Невеста с севера (СИ) - Страница 1

Взбираться по отвесной скале покрытой льдом и снегом, без какой-либо страховки то ещё самоубийство. Когда под ногами ломается опора и ты, едва успевая, уцепиться пальцами за выступ, висишь над пропастью и, кажется, ещё мгновение, полетишь вслед за крошевом, дабы, как и оно, разбиться об торчащие из снега острые камни. В эти моменты, что свойственно чувствовать людям? Страх, бессилие, ледяное дыхание смерти?

Возможно… Я же чувствовала восторг.

Ловко подтянувшись на одной руке, нащупала новую опору и посмотрела вниз. У подножия скалы, чёрной точкой, бесновался Аки. Волк всегда переживал, когда его безрассудная хозяйка, наплевав на законы клана и на все предосторожности няни, снова отправлялась покорять Эрхейские пики. Он не понимал, что даже если она и сорвётся, то до земли не долетит, ибо ветер не даст ей разбиться.

Словно прочитав мысли, подул ветерок, шаловливым ребёнком сорвал с головы шапку, растрепав непослушные волосы и сбросил ее аккурат на волчью морду. Заставив того оборвать скулеж на высокой ноте. Ветру не нравилось, когда кто-то помимо него завывал в этих горах. Ненавязчиво подтолкнул в спину, как бы напомнив, что ледяные горы не любят замешкавшихся путников и, взметнув маленький снежный вихрь, унёсся ввысь.

Вскоре и я добралась до вершины, легко подтянувшись, взобралась на снежное плато. Это место вершина самой высокой из гор, открытое всем ветрам. Казалось бы, совершенно безжизненное и пустое. Свесив ноги, я села на краю выступа. От вида, что открывался отсюда, замирало дыхание. Бескрайняя снежная равнина, окрашенная закатным солнцем в розовые тона. Вдалеке единственным маяком в этом бескрайнем снежном море виднелись острые шпили форта.

Айрэ появился незаметно, как умел только он. За столько лет мне так и не удалось научиться заранее улавливать момент его проявления.

— Здравствуй маленькая, Уль, — рокот его голоса в голове вызывал у меня трепет и все же не безотчётный страх как у других существ.

— Здравствуй, Айрэ, — я прижала правую руку к сердцу, знак величайшего расположения у народа моего клана и, обернувшись, тепло улыбнулась.

Дракон был в своей изначальной форме. Он вообще никогда при мне не оборачивался человеком, предпочитая мысленную форму общения в изначальной ипостаси. Величественный и прекрасный белоснежный ящер. Что забыл он здесь на краю мира? Почему предпочитал жить как отшельник? Он никогда не рассказывал об этом, а я предпочитала не спрашивать.

Айрэ лёг рядом, подставив свой теплый бок под мою спину, и положил свою голову у моих ног. Молчаливое разрешение. Коим я поспешила воспользоваться. Драконья чешуя была жесткой на ощупь и в то же время тёплой. Вопреки логике снег под ним не таял. Так же как не таял подо мной, хотя я чувствовала, что воздух вокруг меня нагрет. Он всегда заботился, чтобы я ненароком не простыла.

Мы долго сидели в тишине, она не угнетала нас, наоборот нам было хорошо вот так сидеть и молчаливо любоваться закатом.

— Айрэ, до весны ведь ещё долго? Правда? — я первой нарушила тишину. Рука, что гладила дракона, дрогнула. Он, конечно же знал, чего я так опасаюсь и почему хочу, чтобы эта проклятая весна никогда не наступала. Но как бы я не хотела, зима не может властвовать вечно и воды Бьерна начинают пробуждаться ото сна постепенно сбрасывая ледяные оковы и ветер все чаще наполнен отголосками грядущих перемен.

Дракон прикрыл глаза, с шумом втягивая воздух. Он как никто другой ощущал эти перемены.

— Ты ведь пришла попрощаться маленькая Уль?

Я отвернулась, стараясь скрыть разочарование. Сколько не пыталась принять неизбежное, сколько не уверяла себя, что это мой долг, не получалось. Душе, что привыкла быть вольной, претила золотая клетка. Чужая договоренность, почему должна быть моим обязательством?

— Помнишь нашу первую встречу? — хитро оскалился Айрэ.

Я хмыкнула, разве такое возможно забыть. Сколько мне тогда было? Кажется, едва исполнилось пять? Пять лет полных отцовского пренебрежения, в итоге обернувшихся ссылкой к Ледяному демону. Так отец называл моего деда по материнской линии. Не удивительно, что в ту нашу первую встречу я была зла и одновременно напугана. Сбежала от няньки, в первую же ночь, в легком южном платье из дарийского шелка. И в разразившейся снежной буре этот шёлк стал бы моим похоронным саваном, но судьба распорядилась иначе.

Когда я уже перестала чувствовать тело, постепенно проваливаясь в небытие. Снег, словно замер и ветер что раньше пробирал до костей стал по-летнему тёплым и бережным. В небе надо мной расправил крылья белоснежный ангел, его руки аккуратно обхватили мое тело и унесли ввысь. Проснулась я только в полдень на этом утесе, где сидела сейчас. В ярких лучах полуденного солнца спаситель оказался чудовищем.

Огромный. Мощный зверь. Чьи когти могли с легкостью вспороть брюхо и снежному Дхару. А зубы пропороть стальную шкуру Здоровенного Верна.

Естественно я заверещала.

— Прежде чем высовывать нос из гнезда, научись сначала летать, — недовольно пророкотало чудище, напротив. Его хвост обвился вокруг меня, чтобы в следующую секунду, словно с катапульты запустить с обрыва. Тогда я впервые почувствовала магию. Она заколола пальцы, защекотала изнутри, пытаясь вырваться наружу. Но не могла.

Он поймал у самой земли. Подцепил когтем за шиворот платья. Беспомощно болтая ногами в воздухе только и могла, что молчаливо наблюдать, как медленно приближается огромная драконья пасть. Клыки-кинжалы клацнули в миллиметре от лица, обдавая горячим дыханием. Полузадушено пискнув, зажмурилась.

— И что? Не будет слез? Соплей? Мольбы о пощаде? — насмешливо фыркнул дракон.

Я молчала, не потому что была отчаянно храброй, просто от полёта в пропасть дар речи пропал, вкупе ко всему меня начало лихорадить от пережитого стресса.

— Да не трясись ты так, я не питаюсь тощими человечками!

Коготь разжался, отпуская на волю. Я ухнула вниз и, миновав с хрустом снежный наст, ушла в снег с головой.

— Птенец, как есть птенец, — печально вздохнуло чудовище, снова цапая меня своей лапищей, но теперь обхватывая за туловище. Взгляд змеиных глаз прошивал насквозь, словно видел то, о чем сама ещё не догадывалась. — Как величают тебя, дитя юга?

— Ууульрррэя, — с трудом выдавила я, попутно отплевываясь от снега.

— Ульрэя… — повторил дракон, будто примеряя, подходит ли мне оно. — Я буду звать тебя Уль, на языке моего народа это означает ветерок. А меня можешь звать Айрэ.

Позже он отнес меня к подножию форта. Оставил на дороге в пяти минутах ходьбы до крепостных ворот, а сам, взмахнув белоснежными крыльями, исчез в лучах заходящего солнца. Только эхо его голоса все еще звучало в голове: «Прежде, чем высовывать нос из гнезда, отрасти крылышки, маленькая Уль…».

С тех пор, как зародилась наша странная дружба, минуло много времени. Но что для дракона эти тринадцать человеческих лет? Всего лишь миг, в череде долгих тысячелетий. В старых книгах говорится, они практически бессмертны. Правда или выдумка охочих до сказок людей? Однажды я спросила деда, сколько живут драконы. Он лишь посмеялся, сказав, что маленьким девочкам не пристало забивать голову всякими глупостям, ведь драконы всего лишь домыслы из легенд. Но я-то знала, там, в далеких Эрхейских горах один из таких «домыслов» бороздит просторы северного неба.

— Перемены приносят не только боль и потери, но дают шанс на иную жизнь, — голос Айрэ заставил очнуться от воспоминаний, — за прошедшие годы ты отрастила крепкие крылья, Ветерок, на таких не зазорно отправляться в дальний путь.

Верно, я уже не та напуганная маленькая девочка, брошенная родным отцом. Подтянув ноги, встала. Балансируя на самом краю, разминала затекшие мышцы. Скоро последние лучи солнца угаснут, а значит пришло время возвращаться домой, пока старая Нана не подняла шумихи.