Невеста посреди ночи (ЛП) - Страница 14

Тело воина скрылось в могиле. Силясь дышать, Мара смотрела на место его исчезновения, но не стала оборачиваться на гору черепов, где, конечно же, появился еще один. Стракс крепко обнял Мару сильными руками и развернул. Когда он большими ладонями обхватил ее лицо, у него дрожали пальцы. Стракс заглянул ей в глаза, словно хотел убедиться, что она была цела и невредима.

Они обратили внимание на движение поблизости. Каменный страж унес перчатку и, вернув ее на алтарь, вместе с братом начал медленный ход к своему месту у края круга.

— Пусть ненадолго, но они остановились, — судорожно прошептала Мара.

— Да, — грубо бросил Стракс. — Ненадолго.

— Раз уж мы в Святилище, должны тоже попробовать, — пока она не растеряла свою храбрость.

— Мара, позволь мне взять перчатку самому. Если истинная магия останавливает статуи, моей любви к тебе хватит, чтобы пройти испытание, — Стракс так крепко поджал губы, что они побелели.

— Я верю тебе, но не пущу одного, — твердо отказала Мара. — Мы попробуем вместе.

— Тогда я тебя понесу, — стиснув зубы, Стракс соприкоснулся с ней лбами. От страданий его голос осип. — Когда заберешь перчатку с алтаря, руки меня схватят. Но я достаточно силен, чтобы вырваться и донести тебя до стены Святилища. Как тебе хватило сил удержать меня на утесе.

— Если ты не сможешь вырваться, я брошу перчатку, и мы попробуем в другой день, — Мара ненавидела его план, но знала, что ее упрямый муж не согласится на меньшее.

Кивнув, Стракс поцеловал ее с убийственным отчаянием и подхватил на руки. Он прижал ее к своей груди и шагнул к алтарю.

Когда Стракс сказал, что перчатка выкована из сердец богов, Мара представляла изящную деталь брони, возможно, золотую и инкрустированную драгоценными камнями. Но оружие на обсидиановом алтаре напоминало огромную кожаную перчатку, больше подходившую кузнецу, чем воину.

Тем не менее, она даровала достаточно мощи, чтобы расколоть мир…или остановить волшебника-тирана.

Стракс встал перед алтарем, и Мара не смогла отвести глаз от перчатки.

— Мне сразу надеть ее? — у нее болезненно мчался пульс, и муж так крепко прижимал ее к себе, что она чувствовала стук сердца в его мускулистой груди.

— Неважно, даже если наденешь, — Стракс говорил хрипло, словно проталкивал слова через ком в горле. — В Святилище ее магия не действует.

Здесь правило только чистое волшебство.

Например, доброта и любовь. Мара молилась, чтобы их хватило. Оставаясь в руках Стракса, она потянулась и схватила перчатку.

Тут же весь мир пришел в движение — вернее, земля под ногами ее мужа. Мара вскрикнула, и Стракс пошел вперед, стискивая зубы от усилий. Первый шаг. Второй. На каждом ему приходилось вырываться из стальной хватки призрачных рук, пытавшихся утащить его в могилу. Третий. Уже больше, чем сделал Феринит, но малейшее движение давалось с таким трудом, что Стракс шел не быстрее каменных стражей, вступив с ними в замедленную гонку.

— Я люблю тебя, я люблю тебя, — твердила Мара, испуганно наблюдая за статуями и пытаясь передать ему всю необходимую силу. — Я просто хочу освободить свою семью! — закричала она истуканам. — Хочу освободить Аремонд от гнета Соледжиуса и помочь!

Так же, как Мара пыталась помочь Фериниту. Но на этот раз статуи не остановились, и руки продолжали с ужасающей неотвратимостью утягивать Стракса под землю.

Он замедлился. Стракс скрежетал зубами, обливался потом и продолжал шагать, но нес Мару уже не так высоко над землей, как в ужасе поняла она. Руки не мешали продвигаться вперед, лишь утягивали вглубь. Теперь Стракс шел по колено в почве, не только вырываясь из цепких пальцев, но и буквально пробиваясь вперед. Теперь он был ближе к каменным стражам, чем к выходу из Святилища. Ему было не победить в этой гонке.

— Я брошу перчатку, — судорожно прошептала Мара. Стракс кивнул, задыхаясь и слишком напрягаясь, чтобы говорить. — Завтра попробуем еще раз.

Сколько бы времени ни потребовалось. Со сведенным горлом Мара бросила перчатку ближайшему стражу, но та осталась у нее в руках.

«Нет», — она попробовала вновь. Перчатка липла к пальцам, будто припаянная. Мара дико затрясла рукой и вскинула испуганный взгляд к лицу Стракса.

— Феринит говорил, что не мог отпустить перчатку. Я думала, он просто не верил нам. Но он физически не мог!

В глазах Стракса вспыхнуло пламя безысходности. Зарычав, он рванулся вперед, несмотря на то, что был похоронен практически по пояс и отвоевывал каждый сантиметр.

«Нет, нет, нет, нет», — Мара зарыдала, силясь оторвать перчатку, которая хоть и сдвигалась, но оставалась в ладони. Каменные стражи уже нависали над ними, огромные и неумолимые.

— Отпусти меня, — взмолилась Мара. — Оставь меня и спасайся.

— Как ты…на утесе? — из-за стиснутых зубов и гримасы, больше напоминавшей безумную усмешку, Стракс выталкивал слова с хрипами. — Никогда.

— Тогда знай, что я люблю тебя, — исступленно прошептала Мара, цепляясь за него. — Люблю. Вот только любви недостаточно.

Понимание поразило ее как раз, когда ближайший страж занес меч, и его волчий шлем блеснул в солнечных лучах.

— Хватит, Мара, — заспорил Стракс, держа ее крепче и прижимая к своему сердцу, будто оно могло уберечь от лезвия, предназначенного отсечь ей голову. — Я буду нести тебя, сколько потребуется.

Мара ему верила. Она никогда не знала никого великодушнее своего мужа с его золотым сердцем. Но теперь им нужна была не только любовь.

— Поверь мне, Стракс, — тихо взмолилась Мара, подняв руку к его напряженной челюсти. — Доверься мне.

Внезапно он остановился. Как и стражи. Они замерли, потянувшись к перчатке и остановив клинки в нескольких сантиметрах от голов Мары и Стракса. Истуканы стояли и будто бы ждали.

— Руки больше не тянут тебя? — с облегчением прорыдала Мара. Стракс кивком подтвердил, что ее надежды сбылись, и на его лице отразилось изумление.

— Они просто удерживают меня. Что ты сделала?

— Вспомнила историю, которую ты рассказывал про братьев-волков, — дрожа в руках мужа, Мара старалась не смотреть на меч, остановившийся у самой его шеи, и не вспоминать, как быстро обезглавленное тело Феринита исчезло под землей. — В тот раз статуи остановила не доброта. Я попросила Феринита довериться мне. Вот какое волшебство здесь требуется. Братья любили друг друга, но не верили, что другой распорядится властью мудро и справедливо. А любовь всегда слабеет без доверия.

— Да, — согласился Стракс и, не сводя глаз с истукана позади Мары, осторожно перевернул ее в своих руках. Закрыл собой, чтобы лезвие рассекло его вместо нее, если страж продолжит нападать. Обхватив ладонями лицо Стракса, Мара заставила его посмотреть ей в глаза.

— Ты так доверяешь мне, что позволишь владеть перчаткой? — прошептала она, хоть ее сердце и подскочило к самому горлу.

— Доверяю, — ответил он, и в его глазах зажегся тот же огонь, что и во время произнесения брачной клятвы. — Мара, я долгие месяцы наблюдал за тобой. Я знаю, какая ты на самом деле. И верю, что ты воспользуешься оружием правильно во имя благой цели.

Мару захлестнула радость. Каждое слово ее муж произнес искренне и с бесспорной верой. Но стражи не отступили, и ее опять охватил страх. Она отчаянно переводила взгляд с одной статуи на другую, и сердце громоподобно колотилось у нее в груди.

— Ты доверишь мне перчатку. Почему этого недостаточно?

— Потому что братья должны были доверять друг другу. Оба, не один, — хриплость в голосе Стракса вновь привлекла внимание Мары к его бледному, искаженному агонией лицу. — Прости меня, Мара. Прости.

— За что? — страх сковал ее грудь. — Я доверю тебе перчатку, — Мара не сомневалась, что Стракс наденет перчатку, только если не останется выбора, но даже тогда не злоупотребит властью. Она верила в него всем сердцем.

— Прости, что не был тем, кому ты могла поверить и довериться, — Стракс заговорил еще хриплей, и его самобичевание стало очевидным. — Последние месяцы я снова и снова предавал тебя и редко помогал, хотя мог облегчить твой путь и не причинять боли. Меньше недели назад ты не верила даже в то, что я сниму с тебя заколдованный ошейник. Не верила, что я не воспользуюсь властью над тобой, и держала у моего горла нож до самого конца церемонии. Несколько дней брака не восполнят шесть месяцев страданий, но клянусь тебе, Мара, можешь поверить, больше я никогда не предам ни твое сердце, ни тебя.