Невеста для плохого парня - Страница 17

Два дня спустя Мари нежилась на солнце у бассейна на крыше отеля. Вид океана успокаивающе действовал на ее расшатанные нервы, а пребывание в этом уединенном уголке было подобно бальзаму. Здесь она могла расслабиться и побыть сама собой, забывая о том, что ей надо изображать невесту Джанни.

С тех пор, как все это началось, она не спала ночами. По прибытии на Тезоро ситуация только ухудшилась. Необходимость делить с ним роскошный номер ставила под угрозу то, что еще осталось от ее самоконтроля.

Обещание Джанни продолжало эхом отдаваться у нее в ушах. «Тебе будет не до сна…» В результате в ее мозгу один за другим возникали сладостные сценарии, отчего она не спала всю ночь, чувствуя боль от неутоленного желания, в то время как Джанни крепко спал! Она слышала его глубокое, ровное дыхание, и ей хотелось визжать от досады. Вместо этого она лежала на узком, неудобном шезлонге и перечисляла пункты, почему переспать с Джанни было неудачной мыслью.

Но, к несчастью, все доводы ее рассудка сметала возрастающая волна желания. Соблазн уступить был велик, и она разрывалась надвое, чтобы устоять и не присоединиться к нему на постели.

Тряхнув волосами, Мари снова велела себе быть сильной. Она справится. Тем более сегодня должно состояться открытие выставки. Через три дня состоятся крестины, а как только выставка закончится, они с Джанни отправятся в Монако, чтобы найти Жан-Люка и ожерелье. После этого все будет кончено. Она вернется к своей скучной, упорядоченной жизни и забудет об этой яркой вспышке на ее любовном радаре.

— Что происходит между тобой и Джанни?

Мари вздрогнула и посмотрела на Терезу, лежавшую на соседнем шезлонге.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила она.

Тереза рассмеялась и взглянула на нее поверх солнечных очков.

— Да ладно тебе, Мари. Я знаю, что между вами что-то происходит. Джанни весь как на иголках, я никогда не видела его таким. Для мужчины, который взаимно влюблен, он производит впечатление человека, страдающего от несчастной любви.

— Ты так думаешь?

Тереза мягко улыбнулась:

— Ты тоже выглядишь не лучше. Поэтому я и спрашиваю, что между вами происходит?

«Хороший вопрос», — подумала Мари. Ей стало легче оттого, что Джанни, оказывается, не так спокоен и безразличен, каким хочет казаться. И вдруг то, что Тереза заинтересовалась этим, заставило Мари подумать о том, чтобы разделить с ней свою ношу. Желание сказать правду вдруг захлестнуло ее с неожиданной силой.

Подумав еще десять секунд, Мари приняла решение и начала говорить, не обращая внимания на выражение лица своей собеседницы. Мари продолжала, и возможность сказать правду стала для нее глотком свежего воздуха.

Закончив, она выжидающе взглянула на Терезу. Та недолго думала.

— У тебя есть улика против моего отца? — спросила она.

Мари вспыхнула и кивнула. Привстав с шезлонга, она села к Терезе лицом к лицу.

— Да. Но я не хочу ее использовать.

Высказав это вслух, Мари поняла, что это правда. Ей не хотелось причинять боль семье Коретти. Не хотелось, чтобы их отец провел остаток жизни в тюремной камере. Она ведь больше не коп, она ничего не должна обществу. Но ради того, чтобы оправдать себя, ей было нужно вернуть ожерелье Абигейл Уэйнрайт.

— И ты шантажировала этим Джанни?

— У меня не было другого шанса, Тереза. Он бы никогда не согласился помочь мне поймать Жан-Люка, если бы у меня ничего не было против него.

— Я это понимаю, — кивнула Тереза, — но папа…

Мари попыталась объяснить:

— Знаю, как это звучит, но кража в Нью-Йорке свершилась по моей вине. Я позволила Жан-Люку очаровать себя и дала маху, а он воспользовался шансом и украл у милой пожилой женщины ее вещь. Она не заслуживает того, чтобы в ее дом вторгались.

Тереза нахмурилась:

— Понимаю. Как и то, почему Жан-Люку удалось очаровать тебя. — Она также повернулась лицом к Мари. — Не могу сказать, что мне нравится слышать, что у тебя есть что-то, что угрожает моему отцу, но я, кажется, понимаю, что тобой движет. Понятие чести.

— Спасибо, — сказала Мари, испытывая огромное облегчение. Семья Джанни ей очень нравилась. Она даже немного завидовала Терезе, нет, не сколько ее богатству, сколько тому, что у нее есть обожающий ее муж и замечательный малыш. Тому, что ее место в этой жизни прочно, а рядом находятся люди, которые ее любят.

Мари давно была лишена этого чувства семейной любви и тепла. При виде их счастья она тоже хотела быть счастливой.

— Мне кажется, — продолжила Тереза, — что ты не хочешь сажать нашего папу за решетку, просто тебе пришлось прибегнуть к шантажу, чтобы достигнуть своих целей.

— Именно, — кивнула Мари. — Более того, чем больше я узнаю вашу семью, тем меньше мне хочется причинять вам вред. Но остановиться сейчас я не могу. Я должна закончить это дело, а если я передам фотографии Джанни, вряд ли у него будет стимул мне помогать.

— Думаю, ты была бы удивлена, — задумчиво сказала Тереза. — А что произойдет, когда вы найдете Жан-Люка? — вдруг спросила она. — Когда ты получишь ожерелье назад? Что это будет означать для вас с Джанни?

— Мы вернемся каждый к своей жизни, — мягко сказала Мари.

— Так просто? — Тереза покачала головой и взяла руку Мари в свою. — Я так не думаю. Как бы между вами все ни началось, тебя с ним что-то связывает, даже если вы оба отказываетесь это замечать.

— Тебе показалось, — улыбнулась Мари, хотя в ответ на эти слова в ней вспыхнуло желание, которое она подавляла в себе несколько дней.

— Разве? Позволь тебе рассказать одну историю, — сказала Тереза, продолжая держать руку Мари в своей руке. — Она обо мне и Рико, а также о сделанных ошибках.

Тереза принялась рассказывать. По мере того, как продолжался рассказ, Мари все больше изумлялась тому, как Рико и Тереза сумели выпутаться из лжи и основать крепкую, прочную семью.

— Я знаю, что значит оберегать честь. Чтобы защитить отца и братьев, я отказалась от Рико и пять долгих лет умирала без него. А когда мы снова сошлись, в этот раз уже наша семейная честь едва не вмешалась в наши отношения. — Тереза сжала руку Мари.

— Да, но разница между нами и тобой в том, что вы с Рико любили друг друга, несмотря ни на что, — возразила Мари.

— Ты тоже любишь моего брата.

— Что?! — Убрав свою руку, Мари покачала головой. Их с Джанни не связывают даже отношения! И она только что поставила на их шараде точку. Испытывать что-либо к нему — огромная ошибка.

— Ты ошибаешься, — запротестовала Мари. — Я почти не знаю Джанни. И уж точно его не люблю.

— Думаешь то, что ты его любишь, не бросается в глаза? — сочувственно улыбнулась Тереза. — Ты не спускаешь с него глаз, стоит ему войти в комнату. Ты трепещешь, когда он касается тебя, и так легко выходишь из себя, что этому должно быть только одно объяснение — любовь. Люди, которые могут доводить нас до белого каления без особых усилий, — это те люди, которые нам небезразличны.

— Но он мне и небезразличен. — Мари ухватилась за это слово как утопающий за соломинку. Конечно же Джанни был ей небезразличен. Да, он немало ее раздражал, но помимо этого он был милый, добрый и смешной. И она желает его. Женщина, которая его не захочет, должна быть мертвой. Любовь — это все-таки другое. Любовь не приходит вспышкой огня. Она разгорается медленно, постепенно, когда люди лучше узнают друг друга и понимают, что для них должно найтись место в жизни друг друга. Кроме физической привлекательности должны быть общие интересы, дружба. Должно быть… много больше.

— Нет, речь идет не о любви, Тереза, — продолжала протестовать Мари. — Возможно, похоть, но не любовь.

Тереза улыбнулась покровительственной улыбкой.

— Я знаю своего брата, — сказала она. — У него есть потребность оберегать нашу семью. Даже принимая во внимание твою угрозу, он бы ни за что не привез тебя сюда, на этот остров, если бы не чувствовал…

— Вот вы где! — раздался голос Джанни, и Мари выругалась про себя. Что хотела сказать Тереза? Если не чувствовал чего?