Нежные обятья апокалипсиса (СИ) - Страница 41

Звук привлек внимание Кирилла, и он осмотрелся. В кают-компанию вошли Света и Аня, испуганные и заплаканные. Николай Федорович и Летюк оторвались от молчаливого противостояния своих умов.

— Ярослав Викторович, — сказала Аня. — Ярослав Викторович умер.

И девушки разрыдались.

Ночь. От плотной завесы дождя ничего не было видно уже метрах в десяти. Кирилл в плотном дождевике косил траву на пустыре за стадионом. Кирилл сам вызвался помочь, так как внутри школы все равно делать было нечего, а тоска и ненужные мысли так и лезли в голову.

Кирилл скашивал участок на пустыре, собирал охапку травы и относил ее сушиться в бойлерную школы. Спустившись вниз, Кирилл раскидывал мокрую от дождя траву по горячим трубам. Трава начинала парить, в помещении плыл одуряющий аромат свежескошенной травы и было сильно натоплено. Разложив принесенную с улицы траву, Кирилл снимал с труб уже высохшую и кидал ее в общую кучу в углу бойлерной. Потом шел еще за одной охапкой травы, вновь раскладывал ее по трубам, и вновь шел косить траву.

Дождь и холод на улице, натопленный, дурманящий воздух в бойлерной сменяли друг друга раз за разом.

Когда Кирилл в очередной раз вошел с охапкой травы в бойлерную, там его ждала Аня.

— Привет. Я тут тебя горячего чаю принесла, — сказала Аня и показала на термос и кружки, стоящие на небольшом столике в углу.

— Спасибо, — Кирилл раскладывал мокрую траву по трубам.

— От запахов тут даже голова кругом идет.

— Ага. Все плывет немного. Но мне нравится, помогает забыться.

— Ты из-за меня не уехал с Глебом?

— Просто не уехал. Ты, Аркаша, Катька, да и все остальные, все тут. Не было смысла уезжать.

— И ты не боишься здесь оставаться?

— Боюсь, конечно.

— А если бы я решила уйти, ты бы со мной пошел?

Кирилл собрал с труб высохшую траву, получилась большущая охапка. Он кинул ее в угол к остальной траве, в уже порядочно выросшую кучу.

— Не знаю, — сказал Кирилл. — Куда идти? Только ты и я? В пустоту? Так здесь больше шансов выжить.

Аня отвинтила крышку термоса и налила Кириллу и себе чай. Кирилл снял дождевик и повесил его на выступ трубы. Стульев в бойлерной не было, и они сели на кучу сухой травы и в молчании пили чай. Тепло проникло внутрь, и по телу поплыла расслабленность и истома.

— А если не в пустоту? — сказала Аня. — Если обратно в санаторий?

— Обратно в плен? Нет, спасибо. Да и тебя уже просто так обратно не примут. Обоих под замок посадят.

— Не посадят. Вернемся, объясним все. Нас примут. Бычков только поначалу будет против, но и он потом отойдет. Если и посадят под замок, то ненадолго.

— Нет, в санаторий я не пойду. И в город обратно тоже. Никуда не хочу уходить.

— Смирился? Вас же здесь убьют всех.

— Это еще не известно.

— И ты в это веришь? Даже после смерти Ярослава Викторовича?

— Больше ничего не остается, — сказал Кирилл.

— Можно еще уйти из поселка.

— Можно. Но в бегство я верю еще меньше.

Аня поставила кружку и обняла Кирилла.

— Значит, не хочешь никуда ехать? — спросила она.

— Нет.

Аня долго молчала и смотрела на Кирилла. Кирилл допил чай и тоже поставил кружку на пол возле ног. Натопленный воздух расслаблял, хотелось спать, дурманящий запах травы кружил голову. Аня наклонилась к Кириллу и поцеловала его. Кирилл ответил на поцелуй и привлек Аню к себе. В голове все поплыло. Она стащила с него свитер, футболку и стала целовать его грудь. Аня поднялась, скинула обувь и встала босиком на куче травы. Кофта и джинсы присоединились к кроссовкам. Аня, почти голая, замерла перед Кириллом. Кирилл уже видел Аню голой, тогда, при переправе через реку. Но теперь все было по другому.

Кирилл привлек к себе Аню, и они сплелись в объятьях на еще хранящей тепло труб траве.

Когда Кирилл проснулся, Ани рядом не было. Он лежал в траве, голый и один. Аниной одежды тоже не было. Кирилл нашел часы. Стрелки показывали половину пятого утра. Видимо, Аня ушла к себе в лазарет. Хотя можно было бы его и разбудить. Если бы сюда кто-нибудь вошел, и увидел Кирилла, одиноко спящего голым на стоге сена в углу, то многое пришлось бы объяснять.

Кирилл потянулся к одежде. На свитере лежала свернутая в несколько раз бумажка. Кирилл развернул ее и стал читать. Это была прощальная записка Ани. Всего несколько строк. О том, как им было хорошо вдвоем. О том, что у них могло получиться что-то действительно стоящее. Но Света поправилась, и Николай Федорович решил возвращаться в санаторий. Так же, как и Кирилл, Аня не хочет бросать своих. Поэтому уходит вместе с ними. Уходит этой ночью. А то, что произошло между ними в бойлерной, это ее прощальный подарок Кириллу.

Кирилл перечитал записку несколько раз. Наконец до него дошло, что Аня, Света и Николай Федорович уже ушли, и уже ничего нельзя сделать. Нужно будет сообщить новость дяде Мише, но это подождет до утра. Кирилл оделся, сунул записку в карман. Стал собирать с труб пересохшую за ночь траву.

Дождь шел по-прежнему сильно. Кирилл и Аркаша ехали через поселок к сельскому клубу. Там несколько помещений были украшены искусственными цветами, и Аркаша предложил сделать из них венок для похорон Ярослава Викторовича.

Дядя Миша попросил у Велеса разрешение похоронить Ярослава Викторовича. Велес разрешил. Может быть, посчитал, что после смерти министра обороны и благородного поступка самого Велеса, община сдастся и примет условия бандитов. До вечера было объявлено перемирие. Община обязалась не покидать поселок и не атаковать людей Велеса, те в свою очередь обещали не трогать общинных.

Кирилл и Аркаша вышли из машины и под дождем зашли в двери клуба. На первом этаже тут и там виднелись лужи. Кирилл поднялся на второй этаж и обходил помещение одно за другим. Он нашел какую-то коробку, вытряхнул из нее мусор и складывал в нее найденные проволочные цветы. Цветы были грязные и пыльные. Некоторые никуда не годились. И Кирилл просто отбрасывал их в сторону, прямо на пол к остальному мусору.

Комнаты закончились, и Кирилл спустился вниз. Он поставил коробку с цветами на сухой участок пола и сел на ступеньку ждать Аркашу. Дождь монотонно барабанил по стенам сельского клуба.

На всех трех уцелевших в пожаре машинах они приехали на кладбище. Поехало всего несколько человек. Остальные остались в школе. Школа казалась безжизненной и обезлюдевшей.

Кирилл сидел на заднем сиденье кроссовера, и ждал своей очереди копать могилу. Мокрая земля была тяжелой, яму постоянно заливала вода, и меняться приходилось часто.

Наконец, все было готово. Грязные и уставшие они вышли под дождь. Упругие струи били по промокшей одежде. Дядя Миша молчал и просто смотрел на завернутое в ткань тело своего друга. Полагалось что-нибудь сказать, но все молчали. Богайчука не было, видимо, не нашел в себе силы прийти на похороны. Аркаша кивнул, и они опустили тело Ярослава Викторовича в яму. Внизу стояла грязная, почти черная вода, и завернутое тело наполовину погрузилось в нее. Аркаша кинул взгляд на дядю Мишу, но тот безучастно наблюдал за их действиями.

Ярослав Викторович — человек, из-за которого идеи дяди Миши стали воспринимать всерьез. Человек, который многое вложил в общину. Человек, спасший их склад с оружием. Человек, давший им шанс победить в противостоянии с Велесом.

Аркаша кивнул, и они стали сбрасывать тяжелую намокшую землю обратно в яму. Наконец, могила была закопана и в изголовье поставлен крест. Кирилл вместе со всеми стоял в подножие и смотрел на холмик и крест. Кирилл не видел, что было написано на дереве. Но почему-то казалось, что там выжжена лишь одна фраза: «Мы все отправимся вслед за ним».

Был день, и время подходило к обеду, но Кирилл все еще лежал в постели. Вставать не хотелось. Не хотелось ничего делать. Хотелось просто вот так лежать, в полусне, ни о чем не думать, ничего не решать, ничего не хотеть.

Община разваливалась на глазах. Сначала уехал Глеб, а вместе с ним Вера и кашемировая девушка. Да, Кирилл был с ними не слишком в хороших отношениях, но все равно после их отъезда школа опустела. Потом умер Ярослав Викторович. Потом случилось то, что Кирилл до сих пор не мог хорошенько осознать. Уехала Аня, его Аня, его половинка, девушка, от которой в груди журчали свою нежную мелодию серебряные колокольчики.