Невидимый - Страница 7

— Сдавайся! — свирѣпо крикнулъ мистеръ Бонтингъ и въ изумленіи остановился.

Въ комнатѣ, повидимому, не было ровно никого. Но они такъ ясно слышали, что тамъ кто-то возился всего за какую-нибудь минуту, что сомнѣваться не было возможности.

Нѣсколько секундъ простояли они въ оцѣпенѣніи, послѣ чего мистрессъ Бонтингъ прошла чрезъ кабинетъ и глянула за ширмы, и мистеръ Бонтингъ, по тому же побужденію, заглянулъ подъ конторку. Потомъ мистрессъ Бонтингъ распахнула занавѣса, а мистеръ Бонтингъ заглянулъ въ каминную трубу и пошарилъ въ ней кочергой. Мистрессъ Бонтингъ осмотрѣла воронку для бумаги, а мистеръ Бонтингь открылъ ящикъ для угля. И, въ концѣ концовъ, они остановились другъ противъ друга и стали смотрѣть другъ на друга вопросительно.

— Готовъ поклясться… — началъ мистеръ Бонтингъ.

— А свѣча-то! — воскликнула мистрессъ Бонтингъ. Кто же зажегъ свѣчу?

— А ящикъ-то! — воскликнулъ мистеръ Бонтингъ. И денегъ — какъ ее бывало!

Они поспѣшно направилась къ двери.

— Изъ всѣхъ удивительныхъ случаенъ…

Въ коридорѣ кто-то громко чихнулъ. Они бросились вонъ изъ комнаты; въ эту минуту дверь изъ кухни хлопнула.

— Свѣчу давай! — крикнулъ мистеръ Бонтингъ и побѣжалъ впередъ.

Оба они слышали, какъ кто-то поспѣшно отодвигалъ желѣзные болты. Открывъ кухонную дверь, Бонтингъ увидѣлъ черезъ кладовую, какъ отворилась наружная, и въ нее мелькнули слабо освѣщенныя зарею, темныя, массы деревьевъ въ саду. Что изъ двери не вышелъ никто, — это не подлежало ни малѣйшему сомнѣнію. Она отворилась, постояла съ минуту отворенной и съ шумомъ захлопнулась; пламя свѣчи, принесенной мистрессъ Бонтингъ изъ кабинета, закачалось и вспыхнуло ярче. Прошла минута, а, можетъ быть, и больше, прежде чѣмъ мистеръ и мистрессъ Бонтингъ рѣшились войти въ кухню.

Тамъ было пусто. Они снова заперли наружную дверь, подробно осмотрѣли кухню, кладовую и чуланъ и, наконецъ, сошли въ погребъ; но сколько ни искали, — во всемъ домѣ не нашли ни души.

Когда взошло солнце, маленькіе супруги, при ненужномъ свѣтѣ обтаявшей свѣчи, все еще стояли въ нижнемъ этажѣ своего домика, одѣтые весьма странно и погруженные въ недоумѣніе.

— Изъ всѣхъ необыкновенныхъ случаевъ… — въ двадцатый разъ начать священникъ.

— Другъ мой, — сказала мистрессъ Бонтингъ, — вонъ входить Сюзи. Подожди-ка здѣсь, пока она пройдетъ въ кухню, и проберись тихонько наверхъ.

А между тѣхъ, какъ разъ на разсвѣтѣ Духова дня, когда не вставала еще даже многострадальная Милли, мистеръ и мистрессъ Галль оба встали и беззвучно спустилось въ свой погребъ. Дѣло, которое ихъ туда призывало, имѣло характеръ совершенно частныя и отношеніе къ специфическому составу ихъ пава.

Не успѣли они сойти въ погребъ, какъ мистрессъ Галль спохватилась, что забыла въ спальнѣ бутылку съ сассапарелью, а такъ какъ экспертомъ и главной исполнительницей въ этомъ дѣлѣ была она, то Галль безпрекословно отправился ха бутылкой наверхъ.

На площадкѣ онъ, къ своему удивленію, замѣтилъ, что дверь въ комнату пріѣзжаго полуотворена, а, пройдя въ спальню, отыскалъ тамъ бутылку, по указаніямъ мистрессъ Галль, и, возвращаясь съ нею обратно, увидѣлъ, что болтъ на наружной двери выдвинутъ, такъ что дверь въ сущности, заперта только на щеколду. Озаренный внезапнымъ вдохновеніемъ, Галль сопоставилъ отворенный болты съ отворенной дверью въ комнату постояльца и со словами мистера Тедди Генфрея. Онъ помнилъ ясно, что держалъ свѣчу, пока мистрессъ Галль запирала дверь на ночь, и, увидя ее отпертою, остановился, разинувъ рогъ отъ удивленія; потомъ вошелъ опять наверхъ, какъ былъ, съ бутылкой въ рукахъ, и постучался къ незнакомцу. Отвѣта не послѣдовало. Онъ постучался еще разъ, отворилъ дверь настежь и вошелъ.

Ожиданія его оправлялись: кровать и комната были пусты, и, — что показалось особенно странно даже ему, съ его тяжеловѣсными мозгами, — на стулѣ, около постели, и на спинкѣ кровати было разбросано платье незнакомца, насколько ему было извѣстно, единственное платье, и бинты; даже мягкая шляпа съ широкими полями молодцевато торчала на спинкѣ кровати.

— Джорджъ! — послышался нетерпѣливый и раздраженныя голосъ мистрессъ Галль изъ глубины погреба, — что же ты не несешь, что нужно!

Галль поспѣшно сошелъ внизъ.

— Дженни, — крикнулъ онъ черезъ перила погребной лѣстницы, — а вѣдь Генфрей-то говорилъ правду. Въ комнатѣ его нѣтъ, и входная дверь отперта.

Сначала мистрессъ Галль не поняла, а когда поняла, — пожелала сама взглянуть на пустую комнату. Галль, все еще съ бутылкой въ рукахъ, пошелъ впередъ.

— Коли самого его тутъ и нѣтъ, — сказалъ онъ, — одежда его тутъ. А куда-жъ онъ пойдетъ безъ одежды-то? Чудно что-то.

Пока они шли по погребной лѣстницѣ, обоимъ имъ, какъ впослѣдствіи оказалось, послышался стукъ наружной двери, которая отворялась и затворялась, но, не видя около нея никого, они въ то время слова другъ другу не сказали. Въ корридорѣ мистрессъ Галль опередила мужа и побѣжала наверхъ первая. На лѣстницѣ кто-то чихнулъ. Галль, шедшій шагахъ въ шести позади, думалъ, что это чихнула его жена; а мистрессъ Галль осталась подъ тѣмъ впечатлѣніемъ, что это чихнулъ ея мужъ. Она отворила дверь и остановилась, заглядывая въ комнату.

— Такой странности въ жизни моей не… — начала она.

Прямо за ея головой раздалось сопѣнье, и, обернувшись, она съ удивленіемъ увидѣла Галля шаговъ за двѣнадцать позади на верхней ступенькѣ лѣстницы. Онъ тотчасъ подошелъ къ ней. Она наклонилась и стала ощупывать подушку и простни.

— Холодные, — сказала она, — такъ и есть. Онъ всталъ уже съ часъ или больше.

Въ эту минуту случилось нѣчто очень странное. Простыни и одѣяла сгреблись въ кучу, посреди которой вскочило нѣчто въ родѣ пика, и стремглавъ перепрыгнули черезъ спинку кровати. Точь-въ-точь такъ, какъ будто ихъ схватила и швырнула рук. Вслѣдъ за симъ шляпа незнакомца соскочила со столбика кровати, описала въ воздухѣ дугу и бросилась прямо въ лицо мистрессъ Галль. Также полетѣла и губка съ туалетнаго стола, потомъ стулъ небрежно спихнулъ съ себя куртку и панталоны незнакомца и, захохотавъ сухимъ смѣхомъ, очень похожимъ на смѣхъ незнакомца, повернулся къ мистрессъ Галь всѣми четырьмя ножками, прицѣливался съ минуту и грянулъ на нее. Она съ крикомъ обратилась вспять, а ножки стула, осторожно, но рѣшительно упершись въ ея спину, вытолкали въ комнаты и ее и Галля. Дверь съ шумомъ захлопнулась и заперлась изнутри. Стулъ и кровать, судя по звукамъ, исполнили краткій побѣдный танецъ, — потомъ все вдругъ смолкло.

Мистрессъ Галль тѣмъ временемъ почти безъ чувствъ лежала въ объятіяхъ мистера Галля на площадкѣ. Съ величайшимъ трудомъ удалось мистеру Галлю и Милли, разбуженной испуганнымъ крикомъ хозяйки, снести ее внизъ и примѣнить обычныя въ такихъ случаяхъ средства.

— Это нечистая сила, — говорила мистрессъ Галль, — духи… Знаю… Въ вѣдомостяхъ читала… Столы и стулья скачутъ и пляшутъ…

— Выпей еще немножко, Дженни, — сказалъ Галль, — это тебя успокоитъ.

— Запри дверь и не впускай его, — продолжала мистрессъ Галль. Не впускай, когда воротится. Мнѣ и самой сдавалось… Могла бы, кажется, догадаться. И буркалы эти его вылупленные, и голова забинтованная, и въ церковь никогда не ходятъ, и бутылокъ такая пропасть. Ну, какому порядочному человѣку нужна такая пропасть бутылокъ? Вотъ и заворожилъ мою мебель и засадилъ въ нее духовъ! Добрую мою старую мебель! Въ этомъ самомъ креслѣ сиживала, помню, моя бѣдная матушка, когда я была еще малюткой. Подумать только, что оно теперь пошло противъ меня…

— Выпей еще, Дженни, — сказалъ Галль. Ты совсѣмъ разстроена.

Они послали Милли черезъ улицу, залитую золотистымъ свѣтомъ ранняго утра, разбудитъ кузнеца мастера Санди Уоджерса и сообщить ему, что, дескать, мистеръ Галль ему кланяется, а мебель ведетъ себя удивительно странно. Не зайдетъ ли мистеръ Уоджерсъ?

Мастеръ Уоджерсъ былъ человѣкъ знающій и догадливый. Онъ отнесся къ дѣлу очень серіозно.