Нежные кузины - Страница 4
— Когда я была маленькая, я обожала «монополию»!
— Купи мне улицу Мира! — пошутил Шарль. Поскольку никто не засмеялся, он счел нужным пояснить: — Потому что на улице Мира находятся лавки знаменитых ювелиров… И я подарю всю эту улицу моей невесте!
Он устремил на Клер томный взгляд, словно возлагая на нее диадему, и Жюлиа вышла из комнаты вся разобиженная. А Жюльен подумал, что этот идиот — в сущности, славный малый.
В тот вечер Жюльен поднялся к себе позже всех. Спать не хотелось. Наверно, слишком много волнений за один день. Он был полон впечатлений: путешествие на поезде, начало каникул, неожиданная встреча с Жюлиа, которую он так хотел увидеть, но позже, и затем разочарование: Жюлиа то ли просто равнодушна к нему, то ли влюблена в другого. Но нет! Девушки в таком возрасте бывают странными, ему уже приходилось об этом слышать! Скоро все будет хорошо! И потом, Шарль — жених Клер. И его родители должны уплатить ипотечные долги за дом. Жюльен успокаивал себя. Нравственность, закон, даже религия — всё было на его стороне. Среди этих размышлений перед ним вдруг являлись то груди Матильды, то другое, вспыхивающее подобно рыжей молнии, ошеломительное, но слишком быстролетное видение: зад Жюстины. Нет, ему решительно было не до сна.
В коридоре, который уже почти расчистили, Жюльен заметил два электрических провода, протянутых вдоль плинтуса. Провода выходили из бывшей комнаты профессора и, как установил Жюльен, шли на верхний этаж, где жили слуги. Там они исчезали под дверью одной из комнат.
После долгих колебаний Жюльен тихонько постучал в дверь, готовясь броситься на лестницу и улизнуть, если кто-то отзовется. Ничего! Тишина.
Он стучит еще раз, посильнее. Прикладывает ухо к двери. Ни звука! Он входит, на ощупь отыскивает выключатель, нажимает кнопку. Хлынувший сверху от голой лампочки под потолком ослепительно белый свет производит впечатление оглушительного взрыва. Но нет, конечно, это ему только показалось! Он берет себя в руки. Входит в комнату, тесную мансарду, которую почти целиком занимает огромная железная кровать. Вот куда ведут провода! Под матрац! Он становится на четвереньки и заглядывает под кровать. Там закреплен какой-то аппарат необычной формы. От него во все стороны отходят провода. Похоже, это электроды. А еще — лампы, как в радиоприемнике. Жюльен выпрямляется, не зная, что и думать.
И тут вдруг на лестнице слышатся шаги! Жюльен мигом выскальзывает из комнаты, но где спрятаться? Как объяснить, зачем он поднялся на верхний этаж? Путь на лестницу отрезан. Значит, одно из двух: либо забраться в стенной шкаф для метелок в конце коридора, либо лезть за чердак. Жюльен выбирает шкаф.
В ту минуту, когда Жюльен осторожно прикрывал за собой дверцу шкафа, шаги остановились перед комнатой, из которой он только что вышел. Затем все снова затихло.
Жюльен попытался наклониться и посмотреть в замочную скважину, но это ему не удалось. В шкафу было слишком тесно. Что происходило в коридоре? Почему эти люди (ему казалось, что он слышал шаги двух человек) не заходят в комнату?
— Нет, Матье! Сегодня — нет! — раздался вдруг женский голос.
— Почему?
— Потому что ты мне противен! Ты подлец! Ты только что поимел на кухне Матильду!
— Да нет же! Клянусь тебе!
— Я нашла на полу ее трусики в луже соуса!
— А что это доказывает?
— Посмотри на свою рубашку! Она вся в пятнах от соуса!
Наступило молчание, потом женщина заговорила снова:
— Да ты все время крутишься возле ее толстой задницы. Не понимаю, как ты можешь?
— Иди ко мне! Ты у меня одна! Ты ведь и сама это знаешь, — нежно сказал Матье.
Жюльен услышал звучный хлопок, похожий на пощечину, потом еще один, гораздо глуше.
— Оставь в покое мои ягодицы! — крикнула женщина.
— А не надо было меня по щеке бить! — отозвался Матье.
Жюльен извивался всем телом, чтобы заглянуть в замочную скважину, но все было напрасно.
— Надень-ка штаны! — сердито сказала женщина, а затем раздался торжествующий возглас: — Так я и знала! И здесь у тебя полно соуса, свинья ты этакая! Иди отмывайся!
Тут Жюльену показалось, что Матье и женщина дерутся. Послышался топот ног на скрипучем полу коридора, треск разрываемой ткани («Перестань!» — сказал женский голос). Но потом прерывистое дыхание Матье стало более хриплым, и на этом басовом фоне возникла странная тихая мелодия, женственная и волнующая, жалобная и упоительная…
Жюльен был потрясен до такой степени, что в тиши тесного шкафа достал из кармана метроном: он хотел отмерить такт этой восхитительной кантаты, чтобы сильнее проникнуться ею.
Минуту спустя снова стало тихо. Затем дверь комнаты со скрипом открылась и со стуком захлопнулась. Жюльен вылез из шкафа. Он на цыпочках прошел мимо комнаты, где приглушенный смех указывал на то, что оба музыканта уже настраивают инструменты для исполнения следующей части дуэта. Спустившись на второй этаж, он заметил, что провода исчезли: кто-то умело спрятал их в желобок в полу.
Дверь в новую комнату профессора была раскрыта настежь.
— Входите! Входите! — сказал добрый старик, увидев, что Жюльен остановился на пороге.
— Я… Я боялся вам помешать.
— Вы мне не мешаете. Очень хорошо, что у вас есть интерес!
Профессор широко и приветливо улыбнулся юноше, у которого был интерес. Затем стал искать что-то в одном из многочисленных ящиков, стоявших на полу.
— Я же ее только что сюда положил, я точно помню! — ворчал профессор себе под нос, роясь в ящике, где лежали, наверно, сотни разных инструментов, механизмов, электрических лампочек всевозможных размеров и форм.
Провода выходили из-под плинтуса и вели к столу, где стоял странного вида аппарат: очевидно, профессор как раз заканчивал работу над ним.
— Ах! Ничего не могу найти после этого переезда!
Юноша удивленно разглядывал необычное устройство, к которому его привели провода.
— О… Это мой самый значительный эксперимент, — объяснил профессор. — Но т-с-с! О нем никому нельзя рассказывать!
Он взглянул на карманные часы.
— Через минуту они начнут… Они очень пунктуальны.
— Кто — они? — полюбопытствовал Жюльен.
— Т-с-с!
Большая лампочка на самом верху машины слабо засветилась.
— Смотрите внимательно, молодой человек! Они начали.
— Начали — что?
— Энергия! Энергия! — загадочно пробормотал старый ученый, чьи руки дрожали от волнения и, казалось, хотели поймать слабый свет, мерцавший над аппаратом. — Хорошо! Хорошо! — приговаривал он вполголоса, словно обращаясь к какому-то животному, которое он боялся вспугнуть.
Лампочка стала гореть ярким белым светом, но каждые две или три секунды она гасла, а потом зажигалась на такой же промежуток времени. Глаза профессора неотрывно смотрели на лампу, щеки его багровели, на лбу выступили капельки пота. Сжав кулаки, он стучал ими по столу в такт мигающему свету:
— Хоп! Хоп! Хоп!
Теперь свет лампы стал ослепительным, она зажигалась и гасла со все более короткими промежутками. Профессор в том же ритме приплясывал от возбуждения:
— Хоп! Хоп! Хоп! Хо-оп!
Наверху слышалось поскрипывание железной кровати.
И вдруг лампочка перед носом профессора вспыхнула синим пламенем и разлетелась на куски, а кровать наверху словно задергалась в конвульсиях.
— Ах! Какие молодцы! — сказал старый ученый, вытирая лысину клетчатым платком. — Завтра вкручу им лампочку посильнее.
Жюльен вернулся к себе в комнату, захваченный целым вихрем странных, волнующих, временами пленительных ощущений. «Энергия! Энергия!» — бормотал профессор. Вначале Жюльен не уловил скрытого и магического значения этого слова. Но теперь ему казалось, что стены дома, его родного старого дома излучают какое-то таинственное живое тепло. И это тепло передавалось ему, Жюльену! Оно возникало в пояснице, неудержимо поднималось вверх по спине и столь же неудержимо спускалось к животу, где неудержимо сосредоточивалась та энергия, о которой говорил профессор.