New born (СИ) - Страница 22

Алекс трясет головой, отгоняя болезненные мысли, будто рой насекомых. На часах полпервого ночи, стоит, пожалуй, встать, почистить зубы и надеть пижаму. На пути в ванную комнату она слышит приглушенные голоса из гостиной и почти автоматически делает шаг в сторону от намеченного пути. Дверь приоткрыта, в коридоре темно, так что она может смотреть и слушать, легко оставаясь невидимой.

- …ну, и? – Джон тщетно пытается поймать ускользающий взгляд Бена, и, в конце концов, мягко берет за подбородок, заглядывает в глаза. – Ты обещал, что больше никаких секретов.

Тот вздыхает, мотнув головой, отступает на шаг.

- Я думал… Скорее всего, я не так все понял, мне просто почудилось. Возможно, он не это имел в виду, возможно, он просто полубезумный старик.

- Так что конкретно он тебе сказал?

- Дословно цитируя – «то, что ты носишь в себе, принадлежит и тебе тоже». Как прикажешь это толковать теперь, после всего, что со мной случилось?

Задумчиво пожевав губами, Джон кивает с видом человека, принявшего решение.

- Мы поедем к нему. Вместе. Завтра с утра. И спросим.

- Но…

- Даже не начинай! Кому бы не принадлежало то, что ты в себе носишь, оно явно не идет тебе на пользу.

Алекс видит, как Бен, стоящий к ней вполоборота криво и недобро усмехается.

- Точнее, оно меня убивает. Это ты хотел сказать?

Локк с шумом втягивает воздух ноздрями.

- Я бы не стал… делать преждевременные выводы. Если это дар Острова, то должен быть способ. Остров открыл мне множество истин, смысл одной из них заключается в том, что выход всегда есть, надо лишь отыскать его.

Бен равнодушно пожимает плечами.

- Ладно. Терять мне особо нечего, так что я не возражаю против поездки.

- Тогда идем спать, завтра вставать спозаранку.

- Если ты до сих пор не заметил, то я сплю здесь.

Сдвинувшись на пол-шага в сторону Бена, Джон почти нависает над ним, уперев руки в бока.

- Я заметил. Хотя так и не понял причины. Я, конечно, не самый чуткий и заботливый в мире человек, и если я чем-то тебя обидел, или был недостаточно…

Бен жестом прерывает его, качает головой.

- Дело не в этом. Дело вообще не в тебе. Просто… Все это… отвратительно, - его ощутимо передергивает, и порывистым движением он вытирает ладони о штаны, словно они испачканы. – Я стал сам себе противен, это как будто дурная, заразная болезнь. Ты даже не представляешь… Словом, я не улегся бы спать рядом с собой. Как-то так.

Поза Джона меняется – он роняет руки вдоль тела, опускает плечи, чуть ссутулившись. Шумно вздыхает, берет лицо Бена в ладони и целует.

Алекс всего несколько раз замечала физические проявления близости между этими двумя - мелкие, почти незаметные постороннему глазу взгляды и прикосновения, и каждый раз это вгоняло её в состояние болезненного смущения. Она уже плохо помнит, как отреагировала на новость о том, что её отец спит с другим мужиком, тогда у них троих были куда более серьезные проблемы, речь шла о выживании, и все как-то смазалось, сгладилось, понеслось вперед, стало привычным и повседневным, а первоначальный шок перекрыли новые яркие впечатления, вдобавок, ей всегда нравился Джон… Но она ни разу не видела их целующимися. Наверное, ей должно быть противно. Наверное. С какой-то мазохистской смесью зависти и отвращения, она глядит на них, впитывая увиденное, задерживает дыхание, словно участвует в процессе. Потом резко оборачивается с бешено колотящимся сердцем и пылающим лицом, и убегает в ванную.

Бен втягивает ноздрями воздух леса, будто принюхиваясь – пахнет свежестью, будто нынче весна, а не поздняя осень, а еще осокой и тиной со стороны озера; трава вблизи хижины старика похожа на пестрый ковер, благодаря проплешинам зелени вперемешку с бурым. Вокруг тишина и ни души, но у дома и окрестностей явно обжитой вид. Переглянувшись, они с Джоном расходятся в разные стороны. Бен слышит блеяние, идет на звук и первый обнаруживает хозяина – сгорбившись, тот копошится в загоне с козами. Поднимает голову, щурится, всматриваясь в нежданного гостя.

- Где тебя носило? – произносит ворчливо, таким тоном, будто они знакомы много лет, - Я ждал тебя еще неделю назад.

Бен лишь хмыкает, задирая бровь. Он уже почти привык к бесцеремонным манерам этого странного типа.

Долив воды в поилку, старик обтирает руки ветошью, без тени удивления скользит взглядом по фигуре Джона, появившегося с другой стороны от загона.

- Идемте в дом. Вы, оба.

Внутри полумрак, запах дыма и сырости; старик зажигает газовый светильник, позволяя Джону, который тут впервые, с любопытством разглядывать нехитрое внутреннее убранство дома. Их странный хозяин по-свойски манит Бена пальцем.

- Подойди ближе к свету, расстегни рубашку и пояс.

- Какого…?! - фыркает Джон, - Что вы собираетесь с ним делать? Кто вы вообще такой? Вы даже имя свое не назвали! Что вам известно о … нас?

- Вопросы, вопросы…, - тот вздыхает, качает головой. – Я, всего лишь, собирался проверить, как развивается плод.

- Может у меня плохо со зрением, - в тоне Локка неприкрытый сарказм, - Но я не вижу здесь аппарата для УЗИ.

- Очень смешно, да. Вы ведь не поехали туда, где есть аппарат для УЗИ, а заявились ко мне. Ладно, если уж вы настроены поболтать, то присаживайтесь, я сварю кофе. Кофе, кстати, у меня на исходе, так что в следующий раз приезжайте не с пустыми руками.

Он удаляется вглубь комнаты шаркающей походкой, гремит посудой. Бен, как ни в чем не бывало, присаживается за деревянный стол грубой выделки, жестом приглашая Джона последовать его примеру.

Через некоторое время перед гостями появляются кружки с кофе, который пахнет весьма недурно и блюдце с солеными крекерами.

- С чего бы начать? – задумчиво пожевав губами, старик упирается взглядом в потолок.

- Начните со своего имени, - подает голос Бен.

- Имя… У меня было множество имен. Вам совершенно не обязательно знать их все. При рождении, шаман нашего племени назвал меня «Мшистый Камень». В моем первом водительском удостоверении значилось имя «Дэниэл Стоун». Да, подойдет. Можете звать меня Дэн, если хотите. Были периоды, знаете ли, когда правительство этой страны принималось усиленно замаливать грехи перед нашим народом. Одним из результатов этого замаливания грехов стала полученная мною стипендия Питтсбургского университета, куда я поступил на медицинский факультет. Совсем неплохо для парня из индейской резервации. Я закончил его в шестьдесят третьем, в течение последующих пяти лет стажировался в лучших клиниках страны, и к тридцати годам у меня было все, о чем я мог только мечтать – престижная работа, стабильно высокий доход и любимая жена, которая должна была вот-вот подарить мне наследника. Впереди нас ждали лучшие годы жизни, так нам казалось. Но жизнь не всегда оправдывает ожидания, знаете ли. Такая она… замысловатая. Случаются разные вещи, да. Например, кто-то во имя своих богов, или очередной идеи приносит самодельную бомбу в супермаркет, полный народу. Одна секунда, - старик щелкает пальцами, - и все. Все годы нашей жизни, которые мы собирались прожить, наш не рожденный ребенок, другие дети, которые могли бы у нас быть… Я потерял семью, потерял зрение, а, вместе с ним, и любимую работу. Несколько раз пытался покончить с собой, очередная попытка едва не увенчалась успехом. Но однажды кое-что случилось. Кое-что необычное. Я вдруг обнаружил, что могу прикасаться к людям и определять, чем они больны. С точностью, намного превосходящей диагностические возможности тогдашней медицины. Я вернулся в свое племя, где, как я думал, принесу больше пользы, прожил там три года. А потом ко мне заявился человек. Странный такой тип, и говорил он странные вещи. Сказал, что увезет меня на какой-то остров, где мне помогут вернуть зрение, - при этих словах глаза Локка чуть расширяются, брови ползут кверху, а Бен удовлетворенно кивает с видом человека, правильно решившего математическое уравнение, - И он не обманул. Зрение действительно вернулось, а способность «видеть руками» сохранилась. Моя дальнейшая жизнь стала платой за вновь обретенное. Я получал приказы - я выполнял приказы. Я жил под разными именами в разных местах, ехал туда, куда мне говорили, и делал то, что мне говорили. А потом приказы вдруг просто перестали поступать, и я остался один, сам по себе. Снова вернулся к своему племени, жил с ним, пока молодежь не разъехалась по большим городам, а старики не вымерли. Теперь живу здесь один.