Нетаджикские девочки. Нечеченские мальчики - Страница 17
– Даргинцев – 10 человек, армян – 9 человек, бурят – 5, татар – 5, азербайджанцев – 2, башкир, киргизов, чувашей, мордвинов – по одному, – это директор школы Лариса Баженова перечисляет национальный состав учеников школы. – Всего у нас учится 1091 человек. Спросите у любого из родителей этих ребят, притесняет ли их кто-нибудь в школе. Все скажут: «Нет». Только даргинцам все время кажется, что их хотят обидеть. Причем ни один из них ни разу не пришел на родительское собрание и не сказал об этом прямо. Мамы еще иногда заходят в школу, и то лишь для того, чтобы решить какие-то вопросы индивидуально по ребенку, а отцы и вовсе еще ни разу с миром не приходили. Зря я все это вам говорю. Мне и так уже столько объяснительных в прокуратуру писать пришлось, что жить не хочется.
В мае прошлого года в школе № 2 уже был похожий инцидент. Пятнадцать даргинцев ворвались в кабинет директора и стали обвинять ее в том, что их детей притесняют. «Началось все с сущего пустяка, – вспоминает Лариса Анатольевна. – Заканчивались уроки первой смены. Чтобы не создавать столпотворения, дежурные не пускали в школу учеников второй смены, пока здание не покинет первая. Все дети терпеливо ждали, один только мальчик даргинской национальности пошел на рынок и пожаловался взрослым, что его не пускают на занятия. Я пыталась тогда им это объяснить, но они и слушать не хотели. Им даже в голову не приходит, что кто-то из них может быть не прав, даже если этот кто-то – ребенок. Здесь у меня стоял парень, который в тот день дежурил у входа в школу и никого не впускал. Они попытались наброситься на него, еле удалось их остановить. Наконец они ушли, но зачем-то разбили мой телефон».
В кабинет директора зашел Юрий Мурзин, отец ученицы 11-го «В», председатель родительского совета класса. Он сам всю жизнь проработал в милиции, а когда вышел на пенсию, открыл в городе кафе «777». Когда речь зашла о правовой оценке случившегося, он не сдержался: «Уже тогда налицо была статья 213 – хулиганство. Лариса Анатольевна обращалась в милицию, там сказали: «Разберемся». Но даже дело не возбудили. Теперь они говорят, что не сделали этого, потому что никто заявления не подал, но это все отговорки. По этой статье можно возбуждать дело по факту и никакого заявления не надо. Вот если бы в прошлый раз это не осталось безнаказанным, нынешнего погрома не было бы».
Того же мнения придерживаются все учителя школы. Многие после майского инцидента почувствовали в поведении учеников-даргинцев перемены к худшему. Правда, говорить об этом с журналистом учителя не решаются. Школьники пока еще не так пугливы. «Они стали вести себя более развязно, – говорит Саша Самков. – В прошлом году двое даргинцев девчонку побили, а когда за нее заступились, они опять к папам побежали. Папа тогда одному нашему по морде съездил, но это дело замяли. И так каждый раз: чуть что – на рынок, благо он рядом со школой. Этот рынок у них уже как охранное агентство. Когда учителя пытаются их увещевать, они лишь смеются.. Нашему классному руководителю один даргинец ответил так: «Вы еще не знаете, с кем связались». А месяца два назад всей школе стали известны слова одного даргинца из младших классов. Когда учительница стала рассказывать про Конституцию, а потом спрашивать, кто что понял, он на голубом глазу ей отвечает: «А мне папа не так говорит. Мне папа говорит, что это ваша конституция, а не наша конституция. А мы живем по своим законам».
«Главное, чтобы суд признал стул оружием»
Разговаривать с приаргунскими учителями оказалось тяжело не только из-за того, что они боятся даргинцев. Чтобы разговорить их, мне пришлось преодолевать обиду, которую они затаили на всех журналистов. Это случилось после того, как по читинскому телевидению сразу после погрома в школе передали: «Ничего страшного в Приаргунске не случилось. Двое коренных местных жителей подрались в школьном дворе с двумя учениками школы».
– Это был плевок в душу всей школе – и преподавателям, и ученикам, – возмущается Маргарита Гринько. – Местные жители никогда на такое не пошли бы, потому что они все учились в нашей школе и всех их воспитывали мы. Я не понимаю, почему, когда русские убивают таджикскую девочку или студента-африканца, министр внутренних дел Рашид Нургалиев берет это дело под личный контроль, а когда толпа дагестанцев избивает русских детей, об этом дальше нашего региона нигде не известно, да и тут все стараются сделать вид, что ничего не произошло?
В оправдание своих коллег я смог сказать только то, что они передали в эфир слова начальника пресс-службы областного УВД Алексея Короткова. Как и в случае с Бесланом, после происшедшего в Приаргунске правоохранительные органы с самого начала взяли курс на замалчивание серьезности конфликта. Сотрудникам Приаргунского РУВД, например, строго-настрого запретили общение с журналистами. Так что на контакт со мной пошел лишь прокурор района Валерий Люкшин, да и тот под конец разговора, похоже, пожалел об этом. «На сегодняшний день арестованы 3 человека – уроженцы села Дерга Каякентского района Республики Дагестан Омар Асхабов, Рамазан Сулейманов и Тимур Саидов. Последний успел добраться до Читы, его сняли с поезда, когда он уже собирался отчалить в Москву. Вообще все здешние даргинцы – уроженцы одного дагестанского села, и мы думаем, что большинство участников конфликта временно уехали на родину. Кто-то, может быть, отсиживается у своих соплеменников в соседних с нашим районах».
Прокурор почему-то решил не рассказывать мне о том, что все нападавшие на школу были задержаны в тот же день, но через 3 часа в соответствии с требованиями Уголовно-процессуального кодекса всех их отпустили. Причина – милиционеры не успели возбудить уголовное дело и провести опознание подозреваемых. Это была пятница, потом наступили выходные, и лишь в понедельник дело было все-таки возбуждено. К этому времени большинство погромщиков уже успели скрыться в неизвестном направлении. Бывший милиционер Юрий Мурзин уверен, что это случилось потому, что правоохранительным органам просто лень было заниматься расследованием погрома в пятницу вечером.
– Против этих троих возбуждено уголовное дело по статье 213 – хулиганство, – продолжает свой рассказ прокурор Люкшин. – Наказание по этой статье варьируется от условного срока до 7 лет лишения свободы. Если удастся доказать, что преступление было совершено по предварительному сговору и стулья признают предметами, использовавшимися в качестве оружия, то теоретически можно рассчитывать на максимальную санкцию. Стулья сейчас изъяты в качестве вещественных доказательств – вокруг них и разгорится главное сражение в суде. Но по сложившейся судебной практике реальные сроки по этой статье дают редко. Лет 5 назад у нас уже было похожее дело с даргинцами. Тогда один из них, находясь в состоянии алкогольного опьянения, устроил драку в местном кафе. В тот день кафе работало на заказ – работники ЖКХ отмечали свой профессиональный праздник. Даргинца не пустили, ему это не понравилось, он позвал своих сородичей, завязалась драка. Двое были приговорены к условным срокам. Если у обвиняемых будут хорошие адвокаты, то и на этот раз, скорее всего, будет так же. Может возникнуть еще одна проблема. Они в последнее время на судах частенько делают вид, что не понимают русского языка. Члены местной диаспоры выступать в качестве переводчиков отказываются. Несколько раз нам удавалось привлекать в качестве переводчиков солдат-даргинцев из ближайших воинских частей, но потом что-то произошло, и они тоже начали отказываться наотрез. Вот такие дела.
«Я ударил о стену милиционера, и мне за это ничего не было»
На даргинском рынке тишина. Жители Приаргунска решили наказать своих обидчиков рублем. Родители строго-настрого запретили своим детям покупать что бы то ни было у даргинцев. Я сам слышал, как один папа говорил своей дочери: «Увижу с черными – убью». На мой вопрос, зачем он так, папа ответил: «Если их не могут выпереть отсюда правоохранительные органы, то выдавим мы сами. Просто лишим их возможности зарабатывать».