Невидимое зло - Страница 3

— А разве не проще спросить у Корнелиуса ван Зейла?

— Мы спрашивали. По крайней мере Тодд. И у других членов семьи тоже. Но никто, похоже, ничего не знает. Во всяком случае, так они утверждают.

— Думаю, что отец просто хотел забыть об этом периоде жизни, — сказал Тодд. — Я уверен, он чувствует себя виноватым за те скандалы, что у них были. Но я не такой. Я должен знать, что с ней произошло.

— Значит, вы не в курсе, о какой информации шла речь в письме? — спросил Кальдер.

— Нет, — ответила Ким. — Но Марта упоминала о человеке, с которым она это обсуждала. О банкире, работавшем на «Блумфилд-Вайс».

— Понятно. И вы хотите, чтобы я поговорил с этим человеком?

— Тодд сам пытался это сделать, — пояснила Ким. — Но он не хочет с ним встречаться и не отвечает на его телефонные звонки.

— А разве твой отец не может на него надавить?

— Ему это не совсем удобно…

— Может, но не хочет, — прервала мужа Ким. — Но я сказала Тодду, что рассчитываю на твою помощь. Этот банкир работает в Лондоне, ты, может, даже знаком с ним, а если нет, то наверняка знаешь кого-нибудь, кто знаком. И еще я уверена, что могу тебе доверять, если вдруг что-то всплывет. — Ким ободряюще улыбнулась Кальдеру.

— Мы читали, как тебе удалось вскрыть аферу этого хеджевого фонда, — вступил в разговор Тодд. — Мы просим всего лишь задать пару вопросов и получить на них ответы.

— Кто этот банкир?

— Бентон Дэвис, — ответила Ким.

Кальдер закрыл глаза. Когда он их открыл, то увидел, что Ким смотрит на него с тревогой.

— Ты знаешь его? — спросила она. — Я вижу, что знаешь!

Кальдер кивнул:

— Да. И боюсь, что не смогу вам помочь.

Ким помрачнела и перевела взгляд на Тодда, который едва заметно пожал плечами. У Кальдера было чувство, что она обещала мужу, что он им поможет. И вот теперь он ее подвел.

— Я могу спросить почему? — поинтересовалась Ким. — Речь идет всего лишь о простом звонке и поездке в Лондон для встречи с ним.

Кальдер набрал побольше воздуха.

— Бентон Дэвис руководит лондонским отделением «Блумфилд-Вайс». Когда я уволился два года назад, он уже был главой отделения. Женщина, работавшая со мной, выдвинула против компании иск о сексуальном домогательстве. Они превратили ее жизнь в ад, и она ушла из банка, а вскоре погибла, выпав из окна шестого этажа. На первый взгляд это выглядело как самоубийство, и вину за доведение до него я возложил, среди прочих, и на Бентона, поэтому и ушел из банка. В конце концов выяснилось, что это было убийство, но я до сих пор не могу простить Бентону того, как он с ней обращался, и он знает об этом. Мы далеко не друзья, и шансов, что он захочет со мной говорить, просто нет, не говоря уже о том, что я сам оттуда ушел и не хочу туда возвращаться.

— Бедная женщина! — искренне огорчилась Ким. — Какая ужасная история! Вот негодяй!

— А если ему просто позвонить и попросить встретиться с нами? — поинтересовался Тодд.

Кальдер покачал головой:

— Даже если я позвоню, это ничего не изменит. А вы не можете рассказать о вашей истории полиции?

— Эта было нераскрытое убийство в Южной Африке в 80-е годы, — ответила Ким. — Тогда таких смертей были сотни. Даже тысячи.

— Мы были бы признательны за любую помощь, — сказал Тодд. — Я очень любил свою мать… Звучит глупо — все любят своих матерей, но, когда она умерла, я был в школе в Англии. Мы не виделись четыре месяца. Меня не было рядом, когда все произошло. Знаю, что это странно, но я чувствую себя отчасти виноватым. Я понятия не имею, почему она умерла. В то время было очевидно, что власти что-то скрывают. Но что? И почему? Не исключено, что в ее убийстве замешана южноафриканская тайная полиция или кто-то еще. Моя семья сделала все, чтобы похоронить прошлое, но это неправильно! Мы должны знать правду! Я должен знать правду!

Алекс взглянул на супругов: они не скрывали разочарования. Им пришлось проделать долгий путь, чтобы найти его. И ему было жалко Тодда. Мать Алекса умерла, когда ему было примерно столько же лет, сколько Тодду тогда. Она погибла в автомобильной катастрофе при лобовом столкновении с подвыпившим фермером, но Кальдер тоже чувствовал себя виноватым: в тот день она спешила забрать его из школы, потому что он опоздал на автобус. С тех пор он уже не мог жить по-прежнему. И если бы его мать убили, он бы тоже не успокоился, пока не докопался до правды. Ему очень хотелось помочь Тодду.

Но Бентон Дэвис? Человек, стоявший во главе всех интриг, которые он так ненавидел в «Блумфилд-Вайс». Нет, нет и еще раз нет! Он не мог себя заставить — не имело смысла даже пытаться.

— Мне очень жаль, — произнес он.

Подали еду, и через пару неловких минут беседа вновь оживилась. Тодд оказался приветливым и приятным в общении, судя по всему, не испорченным теми благами, которыми был окружен с рождения. Кальдер чувствовал, что этот человек начинает ему нравиться. А Ким… Ким была такой же деятельной и активной, как и прежде. Ее неповторимая улыбка все так же заставляла собеседника чувствовать себя самым важным человеком в ее жизни. Когда она время от времени одаривала ею Алекса, он чувствовал то же самое волнение, что и много лет назад. К сожалению, Ким всегда встречалась с кем-то другим. В университете этот кто-то другой неизменно оказывался очередным привлекательным и обаятельным мерзавцем. Но Тодд, насколько мог судить Кальдер, таким не был, и его это радовало. Ким заслуживала мужа, который относился бы к ней достойно.

После обеда они вместе вышли на улицу и направились к небольшой автостоянке. Уровень воды в бухте благодаря приливу еще больше поднялся, и теперь под водой оказалась значительная часть каменистого берега. Облака по-прежнему были серыми и низкими — о полетах не могло быть и речи.

Кальдеру было не по себе из-за того, что он отказался помочь.

— Послушай, Тодд. Погода до выходных наверняка будет плохой. Но если на следующей неделе вы не уедете из Англии и небо расчистится, мы можем полетать на «Яке». Поглядишь на Норфолк с высоты птичьего полета.

Тодд заулыбался.

— С удовольствием, — сказал он и посмотрел на Ким, на лице которой было написано сомнение. — Мы остановимся на несколько дней у отца, а в Штаты вылетим в среду. Может, во вторник получится?

— Отлично! — согласился Кальдер. — Давай созвонимся во вторник утром и решим, что делать, в зависимости от погоды.

— Ваши гости из «Блумфилд-Вайс» прибыли, мистер ван Зейл.

Корнелиус оторвал взгляд от стола и увидел в дверях просторного кабинета Нимрода. Несмотря на свое звучное имя,[2] тот оказался маленьким и жилистым чернокожим выходцем из Южной Африки. У него было морщинистое лицо, настороженный взгляд и золотые коронки. Костюм неизменно был ему велик. Нимрод доказал свою преданность тридцатилетней работой в качестве шофера, помощника и правой руки Корнелиуса и оставался единственным напоминанием о южноафриканском прошлом своего хозяина, память о котором тот был рад сохранить.

— Пусть войдут.

Корнелиус взял блокнот в кожаном переплете и положил его на середину длинного стола орехового дерева. За ним уже сидел поджидавший всех Эдвин, разглядывая сквозь толстые линзы очков колонки цифр на листке бумаги. Корнелиус был в одном жилете, но обрюзгшее тело его лысеющего сына было облачено в неизменную тройку. Эдвин, его сын от первого, самого неудачного из трех браков, отличался прилежанием и много работал, но ему недоставало обаяния и проницательности его сводного брата Тодда. Хотя Эдвину уже давно исполнилось сорок и он всегда отличался основательностью, Корнелиус никогда не воспринимал его серьезно.

Самому Корнелиусу уже стукнуло семьдесят, но он по-прежнему был высок и держался ровно, хотя мышцы, накачанные пятьдесят лет назад, когда он играл центрального трехчетвертного в команде регби Западной провинции, давно заплыли жиром. Квадратная челюсть, твердые скулы и шапка белых волос делали его похожим на гранитную глыбу, которая со временем стала только крепче. В молодости за ним закрепилось прозвище Дротик — за удивительную способность прорываться сквозь защитную линию трехчетвертных, но оно вполне подходило и для характеристики его цепкого ума, который со временем тоже стал только острее. Он был хорош в своем деле — покупал газеты и превращал их в прибыльный бизнес.