Нездешние вечера (Стихи 1914-1920) - Страница 2

Когда успокоимся, милый мой?

Как жались мы тесно жалкой зимой!

Как стыла и ныла покорная кровь!

Как удивленно хмурилась бровь!

И теплилась только наша любовь.

Только и есть теперь одни мечты,

Только и есть теперь Бог, да ты,

Да маленький месяц с желтой высоты.

Месяц квадратит книги да пол,

Ты улыбнешься, опершись на стол...

Какую сладкую пустыню я нашел!

1920

392

Это все про настоящее, дружок,

Про теперешнее время говорю.

С неба свесился охотничий рожок,

У окна я, что на угольях, горю,

Посмотреть бы на китайскую зарю,

Выйти вместе на росистый на лужок,

Чтобы ветер свежий щеки нам обжег!

Медью блещет океанский пароход.

Край далекий, новых путников встречай!

Муравейником черно кишит народ,

В фонарях пестрит диковинный Шанхай.

Янтареет в завитках душистых чай...

Розу неба чертит ласточек полет,

Хрусталем дрожит дорожный table d'hote {*}.

Тучкой перистою плавятся мечты,

Неподвижные, воздушны и легки,

В тонком золоте дрожащей высоты,

Словно заводи болотистой реки.

Теплота святой, невидимой руки

Из приснившейся ведет нас пустоты

К странным пристаням, где живы я да ты.

1920

{* Табльдот; стол, накрываемый в ресторане для общей еды (фр.). - Ред.}

393. СМЕРТЬ

В крещенски-голубую прорубь

Мелькнул души молочный голубь.

Взволненный, долгий сердца вздох,

Его поймать успел ли Бог?

Испуганною трясогузкой

Прорыв перелетаю узкий.

Своей шарахнусь черноты...

Верчу глазами: где же ты?

Зовет бывалое влеченье,

Труда тяжеле облегченье.

В летучем, без теней, огне

Пустынно и привольно мне!

1917

394

Унылый дух, отыди!

Ты, праздность, улетай!

И в здешней Фиваиде

Найдем утешный край.

"Вы - дети не изгнанья!"

Проклинал Параклит

И радостное зданье

Построить нам велит,

Пологие ступени

К прозрачным воротам.

Внизу что значат тени,

Узнаешь зорко "там".

И зори, и зарницы

Предвосхищенья слав,

Зачем же сумрак снится,

Сиянье отослав?

Легчи мне душу, Отче,

И окрыли персты:

Ведь я же - Божий зодчий,

Как приказал мне Ты.

1916

II. ФУЗИЙ В БЛЮДЕЧКЕ

395. ФУЗИЙ В БЛЮДЕЧКЕ

Сквозь чайный пар я вижу гору Фузий,

На желтом небе золотой вулкан.

Как блюдечко природу странно узит!

Но новый трепет мелкой рябью дан.

Как облаков продольных паутинки

Пронзает солнце с муравьиный глаз,

А птицы-рыбы, черные чаинки,

Чертят лазури зыблемый топаз!

Весенний мир вместится в малом мире:

Запахнут миндали, затрубит рог,

И весь залив, хоть будь он вдвое шире,

фарфоровый обнимет ободок.

Но ветка неожиданной мимозы,

Рассекши небеса, легла на них,

Так на страницах философской прозы

Порою заблестит влюбленный стих.

1917

396

Далеки от родного шума

Песчинки на башмаках.

Фиалки в петлице у грума

Пахнут о дальних лугах.

И в стриженой пыльной аллее,

Вспоминая о вольном дне,

Все предсмертнее, все нежнее

Лиловеют на синем сукне.

1914

397

Тени косыми углами

Побежали на острова,

Пахнет плохими духами

Скошенная трава.

Жар был с утра неистов,

День, отдуваясь, лег.

Компания лицеистов,

Две дамы и котелок.

Мелкая оспа пота

В шею нельзя целовать.

Кому же кого охота

В жаркую звать кровать?

Тенор, толст и печален,

Вздыхает: "Я ждать устал!"

Над крышей дырявых купален

Простенький месяц встал.

1914

398

Расцвели на зонтиках розы,

А пахнут они "fol arome"...

В такой день стихов от прозы

Мы, право, не разберем.

Синий, как хвост павлина,

Шелковый медлит жакет,

И с мостика вся долина

Королевски-сельский паркет.

Удивленно обижены пчелы,

Щегленок и чиж пристыжен,

И вторят рулады фонолы

Флиртовому поветрию жен.

На теннисе лишь рубашки

Мелко белеют вскачь,

Будто лилии и ромашки

Невидный бросают мяч.

1914

399

Всю тину вод приподнял сад,

Как логовище бегемота,

И летаргический каскад

Чуть каплет в глохлые болота.

Расставя лапы в небо, ель

Картонно ветра ждет, но даром!

Закатно-розовый кисель

Ползет по торфяным угарам.

Лягушке лень профлейтить "квак",

Лишь грузно шлепается в лужу,

И не представить мне никак

Вот тут рождественскую стужу.

Не наше небо... нет. Иду

Сквозь сетку липких паутинок...

Всю эту мертвую страду

И солнце, как жерло в аду,

Индус в буддическом бреду

Придумал, а не русский инок!

1914

400. ПЕЙЗАЖ ГОГЕНА

(второй)

Тягостен вечер в июле,

Млеет морская медь...

Красное дно кастрюли,

Полно тебе блестеть!

Спряталась паучиха.

Облако складки мнет.

Песок золотится тихо,

Словно застывший мед.

Винно-лиловые грозди

Спустит с небес лоза.

В выси мохнатые гвозди

Нам просверлят глаза.

Густо алеют губы,

Целуют, что овода.

Хриплы пастушьи трубы,

Блеют вразброд стада.

Скатилась звезда лилово...

В траве стрекозиный гром.

Все для любви готово,

Грузно качнулся паром.

1916

401. АНТИЧНАЯ ПЕЧАЛЬ

Смолистый запах загородью тесен,

В заливе сгинул зеленистый рог,

И так задумчиво тяжеловесен

В морские норы нереид нырок!

Назойливо сладелая фиалка

Свой запах тычет, как слепец костыль,

И волны полые лениво-валко

Переливают в пустоту бутыль.

Чернильных рощ в лакричном небе ровно

Ряды унылые во сне задумались.

Сова в дупле протяжно воет, словно

Взгрустнулось грекам о чухонском Юмале.

1917

402. МОРЕХОД НА СУШЕ

Курятся, крутят рощ отроги,

Синеются в сияньи дня,

И стрелы летнего огня

Так упоительно не строги!

Прозрачно розовеют пятки

Проворных нимф на небесах.

В курчавых скрытые лесах

Кукушки заиграли в прятки.

И только снится иногда

Шатанье накрененных палуб:

Ведь путевых не надо жалоб,

Коль суша под ногой тверда.

1917

403. БЕЛАЯ НОЧЬ

Загоризонтное светило

И звуков звучное отсутствие

Зеркальной зеленью пронзило

Остекленелое предчувствие.

И дремлет медленная воля

Секунды навсегда отстукала,

Небесно-палевое поле

Подземного приемник купола.

Глядит, невидящее око,

В стоячем и прозрачном мреяньи.

И только за небом, высоко,

Дрожит эфирной жизни веянье.

1917

404. ПЕРСИДСКИЙ ВЕЧЕР

Смотрю на зимние горы я:

Как простые столы, они просты.

Разостлались ало-золотоперые

По небу заревые хвосты.

Взлетыш стада фазаньего,

Хорасанских, шахских охот!

Бог дает - примем же дань Его,

Как принимаем и день забот.

Не плачь о тленном величии,

Ширь глаза на шелковый блеск.

Все трещотки и трубы птичьи

Перецокает соловьиный треск!

1917

405. ХОДОВЕЦКИЙ

Наверно, нежный Ходовецкий

Гравировал мои мечты:

И этот сад полунемецкий,

И сельский дом, немного детский,

И барбарисные кусты.

Пролился дождь; воздушны мысли.

Из окон рокот ровных гамм.

Душа стремится (вдаль ли? ввысь ли?),

А капли на листах повисли,

И по карнизу птичий гам.

Гроза стихает за холмами,

Ей отвечает в роще рог,