Невидимые демоны - Страница 2

Обзорная экскурсия, на которой настоял Китобой, прежде чем доставить ее на конференцию, никоим образом не изменила к лучшему ее отношение к планете. Как и запах, витающий в воздухе — не горький, но и не напоенный сладостными ароматами, однако сразу узнаваемый, поскольку у всякой новой биосферы имелся свой особый воздух.

Люди, любившие путешествовать, говорили, что именно сочетание ароматов является для каждой планеты отличительным знаком чем-то вроде личной подписи. Корт давно обнаружила: у нее от этих диковинных запахов болит голова.

Но тут она ничего не могла поделать. Она ненавидела другие миры. Корт провела большую часть своей жизни в передвижном мире, а когда стала юристом, постоянно занималась сложными проблемами и катастрофами, которые почти неминуемо происходили, если людям позволяли вступить в контакт с системами, развивавшимися естественным путем, и потому предпочитала искусственную среду обитания, которую по крайней мере можно наделить здравым смыслом. Живые миры вызывали отвращение, а этот к тому же казался гораздо более мерзким, чем другие. Но это опять-таки никак не скажется на ее работе.

Чудовище звали Эмиль Сэндберг, в его файле содержалась масса бессмысленных фактов, касающихся жизни молодого человека, и никаких объяснений, что же заставило его заняться хладнокровным убийством аборигенов. Сэндберг прожил двадцать четыре стандартных земных года, был экономическим беженцем из потерпевшего крах промышленного содружества, находившегося на границе Конфедерации. В психологической характеристике сообщалось, что его эмпатия и воображение — на нижней границе нормы; иными словами, человек-пустышка, сумевший каким-то образом показать очень высокий результат в индуктивном мышлении, а потому принятый, пусть и мелким клерком, в состав дипломатической миссии.

Он провел на Катаркусе три года, сумел завязать не слишком близкие, но вполне приятельские отношения со своими коллегами; его считали достаточно квалифицированным специалистом в области торговли с представителями семи других народов, путешествующих в космосе и имеющих здесь свои посольства.

К Сэндбергу хорошо относились — как относятся к людям, которые никому не мешают. Никто не мог с уверенностью сказать, что знает его. Его называли серым, незаметным, лишенным индивидуальности. Скучным. И не обнаруживали никаких признаков психической болезни. Однако выяснилось, что по крайней мере шесть раз за время пребывания на этой планете он спускался в подземные колонии туземцев, выбирал одного и методично резал его на куски. Это могло продолжаться до бесконечности, если бы представитель делегации Рииргаана не оказался свидетелем одного из убийств Сэндберга.

Корт договорилась о встрече с рииргаанцем сегодня днем, а кроме того, должна была представить свои соображения по поводу данного дела местному межвидовому Совету. Если ей повезет и Совет продемонстрирует благодушие, она сумеет убедить их, что один психически больной индивидуум не может считаться характерным представителем целого народа. Но будет трудно. После катастрофы в Хоссти, кризиса на Штоке и резни в посольстве на Влхане — трех инцидентов, случившихся в прошлом году — дипломатическое сообщество больше не желало верить в добрую волю надменных хомо сапсов.

Глава 3

Представительство людей не имело собственной тюрьмы, поэтому Сэндберга поместили в наспех переоборудованный бокс клиники посольства. Охранял его тощий и робкий служащий посольства, вооруженный лишь криогенным распылителем пены. Он не прошел специальной подготовки, необходимой для охранника, и чувствовал себя крайне неловко. Он смущенно открыл дверь перед Корт. Убедив Китобоя, который ужасно беспокоился о ее безопасности, что сопровождать ее нет никакой необходимости, Андреа Корт вошла в камеру одна. Прежде чем человек на кровати успел отреагировать на ее появление, она быстро огляделась, заметив несколько бумажных книг и сканер для текстов.

Заключенный радостно улыбнулся посетительнице, словно давней знакомой, встал и протянул ей руку:

— Привет.

— Привет, — сухо сказала она, демонстративно не замечая руки. Сэндберг, обреченно пожав плечами, сел на койку.

— Может, присядете?

— Спасибо. — Она осталась на ногах. — Я проделала длинный путь, чтобы встретиться с вами, Эмиль.

Он ухмыльнулся, и она тут же изменила свое мнение по поводу его улыбки — она была не дружелюбной, а нахальной.

— Фу-у-у. Бюрократизм.

— Андреа Корт. Представитель юридического совета Дипломатического корпуса.

— Махровый бюрократизм, — сказал он, и его улыбка стала еще более кривой. — Надо сказать, долго же вы сюда добирались, мэм.

Корт, которая провела последние два месяца, страдая от высокого тяготения, с которым никак не желал мириться ее желудок, совсем не хотела вспоминать о своем путешествии.

— Ну, в конце концов, я здесь. Сэндберг оглядел ее с головы до пят.

— Не знаю, как мне к этому отнестись, мэм. Ну… вы симпатичная и все такое, мне нравятся ваши ножки, но вас ведь послали сюда, чтобы вы проследили за тем, как меня будут линчевать, не так ли?

И об этом человеке говорят, будто он лишен индивидуальности?

— Я не прокурор, Эмиль.

— Возможно, и нет, но я по глазам вижу: вы мечтаете оказаться среди присяжных. — Сэндберг весело, без намека на горечь рассмеялся, демонстрируя, что ему плевать на все мнения, кроме собственного. Потом похлопал рукой по матрасу рядом с собой. — Я не собираюсь к вам приставать, дорогая. Но ужасно хочу, чтобы вы сели. Иначе я просто сверну шею, разговаривая с вами.

В его голосе не было и тени агрессии, но уже то, что Андреа находилась в одной с чудовищем комнате, вызывало у нее тошноту.

— Вашу проблему легко решить, узник. Вы можете встать. Более того, я на этом настаиваю.

Сэндберг закатил глаза, но, стукнув руками по коленям, с видом мученика поднялся на ноги.

— Слушаюсь, мэм!

Корт пожалела, что у нее нет никакой бумажки, куда она могла бы заглянуть, или, на худой конец, медицинского справочника. А еще лучше — коллеги, чтобы отвести его в сторону и посоветоваться относительно этого случая. Все, что угодно, только бы оттянуть предстоящий разговор хотя бы на несколько секунд, необходимых для того, чтобы взять себя в руки.

— Как мне известно, вас застали в тот момент, когда вы копались, во внутренностях катарканца. Перед этим вы ампутировали ему конечности. Позже вы сами признались, что совершали похожие преступления шесть раз. Вы также заявили об отсутствии мотивов убийств, если не считать желания немного развлечься. Все правильно, Эмиль?

— Вас информировали исключительно точно, мэм.

Корт приблизилась к нему так, что почти касалась его лица.

— Вам нравится убивать?

— Иногда. — В глазах Сэндберга искрилось веселье.

— А мучить?

— Это самое интересное. Вы пытали катарканцев?

— Не думаю, что данное слово подходит в нашем случае. То есть с этим видом существ.

— Ваше «хобби» распространяется только на катарканцев или же вы включили в круг своих интересов и другие виды разумных существ?

— А вот это вас не касается, — внезапно оскалившись, заявил Сэндберг.

Значит, когда-то в прошлом, в другом мире, где побывал негодяй, в темных, скрытых от людских глаз уголках спрятаны еще тела. Наверное, в детстве он обожал «экспериментировать» с животными, потом служба в Дипломатическом корпусе предоставила ему более широкий выбор возможностей. А вдруг удастся доказать, что кое-какие из нераскрытых преступлений — на его совести, забрать дело Эмиля у местных властей и таким образом разрешить все сомнения… Впрочем, Сэндберг не вел бы себя так игриво, не будь он уверен в своей безнаказанности.

Она улыбнулась ему столь же злобно и заявила:

— Хорошо, оставим ваши старые подвиги и займемся убитыми катарканцами.

— Это значительно сэкономит время, — кивнул Сэндберг.

— Зачем вы их убивали, Эмиль?

— Вы топчете жуков, мэм?