Never Back Down 2 (СИ) - Страница 191

Тихий шёпот волн перекрывал почти неслышные всхлипы. Белесый свет распустил рукава над морем, подтягиваясь к стоящим на берегу друзьям. Вместе со светом к ним возвращался покой. Тихий и тёплый покой. То, чего не было так давно.

Марисса отстранилась. Она чуть виновато, чуть смущённо улыбнулась Ремусу. Тот улыбнулся ей в ответ. Оба молчали, не решаясь разбить эту хрустальную нежную тишину. Только разбивающиеся волны. Только тёплый ласковый ветер. И только звенящее слово, которое висело между ними, которое билось в их сердцах в унисон. И которое осталось невысказанным, но понятым.

Спасибо.

Комментарий к Часть 86. (Принятие, ч.2)

Прости, Шекк, я знаю, что испортила момент ;)

Спасибо за отзывы, доргие читатели) Сегодня у нашей команды праздник, а посему мы уходим в короооотенький загул. И обещаем никого не убивать в следующей главе) И даже больше никаких слёзок) Обещаем ;)

Искренне ваша, команда NBD.

(Вдохновлялись на последнюю часть песней Poets Of The Fall – Morning Tide)

========== Часть 87. (Хвостом к хвосту) ==========

Следующие несколько недель прошли почти незаметно. Марисса вновь вернулась в норму, с каждым днём она словно расцветала. Ушла болезненная худоба, лицо вновь загорелось румянцем, глаза горели яркими огоньками. Как-то раз Ремус пришёл навестить детей и обнаружил её и Честу на кухне, выпекающих печенье и распевающих про милого Августина дуэтом.

Ремус искренне радовался за подругу, но не мог не замечать, что что-то её словно удерживало. Одна маленькая деталь, которую он никак не мог уловить, но которую чувствовал. Что-то не давало девушке окончательно сбросить оковы минувших месяцев депрессии.

Тем временем на белоснежных пушистых лапах по земле ступала зима. Мягкий декабрь сменился искрящимся январём. Всё выше становились сугробы, всё морознее были утра и ночи. И тем приятнее было проводить это время в уютном полумраке магазина, а после — в теплой гостиной Мариссы.

И чем чаще и холоднее становились морозы, тем чаще и дольше Люпин бывал у девушки. Как-то совсем незаметно он почти переехал к ней. Марисса, собственно, не возражала. А Ремусу помешал один немаловажный факт. Желание.

Желание стать Сноходцем.

После той ночи, когда они видели запертый парк, Ремус загорелся практически спонтанной идеей научиться путешествовать по снам. Трижды ему это удалось, но трижды его туда почти волоком тащили. Но он помнил те чудесные истории, что Марисса рассказала ему тогда, в магазинчике, об их с Эдом приключениях. После того, как ему удалось увести Мариссу в другой сон, он понял, что научиться вполне возможно.

Но была одна проблема. Ни он, ни она не знали, как и что нужно делать. Марисса лишь разводила руками и говорила, что это начало происходить само собой. Несколько раз она, поддавшись на уговоры Ремуса, протаскивала его в свои сны, но это всё, что она могла.

Ремус изучал проблему на теоретическом уровне — прошерстил весь магазинчик Болка в поисках мало-мальски полезной информации. Как выяснилось, о Сноходцах не так много писали. Ремус досконально изучил структуру сна, способы перехода из одного в другой, все виды сновидений, о которых ему когда-то рассказала Наваждение, но никак не мог понять, как в эти сны войти. Болк только посмеивался над его тщетными попытками.

— Не беспокойся об этом, юноша, — говорил он. — Сноходцем можно стать, а можно родиться. И если тебе не повезло со вторым, то первое случается само собой. Знаешь, ты можешь оказаться в сновидении, сам того не осознавая.

На вопрос Ремуса, откуда он так много знает о Снохождении, Болк только фыркал и загадочно молчал.

В один из февральских вечеров, примерно за два дня до полнолуния Ремусу удалось пересечь черту сна и Снохождения.

Он и сам не понял, как это произошло. Однако он осознал, что это всё же случилось. Он шагнул в чужой сон. Точнее, в ближайший распахнутый сон — сон Мариссы.

Над серым морем выл ветер. Яростно хлещущие волны с шипением и рокотом разбивались о крутые высокие скалы, высящиеся на многие ярды вверх. Тяжёлое серое небо было так низко, что можно было его практически коснуться. Одинокая чайка ошалевшей стрелой металась из стороны в сторону, тщась поймать поток обезумевшего ветра. Очередной порыв почти сбил Ремуса с ног.

Люпин обнаружил себя стоящем на краю высокого мыса, стеной выпирающего в море. Внизу в объятьях сумасшедших волн щерились зазубренные скалы. В нескольких ярдах от него он увидел на самом краешке балансирующую Мариссу. Она качалась под напором ветра словно тоненький лист. На запястьях её блестели кандалы, тяжёлой цепью прикованные к скале. Если бы не они, ветер давным-давно унёс бы девушку прочь. Она пыталась устоять на ногах, но ветер всё время отшвыривал её, заставляя вновь и вновь оказываться на коленях. Звон цепей смешивался с гулким ворчанием приближающегося грома.

Пригибаясь под порывами, Ремус попытался добраться до Мариссы. Если это и в правду её сон, то, согласно тому, что он читал, только она способна прекратить всё это.

Неизвестно, сколько он шёл, но край мыса всё никак не приближался. Ремус пытался окликнуть Мариссу, но ветер только разбивал его слова на тихие звуки. Он уже почти отчаялся, когда его настиг раскат грома. Тяжёлый, ощутимый, он толкнул Ремуса в спину, подбрасывая вперёд так, что он почти врезался в Мариссу. Девушка вскрикнула от неожиданности и обернулась.

— Что ты здесь делаешь? — С ужасом прокричала она.

— Хотел бы я знать! — Ответил Люпин, вцепившись в неё, чтобы сохранить равновесие. — Что происходит?

— Я не знаю! Я уже несколько недель вижу этот сон!

Вновь зазвенели цепи, запястья обожгло холодом. Ремус опустил глаза и обнаружил, что так же, как и Марисса, он прикован к скале. В тот же момент раздался смех, перекрывающий и вой ветра, и рокот моря, и гром, и клёкот чайки. Вернее, не так. Он БЫЛ воем, рокотом, громом и клёкотом одновременно. Просто мир вокруг словно взял все звуки и вытянул их единой нотой.

— Добрые феи в одной сказке взяли и погрузили в столетний сон целый замок. Как думаешь, дорогая, под силам мне это сделать с одним только домом?

Скалы под ногами заходили ходуном. Это был смех. Жуткий смех, словно весь сон начал смеяться. Тем не менее, Ремус узнал бы этот хохот везде. Он никогда его не забудет. Ни его, ни слова, что следовали за этим хохотом. «Больше-больше кровушки».

— Мы должны проснуться! — Прокричал он, пытаясь устоять на ногах.

— Я не могу пошевелиться, не то что выпрыгнуть из сна! — Ответила Марисса, вновь падая на колени. Ветер отвесил Ремусу оплеуху так, что тот упал рядом с ней. — Она никогда меня не отпускала! Эти цепи не разорвать!

Ремус осмотрелся. Ветер выжимал слёзы, заставлял стискивать зубы. Краски вокруг тоже словно решили поспешно стереться. Теперь мир стал исключительно серым. Только море было темнее, а небо — светлее. Тем не менее Ремус умудрился увидеть серебристый блеск в земле почти на краю пропасти.

— Обрушь скалу в море! — Крикнул он.

— Что? — Ремус повторил свои слова. — Ты с ума сошёл?! Это безумие!

— Мы в твоём сне, ты можешь это сделать!

— Мы упадём в море!

— Мы можем проснуться!

— А можем погибнуть! Там сплошные скалы!

— Мы уцелеем! Это же сон! Я думаю…

Ремус почувствовал болезненную дрожь, охватившую его тело. Он ощущал тупую яростную боль, что накатывала на него при трансформациях. Вскрикнув, Люпин прижался к земле, стараясь унять эту боль.

«Это не на самом деле. Это сон. Я читал. Это просто сон».

— С таким отношением, Хвостатый, ты никогда не станешь хорошим Сноходцем, — пророкотал мир. — Запомни! Никогда не бывает «просто снов»!

Ремус чувствовал, что он меняется. Он видел, как трансформируется его тело. Как отрастает мех, как руки удлиняются и становятся тоньше, как вырастают и изгибаются когти. Сквозь бой крови в ушах он слышал голос Мариссы, окликающий его. Он цеплялся за этот голос, цеплялся изо всех сил. Он чувствовал, как на его дрожащие руки ложатся холодные ладони, как девушка прижимает его к себе. Он слышал, как она прокричала сквозь звон цепей: «Держись!».