Невеста на заказ - Страница 2
«Как давно вы женаты?» — сказал я.
«Вечеринка наверху — это празднование месяца счастливейшего брака», — сказал Отто, -"…медового месяца, который не кончится никогда".
«Как мило», — сказал я. « Теперь о картине ваших финансов…» «Только обещайте мне одну вещь», — сказал он, — «…обещайте, что не будете меня огорчать. Я не могу работать, если я огорчен. Любая мелочь может выбить меня из колеи — вот, ваш галстук, например. Он режет глаз. Я не могу ясно думать, когда смотрю на него. Не могли бы вы его снять? Лимонно-желтый — вот ваш цвет, а вовсе не этот мрачный красно-коричневый».
Полчаса спустя, без галстука, я чувствовал себя как человек, рыскающий по городской свалке среди тлеющих покрышек, ржавеющих матрасных пружин и груд консервных банок, потому что картина финансов Отто Круммбайна выглядела именно так. Никакой бухгалтерии он не вел, покупал что ему вздумается, невзирая на цену, за одежду для Фэллолин был должен астрономические суммы по всему городу, и не имел ни цента ни на сберегательном счету, ни в портфолио, ни в страховке.
«Послушайте», — сказал Отто, — « я боюсь. Я не хочу в тюрьму, у меня не было дурных намерений. Я получил урок. Я обещаю выполнить все, что вы скажете. Все! Только не огорчайте меня».
«Если вы при таких неурядицах еще можете веселиться», — сказал я, -"видит Бог, я тоже постараюсь. Что нужно сделать, так это, я думаю, спасти вас от самого себя, позволив мне управлять вашими доходами, выплачивая вам некоторое пособие".
«Отлично», — сказал Отто. «Мне нравится ваш решительный подход. И это позволит спокойно развить идею, пришедшую мне в голову во время медового месяца, идею, которая принесет миллионы. Я покончу со всеми долгами одним махом!» «Только помните», — сказал я — «с этого вы тоже должны заплатить налоги. Я впервые слышу о человеке, которому во время медового месяца пришла в голову прибыльная идея. Что это, если не секрет?» «Лунная косметика», — сказал Отто, — «специально созданная по законам цвета и света для того, чтобы женщина при лунном свете выглядела наилучшим образом. Миллионы, триллионы!» «Круто», — сказал я, — «но в настоящее время я бы хотел просмотреть счета, чтобы знать точно, как глубоко вы завязли, а также чтобы подсчитать размер пособия, на которое вы могли бы продержаться, урезав расходы до минимума».
«Мы могли бы пойти поужинать куда-нибудь вместе», — сказал Отто, — « а потом вернуться, и вы бы спокойно работали здесь в студии. Извините, но мы не ужинаем сегодня дома — у повара выходной».
«Это было бы замечательно», — сказал я. «Так вы будете поблизости, и я смогу задавать вам вопросы. А их должно быть немало. Например, сколько в корзине?» Отто побледнел. «А, так вы знаете о корзине?» — сказал он. «Боюсь, это нельзя трогать. Это для особых случаев».
«Например?» — сказал я.
«Не для меня, для Фэллолин», — сказал Отто. «Можно, я оставлю корзину себе, а все новые чеки с гонорарами буду отсылать вам? Неправильно, если Фэллолин будет страдать из-за моих ошибок. Не принуждайте меня к этому, не лишайте меня уважения к себе как к мужу».
С меня было довольно, и я раздраженно встал. «Я не буду лишать вас ничего, мистер Круммбайн», — сказал я. «Я решил, что не буду с вами работать. В любом случае, я не бизнес-менеджер. Оказывая услугу Хэлу Мерфи, я согласился помочь, но я не знал, насколько тяжелы условия работы. Вы говорите, я собираюсь вас чего-то лишить, но правда в том, что ваши побелевшие кости валялись в пустыне вашей собственной расточительности еще до того, как я здесь появился. Из этого бункера какой-то секретный выход», — сказал я, — «или я могу выйти так же, как вошел?» «Нет-нет-нет», — сказал Отто извиняющимся тоном. «Пожалуйста, сядьте. Вы должны мне помочь. Это просто потрясение для меня — осознать, как все на самом деле плохо. Я-то думал, вы мне скажете бросить курить или что-нибудь в этом роде». Он пожал плечами. «Берите корзину и давайте мне мое пособие». Он прикрыл глаза. «Развлекать Фэллолин на пособие — все равно, что заправлять Мерседес пепси-колой».
В корзине было пятьсот с лишним долларов гонорара в чеках и около двухсот долларов наличными. В то время как я составлял расписку для Отто, дверь наверху открылась, и Фэллолин, которая у меня теперь всегда будет ассоциироваться с финским графином, грациозно спустилась по пандусу, неся поднос с тремя бокалами мартини.
«Я подумала, может, вы умираете от жажды», — сказала Фэллолин.
«Голос, что хрустальный перезвон», — сказал Отто.
«Мне уйти, или можно остаться?» — сказала Фэллолин. «Там так скучно без тебя, Отто, и я засмущалась и не знала, о чем говорить».
«Красоте не нужен язык», — сказал Отто.
Я потер руки. «Думаю, на данный момент все ясно. Я серьезно приступаю к работе этим вечером».
«В денежных делах я ничего не соображаю», — сказала Фэллолин. «Я предоставляю Отто заниматься этим — он ведь такой умный, правда?!» «Точно», — сказал я.
«Я тут думала, как здорово было бы поехать всей компанией в „Армандо“ поужинать», — сказала Фэллолин.
Отто искоса посмотрел на меня.
«Мы как раз говорили про любовь и деньги», — сказал я, обращаясь к Фэллолин, — « и я сказал, что, если женщина любит мужчину, ей неважно, много или мало денег он на нее тратит. Вы согласны?» Отто слегка нагнулся вперед в ожидании ее ответа.
«Вы где выросли?» — сказала мне Фэллолин. «На куриной ферме в Саскачеване?» Отто застонал. Фэллолин встревожено взглянула на него. «Здесь происходит что-то, чего я не знаю», — сказала она. «Я пошутила. Это что, так ужасно, что я сказала? Мне показалось, это просто дурацкий вопрос про любовь и деньги». Ее лицо осветилось пониманием. «Отто», — сказала она, — «у тебя нет денег?» «Да», — сказал Отто.
Фэллолин расправила свои прекрасные плечи. «Тогда скажи всем, пусть отправляются к Армандо без нас, что ты и я хотим для разнообразия провести тихий вечер дома».
«Твое место там, среди людей и веселья», — сказал Отто.
«Я устаю от всего этого», — сказала Фэллолин. «Мы выезжаем каждый вечер с бог знает какого времени. Люди, должно быть, думают, мы, наверное, просто боимся остаться наедине друг с другом».
Отто отправился наверх, чтобы проводить гостей, оставив меня и Фэллолин одних сидеть на длинном диване. Одурманенный ее духами и красотой, я сказал: «Вы, наверное, работали в сфере шоу-бизнеса, миссис Круммбайн?» «Иногда мне кажется, я там работаю сейчас», — сказала Фэллолин. Она посмотрела на свои голубые ногти. «Любое мое появление — настоящее шоу, правда?» «Восхитительное шоу», — сказал я.
Она вздохнула. «Да уж, неплохое это должно быть шоу», — сказала она. «Меня ведь создал величайший дизайнер в мире, творец Ди-модулярной кровати Круммбайна».
«Вас создал ваш муж?» «А вы не знали?» — сказала Фэллолин. «Я тот самый шелковый кошелек, который сделали из свиного уха. Он и вами займется, если представится возможность. Я смотрю, он уже заставил вас снять галстук. Готова поспорить, он и про ваш цвет вам тоже успел сказать».
«Лимонно-желтый», — сказал я.
«Каждый раз, как он будет видеть вас», — сказала Фэллолин, — «он будет предлагать вам изменить что-то в вашем внешнем виде». Она бесстрастно скользнула ладонями по своему великолепному телу. «Шаг за шагом, и незаметно проходишь долгий путь».
«Вы никогда не были свиным ухом», — сказал я.
«Год назад», — сказала она, -"это была безвкусно одетая дурнушка с волосами обычного каштанового цвета, только что с курсов, пришедшая работать секретаршей у Великого Круммбайна".
«Любовь с первого взгляда?» — сказал я.
«Для меня — да», — пробормотала Фэллолин. «Для Отто это была новая дизайнерская проблема с первого взгляда. Во мне было то, что не соответствовало его чувству прекрасного, то, что мешало ему ясно думать в моем присутствии. Одно, потом другое — так я изменялась, и куда делась Китти Кахун, теперь не знает никто».