Never Back Down 2 (СИ) - Страница 30

— Думаю да, он же величайший волшебник последнего столетия, — рассеянно ответила я, поглаживая смирившегося со своей участью Инсендио. — Может, какой-то супер-приём боевой магии? Или новый продвинутый вариант окклюменции?

— Не знаю, но этот мастер-класс для студентов с пятого по седьмой курсы, значит будет что-то невероятное. Как минимум. О, может, нас научат аппарировать?

— Не мечтай, это только с шестого курса.

Со стороны лестницы послышался топот и рассерженное сопение. Спустилась Лина, сжимая в руке кусок пергамента, и подлетела к доске объявлений. Эд лениво наблюдал за манипуляциями сестры. Та тем временем сорвала ненужные бумажки и прицепила свою аккурат посередине доски. Продолжая хмуриться, как обиженный на весь свет ёж, Лина удовлетворённо кивнула и села к нам.

— Что там? — спросила я скорее для приличия, чем из любопытства.

— Расписание тренировок на каникулы! — буркнула подруга.

Такая новость мигом разбудила Эда. Резко вскинув опустившуюся на подлокотник голову, он вскочил, неловко перепрыгнул через спинку дивана и кинулся смотреть на проявление диктаторского нрава его сестры. Сонное бормотание учеников перекрыл возмущённый вопль Лафнегла:

— Да ты с ума сошла! По четыре часа! С девяти утра! Да ты сама к этому времени не встанешь! Лина! Окстись! Имей сострадание! У нас каникулы!

— Вот именно! — важно заявила Лина. — Куча свободного времени! Я специально поставила тренировки так, чтобы после обеда вы были свободны.

— Но зачем? Матч только в феврале! И то, неизвестно с кем, потому как ещё Слизерин и Гриффиндор не играли! Совесть, Лина! Я помню, как наша мама учила тебя этому слову! Со-весть!

— Ты не понимаешь! Вуд возложил на меня ответственность вести команду в качестве капитана! Его мечтой было обыграть Поттера и Блэка! Я заняла его почётное место! Я…

— Ей бы самой по собственному сознанию прогуляться. Вдруг наткнулась бы на здравый смысл, — пробурчал мне Эд, пока Лина распиналась с энтузиазмом Наполеона.

— Оставь её маленькую одержимость, — хихикнула я. — Она хотя бы безобиднее моей.

— Твоя людей хоть не пытала тренировками.

— Лин, — громко позвала я. — Прости, что прерываю твой вдохновлённый монолог, но раз ты начала цитировать Шекспира, значит тебя уже понесло. Так вот, что думаешь, если четырёхчасовые тренировки поставить только новичкам и тем, у кого есть некоторые… пробелы. А те, кто летает хорошо, и старые члены команды пусть приходят, скажем, к десяти. Вот посуди сама, они переутомятся, потеряют энтузиазм, в итоге на игре будет шесть вялых макаронин на мётлах и одна ты. Разве это дело?

Лина посмотрела на меня, изогнув бровь. Я вздохнула, понимая, что на меня сейчас обрушится фонтан негодования, где главным аргументом будет: «ты ничего не понимаешь в Квиддиче!». Но нет, к нашему с Эдом удивлению Лина задумалась, села и медленно выдала:

— Наверное, ты права. Что-то я и в правду увлеклась…

— Не прошло и полугода! — радостно завопил Эд, вспугнув задремавшего около статуи Ровены Рейвенкло Арти. — А теперь сними эту гадость с доски объявлений и напиши новый! Именем старосты приказываю!

— Именем капитана команды приказываю заткнуться! — рявкнула Лина на брата. — Будешь много выпендриваться, я тебе лично лишние тренировки пропишу.

Я с умилением смотрела на их возню, поглаживая Инсендио, который мурчал как трактор.

***

— Итак, ученики, — поприветствовал нас профессор Дамблдор, когда мы зашли в кабинет ЗоТИ. — Сегодня мы с вами разучим особую форму колдовства. Вы все в этом самом кабинете проходили заклинание вызова Патронуса?

Половина из нас дружно помотали головами, другая половина восхищённо охнула. Дело в том, что в тот год преподаватель Защиты от Тёмных Искусств был приверженцем теории, нежели практики, так что о Патронусах мы знали ровно столько, сколько мог дать учебник.

Директор обвёл нас грустным взглядом, но тут же, приободрившись, заявил:

— Ну, не страшно! Так, кто расскажет, как вызвать Патронус?

С десяток рук взмыло в воздух, в том числе и моя.

— Для вызова Патронуса нужно вспомнить самые счастливые воспоминания, иначе кроме вспышки света ничего не получится, — выкрикнул Арти, когда директор указал на него.

— Именно, мистер Пронгс. Пять очков Рейвенкло. Кто-нибудь из вас уже пытался вызывать Патронуса, руководствуясь собственными теоретическими познаниями? Нет? Ну, не беда. А какие формы может принимать Патронус?

— Как облако серебристого пара или как телесный.

— Верно! Десять очков Гриффиндору, мистер Люпин!

— Он необъективен, — пробурчал Джастин. — Почему Арти пять, а Ремусу десять?

— Потому что это Дамблдор, смирись, — усмехнулась я.

— Ну-ка, давайте попробуем на практике! — воодушевлённо заявил директор. — Попробуйте в течении… скажем, получаса, создать Патронуса! Тот, кто сможет создать телесного — подойдите ко мне в индивидуальном порядке. Но предупреждаю: если у вас ничего не выйдет, не огорчайтесь, это нормально.

— Он хочет, чтобы мы создали с первого раза телесного Патронуса? — икнула я. — Это же невозможно! Это одна из труднейших форм магии. Тут надо быть либо одарённым, либо могущественным, либо тренироваться хотя бы неделями!

— Ну, что поделать, — пожал плечами Джастин. — Это Дамблдор, смирись.

Ученики разбрелись по классной комнате. Места было, конечно, немного. Но небольшой пятачок неподалёку от Мародёров мы себе выбили.

— Так, давайте по очереди, — предложила Лина. — Попробуем по кругу. Если что, будет не так обидно.

Я принялась копаться в голове. Счастливые воспоминания? Наш с Сириусом полёт с горки? Письмо в Хогвартс? Нет, не то.

Первый поцелуй? Я вспомнила, как мы с Ремусом стояли на мосту, как он рассказал мне об отъезде Кэтрин. Я помню, как он прижал меня к себе, как встретились наши губы… Нет, это тоже не то. Смятение, смущение, волнение, но не счастье.

Качели? Мой первый полёт. Когда мир вокруг раскачивается сперва чуть-чуть, почти неощутимо, но постепенно набирает скорость, и в какой-то момент кажется, что он не остановится никогда. И тогда над головой распахивается бесконечное небо, которое с каждым взмахом всё ближе, которое готово принять в свои прохладные объятья. И веришь, веришь, что когда достигнешь пика, можно сорваться с места и лететь в это синее небо, в эти пушистые кучерявые облака. Но неведомые силы тянут снова назад, под сень старого дуба, мимо проносятся дома, лица братьев, земля оказывается под ногами, становится всё меньше, меньше… А потом она вновь приближается, кажется, что вот-вот упадёшь, но проносишься мимо и вновь попадаешь в объятия неба…

Я почувствовала тепло в груди. Так мягко, так приятно, так… волшебно. Я поняла, что выбрала верное воспоминание.

Остальные неуверенно озирались по сторонам. Первая решила попробовать Лина.

— Экспекто Патронум!

Ничего. Совершенно. Подруга изумлённо уставилась на свою палочку, бормоча что-то вроде «Да как так?». Мы сочувственно покачали головами.

— Какое воспоминание ты выбрала?

— Отборочные в команду по Квиддичу.

— Попробуй что-нибудь другое, — посоветовала я. — С первого раза ни у кого не получается.

Она пробурчала что-то невразумительное. Моя очередь.

— Экспекто Патронум!

Вопреки ожиданиям, получилось нечто несуразное. Из палочки вырвалось нечто непонятное, как будто кто-то чихнул молоком. Я разочарованно вздохнула. Не то, не достаточно сильное.

У Эда и Джастина получилось не лучше. Со стороны Мародёров раздался восхищённый хохот. Мы дружно обернулись к ним. У Джеймса из палочки вырвалось белесое широкое облако, окутавшее Сириуса, изображавшего дементора.

— Они гении, им можно, — пожала я плечами. — Не вешать нос! Попробуем ещё!

Все дружно закрыли глаза, пытаясь сообразить, что бы ещё вспомнить счастливого.

Я вспомнила, как обрела зрение прошлым летом. Проведя несколько недель в кромешной тьме, я была счастлива вновь видеть. О, невероятно, когда глаз может вновь уловить всю потрясающую игру цветов пламени свечи, когда имеешь возможность насладиться яркостью красок, когда вновь видишь любимые и дорогие сердцу лица. Изумительно, как вспыхивает мир, как играют краски. В такие мгновения восхищаешься всем, вплоть до причудливого узора штор, непонятной точки на скатерти или ужасному свитеру Эда. Когда можешь взглянуть в глаза друзей и увидеть в них облегчение, изумление, когда видишь, как они лучатся счастьем. Даже искажённые слезами радости картины мира не могут идти в сравнение ни с чем, когда видишь их как будто впервые. Это как сделать глоток воздуха, побывав долго под водой, как выпить стакан воды, проведя неделю в пустыне, как… Ох, ни в одном языке нет слов, которыми я могла бы описать это чувство.