Невеста для Магната (СИ) - Страница 10

Выхожу из столовой, сначала слышу уверенный мужской голос. Дмитрий Игоревич. Вот он появляется из-за угла, и тут… Я во весь свой звонкий учительский голос: “Спасибо большое за подарки!”

Он едва заметно кивнул головой. А потом я спиной ощутила, что будет война!

Следом за Этим прекрасным мужчиной выскакивает Эля. Вся всклокоченная, глаза злые, рот искривлен.

— Ты ей даришь подарки! Может ты ее на меня решил сменить? Ты ослеп, очки надень, — Эля ведет себя, как ребенок, у которого отбирают любимую игрушку, только что на пол не упала и ногами топать не начала.

Вот это я тормаз, меня же Милада предупреждала, чтобы я рот на замке держала, но блин нет, у меня вечный словарный понос. Но внутри я рада, что так получилось.

Я из тех людей, которых называют “катастрофа”. Я могу про кого-то плохо сказать, а этот человек будет стоять за спиной. И с везучестью у меня какая-то ерунда — если я с большой компанией буду идти по улице, самая дальняя к жилым домам, так из подворотни выбежит собака и укусит именно меня. Ага, проверено.

Я быстро иду по коридору, ожидая толчка в спину, потом скрываюсь в своей комнате. Сначала начинаю “посыпать голову пеплом”, потом проклинаю себя мысленно, но гора пакетов меня манит и заставляет отвлечься от происходящего.

У Милады прекрасный вкус и отличная насмотренность.

Сначала распаковываю красивое белье, три комплекта. Кружевное, но строгое, не развратное. У меня такого никогда не было, мама всегда говорила, что трусы можно и на “китае” покупать, кроме собственной задницы его никто не видит. А в этом и перед Дмитрием Игоревичем показаться можно. Ловлю себя на мысли, что я так много думаю об этом мужчине.

Две шелковых блузки — белая и синяя, обе сели идеально. Юбка карандаш, строгие брюки, удлиненной жилет. Туфли на среднем каблуке бежевые и черные. У меня столько вещей за всю жизнь не было. Я была поистине счастлива.

Пакет с косметикой меня тоже впечатляет. Я плохо представляю, зачем мне столько разных баночек, кремочков, что ими мазать, лицо-то у меня одно.

Брошки, сережки-гвоздики с жемчугом. Но больше всего меня удивляет и умиляет — набор резинок для волос. И ко мне вернулся стыд. Сейчас я хожу с тем, что в обществе называется “гандонио”, огромная растянутая резинка, купленная в переходе за пятнадцать рублей еще года два назад. Ее истинный цвет давно изменился, она стала состарено-серой, облезлой, но как будто горячо любимой. Иначе какое оправдание тому, что я столько лет не могу ее заменить.

На телефон приходит сообщение от Милады. “Завтра в пять утра приедет парикмахер. И девочка-визажист, покажет как правильно всем набором косметики пользоваться”.

Следом пришло еще одно — “Эля в бешенстве. Давно в нашем болоте не было столько шума”.

Это пипец!

Что теперь ждать от Эли? Клей на стул нальет или кнопку под зад положит? А еще после того, как я завтра выйду, как человек, так вообще не кошмар будет.

Завожу будильник на четыре утра. Лежу, представляю, что и как будет завтра, вернее, уже сегодня. Потом считаю баранов и овец, вспоминаю алфавит туда и обратно. Сна нет, у меня так бывает из-за волнения.

В голове вертится всякое, в основном Пашка. Он же сто процентов не в командировку уехал. Как человек, который клялся в вечной любви мог так себя проявить? А может он и не любил никогда? Когда его мать требовала, чтобы я долю от квартиры отца на ее сыночка переписала, он же не захотел ее остановить.

И когда мы у нее с ночевкой оставались, она же ко мне, как к скотине относилась, приходишь на кухню, на столе три тарелки. В двух яичница, колбаса или мясо, овощи. А на меня этого всегда не хватало. Мне доставалась банка кильки в томате, может она ее кошкам покупала? Никогда не видела, чтобы она сама ее когда-то ела. Ей нужно питаться хорошо — она же дама в возрасте, за рационом нужно следить. Сыночке ее тоже, он же физически работает, профессиональный “водитель дивана”. А я молодая еще, желудок крепкий, гвоздь, по их мнению, должен переварить.

Говорила мне Аленка, что я себя не люблю, а я этого никогда и не понимала.

Мои страстные горевания прерывает тихий стук в дверь. На пороге Милада, уже при полном параде. И две девушки с чемоданами, как будто в отпуск собираются.

— Просыпайся. Будем из тебя сейчас человека делать, красавицей будешь — не хуже Эльки. — Девочки, приступайте

Милада командует, скрывается за дверью и через пару минут возвращается с большой тарелкой и кофейником.

— Начнем день с кофе, — разливает напиток по чашкам.

Конечно, я и раньше была в парикмахерской, корни, правда, красила сама, но то, что получилось сейчас — у меня нет слов. Куча фольги, неописуема палитра цветов в мисочках, какие-то ароматные добавки. Девушка — парикмахер, как фокусник что-то прекрасное создавала. Ножницы, бритва, похожая на скальпель, еще как-то инструмент, который я видела в глаза впервые. Образ проясняется.

— У вас волосы очень сухие, как вы за ними ухаживаете, — перекрикивая шум фена спросила девушка- парикмахер.

— Нуууу, мою шампунем, расчесываю. Маску из сока лука и яйца раз в год делаю.

— Зачем? Вы же потом пахнете, как консервный завод. И как, помогает?

— Не поняла, если честно, но мама настойчиво советовала.

— Странный выбор, если честно. И вашим волосам эта гремучая смесь точно не поможет.

Затем она дает несколько рекомендаций, что и в какой последовательности мазать на волосы, что втирать в корни, чем обрабатывать кончики, чтобы на голове было не соломенное гнездо, а локоны.

— Это мне, наверное, спать не ложиться, а с вечера все начинать, чтобы к утру успеть.

— Да бросьте, полчаса, не более.

Урок по макияжу мне нравится еще больше! Запоминать все тяжеловато, но основные нюансы записала.

К семи утра я при полном параде: нюдовый макияж — светло-коричневые тени, они едва видны на глазах, аккуратная подводка, какой-то интересный блеск для губ, он визуально делает губы больше. Укладка шикарная.

Смотрю в зеркало, а на меня в ответ глядит красивая, но незнакомая девушка. Почему я не встретила такого специалиста по макияжу перед свадьбой? Тени цвета голубой-электрик на фотографиях смотрятся, как синяки и недельная пропитость. Подводка по нижнему веку растеклась. Губы цвета вареной моркови дополняют образ безобразием и отвратительным вкусом.

Неужели я была так слепа или просто у меня нет вкуса, как соседка накрасила, так и была довольна. Главное же другое — мама была счастлива, что ни копейки за мой образ не потратили. Дешевые пластиковые крабики-ромашки, куда мои глаза глядели, “элегантно” придерживали локоны у лица. Чучело, одним словом.

Минут десять я смотрю на себя. И меня осеняет. Эта Юля, которая сейчас смотрит на меня из зеркала, никогда не полюбила бы Пашку, никогда не разрешила бы вытирать об себя ноги, не позволила вот так с собой обращаться и втянуть меня в долги. Но я не она, и наверное, мне предстоит огромная работа, чтобы кем-то стать.

Интересно, если бы вот такую, красивую, ухоженную с лоском меня увидел Пашка, чтобы он сейчас сказал? Узнал бы? Да и все равно теперь, его в моей жизни нет. Нужно как-то с документами разобраться. женаты мы еще или нет. Я теперь, как Печкин, только жить начинаю.

Я бы еще пофилософствовала, но пора пить кофе и есть омлет. Так интересно, что раньше я никогда не завтракала, а теперь организм требует еду строго по часам расписания.

Иду по коридору, а сердце громко-громко “тук-тук”.

Все уже на месте, сегодня девочки сидят по трое за столом.

— Уууу, — слышу за спиной, пока стою у кофемашины. — Кажется, училка решила переквалифицироваться. Но ей место скорее для дальнобойщиков на трассе, а не в приличном заведнии, — язвит Эля.

— Смотри, чтобы она вместо тебя в одной вакантной койке не оказалась, — смется девушка, которую я раньше не видела. Белые волосы, свежий красивый загар, видимо, в отпуск кого-то сопровождала.