Неясные мечты - Страница 2

Мак застонал.

– Стало быть, решено! Поверь мне, Мак, я очень благодарна за твое согласие. – Она оценивающе оглядела его фигуру. – Можешь считать это платой за те занятия, которые я с тобой проводила перед экзаменами.

Это было уж слишком.

– Ты несправедлива, Софи, – пробормотал Мак.

В голубых глазах Софи светилась улыбка.

– Ты нипочем не сдал бы анатомию без меня, Мак, – заявила она.

Коул разинул рот.

– Так, значит, все вечера, когда она помогала тебе с занятиями, вы штудировали анатомию?

– Да это же просто женские штучки, – вздохнув, проговорил Мак. – Она не хотела смущать тебя и остальных.

Зейн зашелся от смеха, и на этот раз Эллисон с Чейзом присоединились к нему. Коул, по-прежнему раздраженный, властно привлек жену к себе, а Мак рухнул в кресло.

– Черт возьми! – бросил он и закатил глаза к небесам. Похоже, помощи ждать неоткуда. Мак покосился на Зейна: – А ты правда согласился бы, если бы не нужно было уезжать из города?

– Ты шутишь? Да женщины будут без ума от тебя! – ответил Зейн. – Тебе назначат так много свиданий, что времени на страх не останется.

– А я и не боюсь, – буркнул Мак.

Мак потер лоб. Он знал, что Зейн скорее всего был бы не прочь показать себя. Зейн был прирожденной моделью и привык к тому, что женщины смотрят ему вслед. А вот Мак не такой, во всяком случае, до Зейна ему далеко. К тому же он нуждался во внимании лишь одной женщины.

– Я не надену ничего нелепого, – посмотрев на Софи, заявил он.

– Если хочешь знать, я и не принесу в свой бутик ничего подобного, – возмутилась Софи. – Не беспокойся, Мак. У тебя будет богатый выбор, и вы вместе с фотографом решите, какую одежду использовать для съемок. Ты просмотришь все модели из каталога, а потом подберешь то, что тебе больше понравилось.

– Слава Богу! – Мак облегченно вздохнул.

Софи вручила ему карточку с надписью «Фотография Уэллз», на которой был указан адрес. А потом крепко обняла его и поцеловала в щеку.

– Приходи в пятницу к двум, хорошо?

Значит, у него еще есть время, чтобы привыкнуть к мысли о новой работе. Или передумать и отказаться.

Мак припарковал машину на небольшой стоянке под огромной деревянной вывеской «Фотография Уэллз». Перед выходом из дома он просмотрел почту, но от министерства просвещения письма так и не было. Но он же хороший учитель, черт побери! Самый лучший. Дети любят его, родители уважают. И оценки у его учеников выше, чем у других. Но директор не считает нужным давать ему рекомендации.

Руки Мака, которые он держал в карманах, непроизвольно сжались в кулаки. Он брел по стоянке опустив голову, не обращая внимания на пронизывающий ветер и на мокрый ледяной снег, который так и норовил попасть ему за шиворот. Небо над его головой было темно-серым – как раз под стать настроению. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Директор был к нему несправедлив, он не имел права отказывать в рекомендациях.

Мак поднял голову и наконец-то вернулся от размышлений о несправедливости к действительности. Фотостудия, в которую он направлялся, располагалась в старинном двухэтажном особняке из красного кирпича. Он явно нуждался в ремонте. Справа от него была пустая стоянка, а слева – почти такой же дом, в окнах которого были выставлены объявления.

Поеживаясь на холодном январском ветру, Мак поднялся по посыпанным солью бетонным ступенькам и постучал в дверь.

Ему открыла худенькая веснушчатая девчушка лет тринадцати. Увидев Мака, она улыбнулась, обнажив зубы, стянутые сверкающей металлической пластинкой. Мак улыбнулся ей в ответ.

– Привет, – поздоровался он.

– Здрасьте, – отозвалась девочка.

– Я… м-м-м… пришел к фотографу, – сообщил Мак.

Девочка понимающе кивнула.

– Вы, наверное, на двухчасовую съемку, да?

– Да-да, – подтвердил он. – Мое имя Мак Уинстон.

Девочка распахнула дверь и пропустила Мака в дом.

– Идите за мной, – пригласила она. – Мама как раз заканчивает съемку, так что вам не придется долго ждать. Из-за плохой погоды двое клиентов отменили встречу. Наша регистраторша заболела, так что я теперь вроде как на ее месте, – тараторила девочка.

Закрыв дверь, она провела Мака по небольшому коридору с деревянным полом. Справа он увидел большие стеклянные двери, наполовину прикрытые шторами, за которыми располагался, вероятно, кабинет. Мак не был совершенно в этом уверен, потому что целую стену в этой комнате занимал гигантский камин. В левой части коридора он увидел лестницу, которая вела на второй этаж. Лестница упиралась в закрытую дверь. Мак крутил головой, оглядывая помещение.

Они вошли в комнату, в которой стояли бежевая кушетка, единственный стул, заваленный журналами, стол и кофеварка. Судя по расположению окна и каким-то трубам, Мак заключил, что эта комната прежде была кухней.

Стены комнаты были увешаны десятками самых разнообразных фотографий с изображениями, казалось, людей всех возрастов и профессий, начиная от младенцев и кончая невестами и целыми семьями. Были там и снимки с животными, сделанные на дикой природе, и фотографии с огромными рождественскими елками. Младенцы в пинетках, мужчины в костюмах, дети в воскресных нарядах.

Еще одна пара стеклянных дверей, закрытых плотными занавесками, без сомнения, отделяла комнату от студии. Мак стряхнул с себя куртку, повесил ее на вешалку и уселся на стоявший в дальнем углу стул.

– Хотите кофе или еще чего-нибудь? – робко улыбнувшись, предложила девочка.

– Нет, спасибо. – Мак улыбнулся ей в ответ. – А как же ты со школой? – поинтересовался он. – Уроки прогуливаешь?

– У нас сегодня половину занятий отменили, – объяснила она.

– Повезло твоей маме, – заметил Мак. – Уверен, что она ценит твою помощь. – Он постарался как можно приветливее улыбнуться дочери фотографа. Та в ответ покраснела и заправила за ухо прядь волос.

Но не успела девочка сказать что-то в ответ, как зазвонил телефон и она бросилась снимать трубку. Мак улыбнулся ее поспешности. Он просто обожал детей и отчасти поэтому выбрал педагогику своей профессией.

Разумеется, сейчас его положению педагога не позавидуешь. При мысли об этом Мак даже поморщился; он чувствовал, что впадает в отчаяние. Господи, до чего же ему ненавистны все эти дурацкие раздумья!

К счастью, фотограф именно в этот момент открыла дверь. Мак услышал два женских голоса, его чувства сразу обострились. В одном из голосов он, похоже, узнал знакомые нотки, от чего у него по спине поползли мурашки. Голос единственной на свете женщины так действовал на него, но не могла же это в самом деле быть она! И все же Мак наклонился вперед, чтобы заглянуть за кофеварку.

Лицом к нему стояла женщина, державшая на руках плачущего ребенка, а фотограф стояла к Маку спиной, по которой до талии змеилась толстая длинная коса. Черт возьми, эта коса! Он ее знал! Мак наклонился еще ниже, сгорая от любопытства и затаив дыхание. А потом она чуть повернула голову, Мак разглядел ее профиль, и у него появилось такое ощущение, словно он получил сильный удар под ребра.

Джессика Уэллз!

Сердце Мака на мгновение замерло, а потом забилось как бешеное. Как и в последний раз, когда он видел ее, Мак почувствовал, что его мышцы дрожат, живот подвело, а все тело напряглось и разогрелось.

После окончания колледжа два года назад он не видел ее, и с тех пор ни одна женщина так не действовала на Мака. А сама Джессика даже понятия не имела о том, как он относится к ней, хотя Мак всегда старался быть с ней дружелюбным и всеми силами стремился привлечь ее внимание. Очень серьезная, она была лет на шесть – восемь старше его. Ее сдержанность и серьезность больше всего привлекали Мака.

Прекрасные глаза Джессики цвета темного шоколада напоминали ему о разных приятных вещах, например, о том, как выглядит женщина после занятий любовью. У нее был узкий, слегка вздернутый нос, высокие скулы и маленький круглый подбородок.