Never Back Down 2 (СИ) - Страница 40

— Думаю, да, — улыбнулся Эд. Мерлин, он прошёл бы их ещё сотню, тысячу раз! Лишь бы быть рядом с ней, лишь бы чувствовать это сладкое головокружение, когда она берёт его за руку, чтобы испытать эйфорию того первого полёта, чтобы забыться в пляске карнавала жизни. Он согласен был бы даже на вечную мелодию из бара! Лишь бы она не забыла поцелуй, не забыла вырвавшиеся в отчаянии слова.

С другой стороны… что он теряет? Сердце Эда снова ёкнуло, в горле появился противный комок, не дающий сказать ни слова, желудок судорожно сжался. Уняв волнение, выровняв внезапно сбившееся дыхание, Эд собрался с мыслями и медленно произнёс:

— Марисса, я давно хотел сказать. Тогда в пещере я…

— Эй, вы двое! Зажигайте фейерверки, чего расселись? — в кустах возникла физиономия Блэка.

Эд понял, что он вполне способен на убийство.

***

Жизнь была хороша, как чашка кофе в зимнее утро! Я успела позабыть о дьявольской помолвке, С. О.В. уже не так пугал, Джеймс больше не требовал страховки на свиданиях. Лина нежилась в объятьях Арти, я тискала Инсендио, почитывая какую-то книгу, Эд периодически бренчал на найдённой где-то в гостинной гитаре. Даже Сириус перестал пудрить бедным девочкам мозги и начал уделять Марлин больше внимания. Роман Лили и Джеймса был чудо, как хорош. Парочкой любовались все без исключения. Жизнь была хороша до безобразия!

Именно, что до безобразия. И Судьба решила это безобразие пресечь одним апрельским вечером.

Я, Лина и Ремус засиделись тогда допоздна в библиотеке. Мадам Пинс едва ли не пинками выгоняла нас из своих владений. Возмущённо побухтев, мы отправились к лестницам. Рем предложил срезать через узкий коридор, в котором меня когда-то подстригли.

— Я так рада, что у Джима и Лили всё хорошо сложилось, — говорила Лина.

— Ага, зато Снейп ходит, как скисшее молоко, — усмехнулся Рем. — Хотя после той ссоры с Лили…

— Какой ссоры? — встрепенулась я.

— Ну, Джим и Сириус начали его задирать, Лил за него вступилась, Снейп оскорбился и заявил, что ему не нужна помощь, цитирую, грязнокровки.

— Вот скотина! — ошарашенно проговорила я. — А я-то считала, что Снейп от неё без ума.

— Видимо, не то чтобы, раз язык повернулся такое сказать.

Мы дошли до тёмного коридора, когда услышали торопливые шаги и хриплое сдавленное дыхание. Переглянувшись, мы вооружились палочками, зажгли на их кончиках свет и шагнули в коридор. Свет выхватил лежащую на полу фигуру. Охнув, мы бросились к нему. Из-под чёрной форменной мантии по полу растекалось кровавая лужа. Я почувствовала прилив ужаса. Мы спешно перевернули пострадавшего на спину.

— Джеймс… — хрипло выдохнул Ремус.

Белый, почти серый парень судорожно хватал побледневшими губами воздух. Белая рубашка была иссечена множеством длинных кровоточащих порезов. Очки парень где-то успел потерять, лоб покрылся испариной.

— Держись, держись, дружочек, мы что-нибудь придумаем, — бормотала я, расстёгивая рубашку. Желудок подпрыгнул к горлу, мне на миг стало дурно при виде страшных ран.

— Марс, ты можешь его вылечить, — одними губами прошептал Ремус. — Как тогда ты залечила мои шрамы на груди, которые…

— Это другое, я тут даже не знаю…

— Марс, пожалуйста…

— Если что-то пойдёт не так…

— МАРС, ОН УМИРАЕТ! — В отчаянии выкрикнул Ремус. — Умоляю, спаси его этой своей адской цацкой!

В ушах застучало. Чувствуя взваленный на свои плечи груз ответственности, я положила руки на иссечённый судорожно дёргающийся живот Поттера. Пальцы ощутили липкую кровь, я готова была в обморок упасть. Я вздохнула и приказала себе сосредоточиться.

Закрыв глаза, я потянулась к Талисману. Ощутив покалывание на кончиках пальцев, я направила поток энергии на Джима с одной лишь мыслью: «Пусть он исцелится! Пусть он исцелится!». Но магия стекала с него, как вода с глянцевой бумаги. Я чувствовала, как энергия клубится, не находя себе места. Джеймс издал протяжный полухрип, полустон. Волна ужаса накрыла с головой, до боли сжав в левой руке Талисман, чувствуя, как впивается в кожу крыло серебряного ворона, я ощутила прорыв. Как из разорванной трубы хлещет вода, таким потоком струилась через меня энергия. Я испуганно распахнула глаза. Я видела её. Энергию. Алые и голубые завитки кружились вокруг нас в воздухе в причудливом танце, искрились белесые вспышки сталкивающихся завитков, и зелёная нить оплетала моё правое запястье, уползая куда-то вдаль… И густо-фиолетовое пятно заклятия, клубящееся вокруг Поттера. Взвыв от омерзения, я рукой, охваченной синим пламенем, ухватила это пятно за край и рванула на себя. Фиолетовым лоскутом оно болталось в моих руках, пока я не разорвала его в клочья.

Раны на животе Джеймса затягивались, но я всё ещё чувствовала, как Энергия уходит.

— Марс, хватит, стой! — сквозь шум в ушах услышала я испуганный вопль Ремуса.

Балансируя на самом краю сознания, я приказала себе: «Стоп». Тут же всё прекратилось. Исчезли завитки, не было искр. Шлюз, из которого хлестала обезумевшая сила, закрылся. Но я потеряла слишком много сил, мне было дурно. Цепляясь за стену, я села и прислонилась затылком к холодной стене. Как тогда, в день, которого никогда не было, когда я пытала Розье. Или не пытала.

«Не закрывай глаза!» — вспомнила я властный голос.

Судорожно вздохнув, Джеймс распахнул глаза и сел.

— Что… что произошло? — прохрипел он.

— Живой, — выдохнула я с облегчением. — Мордред и Моргана! Живой.

— Джеймс, как ты? — озабоченно спросила Лина.

— Марс, с тобой всё хорошо? — надо мной склонился Ремус.

— В порядке, — одновременно ответили мы с Поттером. — Надо только… отсидеться.

— Ты видел, кто на тебя напал? — спросила я Поттера, которому Ремус подал треснувшие очки, валявшиеся неподалёку.

Тот лишь головой покачал.

Блеск. В Хогвартсе появился новый маньяк. Этого только не хватало.

Я посмотрела на свои руки. Я разорвала проклятье. В прямом смысле. Ну и ну. Всё чудливее и странноватее.

А в голове всплыло одно непонятное, неизвестное слово. Оно жгло сознание калёным железом, зудело надоедливой мухой.

«Сектумсемпра»

========== Часть 17. (“Мы с тобой бестолковые люди…”) ==========

В тот вечер нам пришлось в срочном порядке тащить Джеймса в Больничное крыло. Раны-то я залечила, но Поттер потерял много крови. У Помфри он провёл сутки. Разумеется, когда мы привели целёхонького, но окровавленного Джеймса, возникла масса вопросов. Нас тут же потащили к директору.

Мы сидели в кабинете Дамблдора. Самого директора не было, он хотел переговорить с пострадавшим лично перед тем, как что-то спрашивать у нас. Обычно, каждый раз, приходя сюда, я украдкой изучала замысловатые волшебные безделицы на полках, рассматривала корешки старинных фолиантов, предполагая, что в них может быть написано, какие тайны они могут таить в себе, на какой странице того или иного трактата Дамблдор мог бы положить закладку?

Но не сегодня. В ту ночь я чувствовала слабость, меня клонило в приторный, сладковато-противный сон. Каждый раз, когда мои глаза норовили сомкнуться, в ушах звучал властный голос: «Не закрывай глаза!». И с каждым разом мне становилось всё труднее просыпаться. Конечности налились свинцом, руки охватила мерзкая судорога, опустевшая голова словно весила тонну. Внутри всё судорожно сжималось, в виски словно медленно вкручивали раскалённый прут. Я потеряла слишком много сил, я ослабла. Я надеялась, что Дамблдор прибудет как можно скорее, потому что больше сил терпеть этого нет.

Ремус сидел, откинувшись в кресле, барабанил по подлокотнику пальцами и задумчиво смотрел в окно. Стук отдавался в голове барабанной дробью. Морщась, я отвернулась от него. Лина расхаживала по кабинету, изучая волшебные безделицы. В конце-концов она подошла к спящему Фоуксу и осторожно погладила его огненно рыжие перья.

— Итак, — в кабинет вошёл директор, обошёл кресла, в которых мы сидели, сел за стол, окинул нас взглядом и сложил пальцы домиком. — Мисс Лафнегл, если хотите покормить Фоукса, то под жёрдочкой вы найдёте его любимое печенье. Только много не скармливайте. А тем временем, господа, я хотел бы узнать, что произошло.