по своему желанию. Кто она такая, чтобы возмущаться? Что бы он ни сделал, это было его право. Сейчас ее беспокоило только его здоровье, Анна не могла допустить, чтобы единственный по-настоящему любящий ее человек покинул ее.

Она вышла из палаты. Пришла Вильма, принесла одежду. Анна почти не возвращалась домой, проводя все время в больнице. Она переодевалась, когда вдруг услышала, как в соседней палате забегали, засуетились. Страшная мысль пронзила ее — с Сантано плохо!

Не помня себя, Анна рванула дверь и выбежала в коридор, не застегнув до конца блузку. Она увидела врачей, раздающих короткие непонятные указания персоналу, какие-то приборы, блестящие провода и трубки. В центре всего этого хаоса лежало безжизненное тело Сантано Арнотти, вокруг него крутился водоворот людских тел и непонятных приборов. Анна закричала и бросилась к дедушке, но чьи-то крепкие руки обхватили ее и удержали. Она попыталась вырваться, но безуспешно, незнакомец не отпускал ее, более того, он потихоньку оттаскивал ее от двери. Анна развернулась в отчаянии, полная решимости высказать непрошеному доброжелателю все, что она думает о его поведении, но натолкнулась на черные глаза Серхио Арнотти, с необыкновенной нежностью и состраданием смотревшего на нее. Он привлек ее к себе и сказал:

— Сколько ты вынесла, cara. Как я мог оставить тебя!

Последнее, что Анна видела перед тем, как упала в обморок, была щетина на бронзовом лице ее мужа, которого она еще ни разу не видела небритым.

Анна очнулась в больничной палате. Разглядывая ослепительно белый потолок, она размышляла. Что произошло? Почему она лежит в кровати, а не находится вместе с дедушкой? Вдруг она вспомнила. Серхио! Я же видела Серхио! От этой мысли у нее закружилась голова.

— Ну наконец-то вы очнулись, signora. Я уже думал, что вы никогда не придете в себя. Потерял всякую надежду увидеть ваши лучистые глаза. — Шутливые слова, произнесенные таким родным голосом на певучем итальянском языке окончательно привели Анну в чувство.

Она широко раскрыла глаза и увидела лицо Серхио очень близко от себя. Он смотрел на нее с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание. Его прекрасные глаза внимательно изучали каждую черточку на ее лице, и Анна с ужасом представила себе, на кого она сейчас похожа. Ей захотелось натянуть одеяло по самую макушку, и она невольно поежилась. Серхио, казалось, разгадал ее намерение.

— Ты прекрасна, cara. Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. За этот месяц я уже успел забыть, насколько ты изумительна, и теперь не могу оторвать от тебя глаз.

Анна улыбнулась. Серхио взял ее за руку и сжал ее. Прикосновение любимого мужчины подействовало на нее лучше всяких таблеток и микстур. Анна чувствовала необычайный прилив сил, она была готова петь и танцевать.

— Отдыхай. Я пойду за врачом, он должен разрешить отвезти тебя домой, ты и так провела в больнице слишком много времени.

— Но дедушка…

Анна в тревоге посмотрела на мужа. Тот поспешно ответил на ее невысказанный вопрос:

— С Сантано все в порядке, не волнуйся. Он преодолел кризис и теперь быстро поправится.

Анна счастливо улыбнулась. Серхио подмигнул ей и вышел из палаты.

Уже через три часа они сидели у зажженного камина в большой и уютной гостиной Арнотти, пили душистый кофе, на славу приготовленный обрадованной Вильмой, и разговаривали.

— Итак… — Серхио уютно устроился в кресле напротив Анны. — С чего начать?

Он вытянул перед собой ноги в темных брюках, как всегда превосходно сшитых, и Анна почувствовала, как ее истосковавшееся тело с готовностью откликается на каждое его движение.

— Тебе нечего мне сказать? Ты не горишь желанием осыпать меня многочисленными упреками? Я тебя не узнаю, ты так изменилась. — Серхио замолчал, ожидая ответной реакции, но Анна ничего не сказала. Тогда он продолжил: — Скажи мне, тебе не стыдно?

Анна прижала руки к груди. Снова этот уничтожающий тон. Они возвращались к тому, с чего начали. Его внимание и нежность были элементарной вежливостью по отношению к больному человеку, а до нее ему по-прежнему не было никакого дела.

— Что ты сказал? Стыдно? По-моему, тебе должно быть стыдно, а не мне! — взорвалась Анна.

— В каком-то отношении, да, — признал он, не сводя с нее глаз. — Поэтому я здесь. Ты обвинила меня в отвратительных вещах, и мне необходимо было собраться с мыслями. Теперь я готов разговаривать с тобой.

Анна напряглась:

— Ты ничего не отрицал и даже не попытался оправдаться!

— Конечно. С какой стати я должен был защищаться? Ты невероятно разозлила меня, и я подумал, что раз ты так думаешь обо мне, то пусть будет развод, которого ты жаждешь. Без твоего доверия я не видел смысла в нашей совместной жизни.

Самая верная мужская тактика, подумала Анна. Ловко он перевел стрелки на нее! Значит, виновата во всем она. Ничего у него не выйдет!

— А как же твоя подружка? Ей я тоже должна была доверять или нет? — Анна попыталась изобразить высокомерную усмешку.

При упоминании о Денизе Серхио недовольно поморщился.

— После твоих обвинений я поговорил с Денизой и заставил ее признаться во всем. И тут же уволил ее. Я не поддерживаю больше с ней никаких контактов, ни дружеских, ни деловых. Ее отец разозлился, но мне было все равно, я весь кипел от ненависти к ней. Твои подозрения были совершенно беспочвенны. Мне никогда не нравилась эта женщина, и она об этом прекрасно знала. Я избавился от Денизы, но твои слова не давали мне покоя. Ты обидела меня своим недоверием, и я не мог простить тебе этого. Но постепенно я начал понимать. После того, что произошло, ты оказалась легкой добычей для злобной фурии. Она воспользовалась твоим одиночеством и отравила и без того невеселые дни в моем доме.