Нежданчик для майора (СИ) - Страница 16

– В августе днем будет жарче, зато ночи свежее, – неожиданно сказала Олеся – как будто угадала его мысли и недовольство погодой. – День убавляется. Солнце не хочет уступать луне, и припекает, вымещая проигрыш на растениях и оборотнях. Я слежу за приметами. Нас ждет мягкая и богатая осень. Надо немножко потерпеть.

– Куда уже жарче, – вздохнул Велько, направляясь к лестнице. – У нас еще двое северян заявление на перевод подали. Жалуются, что зарплаты без надбавок ни на что не хватает, а на солнце они падают в обморок.

– Я вас видела. На автовокзале. Провожала знакомую, мы подъехали заранее, и площадь тут же оцепили. Я тогда смотрела… – голос Олеси вдруг стал чуть хрипловатым, как будто в горло попала крошка. – Смотрела и думала, что вам в этой броне ужасно тяжело.

– Очень! – подтвердил Велько и шагнул в сторону – к первому мраморному волку, сидящему на парапете лестницы на холм.

«Бдящие» охраняли город и источник, зорко следя, чтобы жителям Минеральных Бань не докучали ни Демон Снопа, ни весенние хворцы, плодящиеся от сырости, ни осенняя нечисть, надеющаяся зазимовать в жилищах. Скульпторы воплотили легенду: старики рассказывали, что возле минерального ключа, бьющего на горке, Камул и Хлебодарная окончательно примирились и позабыли о давних распрях. Волчья стая поклялась охранять источник, а боги пообещали, что в городе исчезнут беды и раздоры.

Каждое поколение горожан добавляло в архитектурный ансамбль алтарей что-то свое. Источник облагородили давным-давно. Вода из трубы стекала в мраморный бассейн, и из него, по желобу, в подножие горки, питая влагой роскошные клумбы. Чаши располагались по бокам от бассейна. Слева, на балюстраде, сидел мраморный Камул, сверливший жертвователей каменным взглядом. Справа стояла Хлебодарная, державшая метлу на плече. Мраморные волки сидели и лежали – на парапете, балюстраде, на земле и в кустах. Главный – самый крупный и потемневший от времени альфа – охранял источник, вывесив язык и оскалив внушительные клыки.

Велько коснулся каменной шерсти первого охранника, попросил разрешения, наклонился к стекающей из желоба струйке воды и хорошенько умылся. Жестом позвал Олесю – ополоснись, легче будет. Та кивнула, набрала пригоршню воды, плеснула в лицо. Освежившись, они подошли к киоску, где Велько купил пучок скруток – для Камула и для Хлебодарной, чтобы никого не обидеть. Продавец отсчитал сдачу, добавил коробку длинных спичек, загорающихся при любой непогоде, и два одноразовых стакана. Спички и стаканы Велько отдал Олесе, и они медленно пошли вверх по широкой лестнице, разглядывая мраморных волков.

– Сюда приходят просить здоровья – особенно весной, когда людей и оборотней одолевают затяжные зимние хвори, – заговорила Олеся. – Летом приходят фермеры и пчеловоды, заручаясь поддержкой богов для хорошего урожая и медовых сборов. А осенью, когда играют свадьбы, молодожены обязательно набирают бокалы воды, чокаются, и присаживаются на балюстраду – говорят, что после этого в семье не бывает ссор по пустякам. В Покров вокруг холма выкладывают кольцо из углей, а на Десять Амбарных Ночей паства приносит к Чашам запакованные вкусности и оставляет в коробках – чтобы те, у кого нет денег на праздничный стол, могли разнообразить трапезу. Два года назад над источником и статуями поставили новенький пластиковый купол – деревянная конструкция, прослужившая полсотни лет, пришла в негодность.

– Я поднимался по лестнице в начале весны, – сказал Велько. – Лежал снег, было скользко, вода из трубы еле-еле текла. Но источник не замерз.

– Он почти никогда не замерзает. Раз в пять, а то и в семь лет. Это считается плохой приметой.

Страж источника и Камул взглянули на Велько с неодобрением – и явно не из-за того, что он пришел к Чаше рука об руку с шакалицей. Где-то на грани слышимости раздалось недовольное рычание, переплетающееся с обрывочными словами: «Наконец-то… пока не пнешь, ни знака судьбы не увидит, ни… только о жратве и думает!»

Велько показалось, что Хлебодарная улыбнулась. Олеся подошла к крохотному бассейну, наполнила один стакан, потом второй. Они дружно напились – вода была ледяной, аж зубы ломило – и приступили к сортировке. Камул получил три скрутки: рябина, боярышник, можжевельник, стружки вяленого мяса. Хлебодарной достались мелкие сушеные розы, пропитанные медом, колоски, теряющие зерна, взлохмаченные травинки. Колоски, как и рябиновые листья, вспыхнули от первой спички. Велько и Олеся отступили от чаш, еще раз напились, наблюдая, как сгорают скрутки, и, поклонившись богам, пошли вниз, в кафе.

Ужин прошел в приятной атмосфере. Велько ел и слушал рассказы Олеси: та знала все местные легенды – об особняках, источниках и горных маршрутах в окрестностях города. Конечно же, не обошлось без знаменитого клада клана Светлых Крестов.

– Говорят, что ровно через год после подписания Договора Сретения, группа рыжих бойцов, не принявшая волю старейшин, спрятала клад в пещере под Клювом Орла, и заминировала на неизвлекаемость. По слухам там лежит сундук с золотыми монетами и ювелирными украшениями – добычей боевиков клана, грабивших поезда. Орел – огромная отвесная скала, основание которой погружено в реку, а голова с клювом возвышаются над городом и федеральной трассой. Смельчаки пытаются спуститься в пещеру на веревках с вершины скалы, или же взбираются снизу, из реки. Большинство из них…

– Срывается, падает в реку и разбивается или калечится. Полковник нам рассказывал. Вас разочаровать или не надо?

– Разочаруйте, – Олеся слабо улыбнулась, посмотрела ему в лицо – открыто, не отводя взгляда.

– Три года назад скалу обследовали саперы с альпинистской подготовкой. Там две пещеры. В одной из них действительно были установлены взрывные устройства. Давние, времен подписания Договора. Их уничтожили подрывом в реке, предварительно оцепив место саперных работ. Клада не было.

– Там не было, значит, найдется где-то еще, – проговорила Олеся.

Велько вежливо согласился – на самом деле его не интересовали клады. Лишь бы никто ничего не минировал, и жилось спокойно. Беседа иссякла. Стемнело. После плотного ужина захотелось спать, и зевнувший Велько подозвал официанта и расплатился.

Они добрались до Плодового переулка, разделили покупки – Велько донес пакет Олеси до двери квартиры – и договорились прогуляться на лапах.

– Завтра ближе к вечеру или послезавтра. Вас устроит? Завтра я рано на смотр, а потом – если полковник не передумает – в короткий отпуск. Можно будет не один раз погулять.

– Вы никуда не поедете? Например, на море?

– Камул упаси! – отмахнулся Велько. – Буду есть, спать и решать накопившиеся дела. Если я куда-то поеду, за меня их никто не сделает. На ваш пустырь будем ходить. И недалеко, и развлечение.

– Я же о вас ничего не знаю, – Олеся опять посмотрела открыто и как-то испытующе. – Вдруг вы за кем-то ухаживаете, вдруг ваша волчица без поездки на море лето летом не считает.

– Ни за кем я не ухаживаю, – отмахнулся Велько. – У меня дом, работа, и…

Он вспомнил про Нежданчика и прикусил язык. Чуть не сболтнул лишнего. Незачем об этом говорить.

– Доброй ночи.

– И вам доброй ночи, – пожелала Олеся и закрыла дверь.

Спал майор Грачанин, не превращаясь – волк понял, что подметать он не будет, и на грязный пол ложиться отказался. Ничего не приснилось – ни детство, ни Нежданчик, ни орхидеи, ни клады – и утром Велько отправился на службу хорошо отдохнувшим. Двух кандидатов в отряд он зарубил на собеседовании, еще одного они с полковником отвергли после прохождения заградительной полосы. Шесть тяжелых бойцов – два офицера, три старшины и сержант – отправились в отдел кадров на оформление документов, и Велько осмелился напомнить полковнику об отпуске. Получив разрешение, он заметался, разрываясь между бухгалтерией и подразделением, оставил Душана за старшего, оформил документы и поспешно сбежал. Тест на отцовство сдавать было поздно – в клинике принимали до обеда – и Велько решил попытать счастья у соцработников.