Нежданчик для майора (СИ) - Страница 18

– Понимаю, – закивала Олеся.

Слова тети Фелиции не удивили: квартира пустовала третий год, большинство соседей одновременно порицали расточительность и радовались, что у Фелиции не живут съемщики – будет неизвестно кто шуметь, невнимательно слушать указания дяди Серафима, и, возможно, портить общедомовое имущество. Потому что не свое не жалко.

Тетя Фелиция еще раз приободрила Олесю – это касалось и отношений с майором Грачаниным, и цветоводства – и ушла проверять папку с договором и запирать квартиру. Уезжая, внук посигналил с дороги. Олеся помахала тете Фелиции рукой, и в очередной раз подумала, что ей повезло родиться в свое время. У своих родителей. Её не пытались втиснуть в рамки. Не сватали, отпускали учиться, поддерживали в решении обзавестись бизнесом. Отдали квартиру и нору, не лезли в отношения с Пахомом. А навязчивое любопытство и осуждение со стороны соседей можно пережить. Это вам не огороды с часами на руке пропалывать.

В обед Олеся позвонила в салон, выслушала, что работа идет без происшествий, пообещала заказать бумагу для принтера и ксерокса, напомнить бухгалтеру о графике отпусков и заехать в ближайшие дни, чтобы осмотреть козырек над входом и решить, требует ли он срочного ремонта. Попытка порисовать провалилась – дядя Серафим, тетя Божена и тетя Зинаида встретились возле палисадника и, перекрикивая друг друга, обсуждали возможную продажу квартиры тети Фелиции.

– А я ей сказала: только попробуй продать волкам или лисам! Прокляну!

– И я, и я ей сказал: ищи покупателя среди шакалов.

– Внук её наглец! Посмел мне заявить «кто деньги заплатит, тому и продадим». Ишь! Ни стыда, ни совести! Совершенно о соседях не думает!

– Я еще сыну Фелиции позвоню и предупрежу, что прокляну! Никаких волков или лис тут не будет! У нас в доме только шакалы, только! У нас…

Обсуждение неожиданно прервалось, как будто кто-то нажал на кнопку выключения громкости. Олеся отложила исчерканный лист бумаги, потянулась и услышала голос тети Зинаиды – на полтона ниже, с восхищенными нотками:

– Мороженое? Ах, какой вы красавец, товарищ майор, когда на лапах! На ногах тоже, но на лапах глаз не оторвешь! Спина широченная, лапы толстые, шерсть лоснится! Хоть на выставку!

Олеся поперхнулась воздухом еще на фразе «на ногах тоже». При всей привлекательности майора Грачанина, красота не была его козырем. Олеся метнулась к подоконнику, чуть не свалила на пол орхидею, и обнаружила, что на тротуаре стоит волк с темной полосой на лбу. И держит в зубах прозрачный пакет с ванночкой мороженого. Шакалица завизжала: «Превращайся немедленно!». Олеся разделась, бросая вещи на пол – под воркование домовой общественности, хвалившей стать майора и толщину волчьего хвоста.

Шакалица добежала до тротуара. Волк поставил пакет на асфальт, приветливо помахал толстым хвостом и сообщил:

– Ужасная жара! Мой двуногий купил мороженое. Нам сегодня заплатили часть отпускных. Я выбрал пломбир с абрикосами. Позвольте вас угостить?

– Вы так любезны… – проговорила шакалица. – Пойдемте в квартиру? У нас на кухне прохладно, северная сторона.

– Может быть, прогуляемся на пустырь? Пломбир только что из морозилки. Я донесу.

Шакалица согласилась. Волк попросил показывать ему дорогу и снова ухватил зубами пакет с ванночкой.

Они пробрались через погреба и сараи, вышли к забору хлебозавода, миновали старые ворота с заржавевшим замком, и углубились в заросли под вязами. Шакалица предупредила: «Тут много упавших веток». Волк кивнул.

Еле заметная тропка вывела их на пустырь – глинистая почва поросла сорняками и жухлой травой. Цепочки вязов и акаций окружали ничейный клочок земли, надежно отгораживая от домов и хлебозавода. Казалось, что звери оказались в лесу: птичий гомон, стрекотание насекомых, шорох ящериц, мышей и ежей – потайной уголок был пропитан безмятежным покоем.

Волк поставил пакет на траву, в тени дерева. Ловко вытащил контейнер и снял с него крышку.

– Угощайтесь! – предложил он шакалице.

Звери начали трапезничать, сталкиваясь носами. Шакалица ела аккуратно, а волк немедленно перепачкался, фыркал и тер морду лапой. После перекуса шакалица, доевшая половинку абрикоса, и проследившая, как волк полирует языком ванночку, подошла и вылизала волчий нос – от усов до темного пятна на лбу.

– Спасибо! – проговорила она, отступив на шаг. – Очень вкусное мороженое.

– Мы с двуногим часто покупаем, – сообщил волк, оглядываясь по сторонам. – Еще он покупает газировку. Я не пью – пузырьки щекочут нос, вода слишком резкая.

Шакалица согласилась, что газировка не для зверей.

– Это ваш пустырь? Тут уютно.

– Не то чтобы мой… – замялась шакалица. – Он ничей. А у меня тут нора. Вот за теми кустами. Видите холм? В нем нора. Но в ней нет тюфяков и осыпался спальный отнорок. Затопило в сильный дождь.

– Надо глянуть, – направляясь к холму, проговорил волк.

После короткой инспекции – выяснилось, что дверка держится на честном слове из-за трухлявых перекладин – волк вынес вердикт:

– Сюда нужно привести моего двуногого. Он тоже хорошо учился. Получил «отлично» за курс полевой фортификации и маскировки. Пусть он посмотрит.

Звери прогулялись по пустырю, обнюхивая кусты и делясь впечатлениями.

– Вот тут неплохое место для пикника. Площадка повыше, сухо, поместится несколько двуногих.

– Сразу чувствуется, что вы образованный! – восхитилась шакалица. – Я бы не подумала, что надо выше, мне казалось, что можно сесть в тени, в маленьком овраге. Там прохладнее.

– При залповом ливне зальет и придется выплывать, – объяснил волк. – Я кое-что запомнил про окопы. Укрепления надо строить на высоте. Но, как я и говорил, мой двуногий разбирается в этом лучше. Пусть посмотрит нору. И площадку. Вам будет удобно, если он зайдет вечером?

– Удобно, – заверила шакалица. – Мы совершенно свободны.

– Нам надо вытащить коробки из комнаты и заказать уборку. А потом, после того, как перекусим – зайдем.

Пакет и контейнер волк придавил камнем – «двуногий потом заберет» – и побежал за шакалицей, показывавшей ему второй путь с пустыря. Тропка была еще уже, вела через захламленную территорию, огороженную кирпичным забором с многочисленными проломами.

– Раньше здесь был склад вторсырья. Потом его закрыли из-за нарушения правил техники безопасности после небольшого пожара. Сейчас иногда приезжают, спиливают молодые деревья и кустарники. И выпалывают хмель.

– Склад рушится, – отметил волк.

– Да, – закивала шакалица. – Я хожу в стороне от зданий, чтобы на меня не упал кирпич или рама окна.

Волк проводил шакалицу до подъезда, попрощался и рысью убежал к себе. Шакалица забежала в квартиру, кувыркнулась на ковровом покрытии в гостиной, добежала до тюфяка, растянулась и начала восхищаться волком. Олеся долго слушала оду уму и красоте, а потом напомнила, что ей надо принять душ и прихорошиться до того, как придет майор Грачанин.

«Не знаю, как ты ела это мороженое, но хвост и бок в сладких сосульках».

«Ладно, – согласилась шакалица. – Только громко не думай. Не мешай. Я буду мечтать».

Велько явился вечером, но засветло. С огромным пакетом кукурузных палочек. Хрустя, поздоровался с дядей Серафимом, заседавшим на лавочке возле подъезда, кивнул Олесе, выглянувшей в дверь.

– Будете? – спросил он, протягивая Олесе пакет.

– Нет, спасибо, – отказалась та, глядя на сахарную пудру, прилипшую к темной щетине.

– Давайте на нору посмотрим, – предложил майор Грачанин, хрустя и утираясь запястьем.

Дядя Серафим, навостривший уши, чуть не упал с лавочки.

– Пойдемте по асфальту, – предложила Олеся, стараясь не думать о том, какие слухи сегодня разнесутся по Плодовому переулку.

Они вышли на тротуар. Дед Онисим дождался, пока они подойдут к его балкону, перегнулся через перила и прокричал:

– Товарищ майор! Посодействуйте, пожалуйста! Если вы, своей властью, выставите возле кустов пост наблюдения и составите график дежурств, никто не осмелится протестовать! Я вам помогу составить график! Я сам буду дежурить! Мы должны…