Невроз и личностный рост. Борьба за самоосуществление - Страница 18

Другие установки по отношению к жизни и судьбе кажутся более разумными, пока мы не разглядим стоящие за ними требования. Многие пациенты прямо или косвенно выражают свое ощущение несправедливости по отношению к их личным трудностям. Рассказывая о своих друзьях, они скажут, что все их друзья тоже невротики, но несмотря на это, у одного лучше дела на работе, другой легче сходится с женщинами, а третий напористее или больше получает от жизни. Такое увиливание, хотя и тщетное, представляется понятным. В конце концов, каждый страдает от своих личных трудностей и, следовательно, думает, что куда лучше было бы не иметь именно их, тех, от которых мучается он сам. Но отклики пациента на совместное пребывание с одним из тех людей, «которым можно позавидовать» указывают на более серьезный процесс. Он внезапно охладевает или впадает в уныние. Прослеживая эти эмоциональные реакции, мы откроем, что их источником является жесткое требование не иметь проблем вовсе. Он имеет право быть одаренным богаче любого. Более того, он имеет право не только на жизнь, свободную от личных проблем, но и на букет из достоинств, которыми обладают все, кого он знает лично или, допустим, видел в кино. Ему нужны скромность и ум Чарли Чаплина, человечность и храбрость Спенсера Трейси и победоносное мужество Кларка Гейбла. Требование «Я не должен быть собой» слишком явно иррационально, чтобы быть выдвинутым как таковое. Поэтому оно проявляется в форме зависти с оттенком обиды ко всякому богаче одаренному или более удачливому в жизни, в подражании таким людям или в восхищении ими, в требованиях к аналитику, чтобы тот снабдил всеми желаемыми и часто несовместимыми друг с другом совершенствами.

Из этого требования – быть одаренным величайшими достоинства ми – вытекают весьма неприятные для индивида последствия. Оно не только поддерживает огонь хронического недовольства и зависти, но и служит реальным препятствием для аналитической работы. Если изначально несправедливо, чтобы у пациента имелись хоть какие-то невротические нарушения, то вдвойне несправедливо ожидать от него работы над своими проблемами. Напротив, он претендует на освобождение от них без прохождения через болезненно трудный процесс изменении.

Наш обзор природы невротических требований неполон. Поскольку каждая невротическая потребность способна превратиться в требование, нам следовало бы каждую и обсуждать, чтобы получить исчерпывающую картину требований. Но даже краткий обзор дает нам понятие об особенностях их природы. Теперь мы попытаемся собрать выделенные общие черты требований в единый профиль.

Для начала скажем, что они нереалистичны в двух отношениях. Личность заявляет о правах, которые существуют только у нее в голове, и обращает мало внимания (если вообще это делает) на выполнимость своих требований. Это очевидно в откровенно фантастичных требованиях быть освобожденным от болезней, старости и смерти. Но это точно так же верно и для прочих требований. Дама, которая полагает, что никто не имеет права отказываться от ее приглашения, считает оскорблением, если кто-то все же от него уклоняется, неважно, насколько основательны причины отказа. Ученый, настаивающий, что все должно приходить к нему легко, возмущается работой, которая должна быть положена в основу статьи или эксперимента, неважно, насколько эта работа необходима, и часто несмотря на понимание, что в данном случае не обойтись без кропотливого труда. Алкоголик, уверенный, что каждый обязан помогать ему в его денежных затруднениях, считает несправедливым, если ему не помогают тут же и с охотой, неважно, хотят окружающие помогать ему или нет.

Эти иллюстрации уже подсказывают нам вторую характеристику невротических требовании – их эгоцентричность. Она часто бывает настолько вопиющей, что поражает наблюдателя своей «наивностью» и напоминает о сходных установках испорченных детей. Такие впечатления, казалось бы, подтверждают теоретическое заключение, что все эти требования просто характерные «инфантильные» черты людей, которые (по крайней мере, в этом отношении) так и не выросли. На самом деле такое утверждение ошибочно. Да, маленький ребенок тоже эгоцентричен, но только потому, что у него еще не развито чувство принадлежности к людям. Он просто не знает, что у других тоже есть свои потребности, а также и границы возможностей – такие, как потребность матери во сне или отсутствие у нее денег на игрушку. Основа эгоцентричности невротика совсем иная и более сложная. Он поглощен собой, потому что его влекут за собой внутрипсихические потребности, раздирают внутренние конфликты, и он вынужден цепляться за свои особые решения. Перед нами два явления, которые выглядят похожими, но различны. Отсюда следует, что говорить пациенту об инфантильности его требований терапевтически полностью бесполезно. Для него это может означать разве лишь то, что его требования иррациональны (а этот факт аналитик может подать ему и лучшим путем), и это в лучшем случае заставит его задуматься. Без дальнейшей упорной работы одно указание на «инфантильность» не переменит ничего.

Уточним это различие. Эгоцентричность невротических требований можно кратко подытожить, говоря языком моего собственного переживания: с приоритетами военного времени все в порядке, но я должна лететь без очереди. Если у невротика где-то заболело или ему что-то нужно, все должны все бросить и кинуться к нему. Вежливое объяснение аналитика, что у него нет сейчас свободного времени для консультации, часто наталкивается на злобное или ядовитое замечание или просто на глухоту. Если пациенту нужно, время должно найтись. Чем меньше связан невротик с миром вокруг него, тем меньше он думает о других людях и их чувствах. Как сказал однажды пациент, временами высокомерно презиравший реальность: «Я – свободная комета, летящая сквозь миры. Реально то, чего хочу я, а другие с их желаниями нереальны».

Третья характеристика требований невротика лежит в его ожидании, что к нему все должно прийти без всяких усилий. Он не допускает, что сидя в одиночестве, он может кому-то позвонить; нет, это ему кто-то обязан позвонить. Обычное рассуждение, что нужно меньше есть, если хочешь похудеть, часто встречает столь сильное внутреннее неприятие, что он продолжает переедать, по-прежнему негодуя, что не выглядит так же изящно, как некоторые другие. Другой требует себе почетной работы, лучшего положения, денежного аванса – еще ничего особого и не сделав, чтобы все это заслужить, и даже (чего уж больше) не высказывая своего требования. Ему не нужно ясности – чего же он, собственно, хочет. Ему нужна позиция отказа от всего или получения всего.

Часто он весьма правдоподобно и трогательно рассказывает о том, как сильно он хочет быть счастливым. Но его семья или друзья рано или поздно осознают, что осчастливить его чрезвычайно трудно. Поэтому они могут сказать ему, что в нем самом, должно быть, сидит какое-то недовольство, которое и мешает ему получить причитающееся ему счастье. Бывает, что после этого он отправляется к психоаналитику.

Аналитик оценит желание пациента быть счастливым как хороший мотив для обращения. Но он, кроме того, спросит себя: почему пациент, при всем его стремлении к счастью, остается несчастным. У него ведь есть много такого, чему радовалось бы множество людей: славный дом, милая жена, обеспеченность. Но он почти ничего не извлекает из этого и не проявляет ни к чему особого интереса. Складывается впечатление, что слишком много в нем лени и потакания своим слабостям. Аналитик поразится, что на самой первой встрече пациент говорит не о своих трудностях, а, скорее, с какой-то наглостью предъявляет список своих желаний. Следующая встреча укрепляет первое впечатление. Инертность пациента в аналитической работе оказывается первым препятствием. Картина проясняется: перед нами человек, связанный по рукам и ногам, неспособный применить собственные силы и до краев наполненный упорными требованиями, что все лучшее в жизни, включая ликование души, должно свалиться к нему с неба.