Нет времени - Страница 79

Конечно, в случае принятия подобного объяснения мы попадаем в сложную ситуацию. Так, например, при некоторых обстоятельствах физическое уничтожение «ближнего» (и даже «ближних» ан масс) становится прямо-таки богоугодным делом. Представим себе тот же самый стеклянный дом. Если «ближний» собирается залепить кирпичом в стенку, его надо остановить, как угодно и чем угодно, и тут уж приходится рисковать. В общем-то, всегда есть риск, что в пылу борьбы ты разобьешь стенку стеклянного дома, — и есть еще больший риск, что это сделает он. Ну что ж, действительность именно такова. Так, например, можно (а иной раз, увы, и нужно) отпустить с миром вредного человечка, навредившего (пусть даже очень сильно) тебе лично — но нельзя прощать и оставлять в покое врагов отечества и уж тем более врагов человечества. Можно (а иногда и необходимо) молча, без злобы и ненависти, перенести тяжелое горе, причиненное тебе ближним. Но не нарушение им законов чести и справедливости.

Итак, получается, что законы и правила, вроде бы защищающие человека от человека, на самом деле вовсе не имеют отношения к людям? Да. Они защищают не людей. Они защищают то, что защищает каждого человека: невидимую стену, купол, черту. Ограду, отделяющую нас от Ничто.

Стоит сказать, что Ограда пролегает вне человека. Это — нечто, прикрывающее спину каждого из нас, но не являющееся нами самими. Она за спиной каждого человека, но не в нем самом. В человеке, наверное, есть много всего — и пакостной дряни, и скрытых сокровищ, — но Стена находится за нами и вне нас. И за ней — Внешняя Тьма, где плач и скрежет зубовный.

Следует обратить внимание на то, что нравственный закон и Уголовный Кодекс запрещают не смерть, а убийство, — а большинство религий даже и убийство самого себя. Человек умер — это печально, но, в общем, «все умрем». Человека убили — это совершенно другое дело… Такое впечатление, что между «естественной» и «насильственной» смертью есть какая-то очень существенная разница… Кажется, что при насильственной смерти (правда, не всякой — смерть и убийство врага в честном бою почему-то почетна и допустима[241]). Стена пробивается, и через пролом в наш мир может вползти что-то извне, как Наг у Киплинга вползал в дом по случайно оставленному лазу… Нечто прозрачное, точнее — призрачное, проникает в наш мир и заражает его.

И мы опять возвращаемся к древним образам насилия: Мечу и Яду. Яд и его носительница, Змея, — действительно потустороннее создание, приходящее из Внешней Тьмы. Впрочем, она не столько темная (в вульгарном смысле плотной черноты), сколько невидимая. Напротив, Меч и Клык — воплощенные лучи света. Сияющий меч в руках защитника небесных ворот — и невидимый, прозрачный яд, сочащийся к нам из-за Стены Мира и заражающий души и тела людей. Свет и Тьма — дальше идти просто некуда…

Это даже не «белое и черное». Это условия всякой «выразительности» вообще.

И здесь кончаются «выразительные средства литературы», потому что «выражать» уже нечем.

Новые Легенды-2. Антология. СПб.: Азбука-классика, 2005.

Питерское издательство «Азбука» уютно устроилось в рыночной нише между московскими мегамонстрами, гонящими килотонны разномастных книг для чтения в метро и «элитарными» издательствами, выпускающими избранное для избранных. А именно: «Азбука» старательно выпускает хорошие книжки для образованного читателя, не лишённого литературного вкуса. Что радует.

В конце позапрошлого года издательство выпустило сборник современной русской мистики — «Новые Легенды». Опыт показался удачным, и в прошлом году, аккурат к длинным новогодним каникулам вышли «Новые Легенды-2». Которые, смеем надеяться, скрасили долгие зимние вечера любителям жанра.

Правда, тут нужно кое о чём предупредить тех, кто себя в любителях числит — иногда не по делу. Сейчас слово «мистика» как-то расплылось в сознании читателя: ему кажется, что это нечто среднее между фэнтези, притчей и литературной сказкой. На самом деле это не так. «Мистика» — это отнюдь не Толкиен, не Ричард Бах (или как он сейчас называется — кажется, Коэльо?) и не Ганс Христиан Андерсен. Это жанр в своём праве: строгий и с определёнными границами. Выяснением которых удобно будет заняться как раз на материале нашего сборника — именно потому, что в нём эти границы хорошо соблюдены, а выход за их пределы (что случается) чётко обозначен.

Впрочем, сначала ещё немного о книге. Сборник отлично составлен и прекрасно оформлен. Сейчас это — редкость. Читающий народец volens nolens пообвыкся и притёрся к издательскому стандарту: если уж сборник, то сначала идёт «паровоз» (то бишь рассказик Лукьяненко или кусочек очередного романа Головачёва), потом ведро слипшегося текста, а на обложке — голая вооружённая баба, если SF — с огнестрелом, если фэнтези — с серебряным мечом. Купят, не подавятся.

«Новые Легенды», напротив, собраны любовно, с чувством, толком и тем более с расстановкой. Это именно что сборник — то есть тексты, отобранные и отредактированные в рамках общей концепции и выстроенные в определённом порядке. Этот порядок должен, как минимум, устраивать читателя, а как максимум — ещё и нести в себе какую-нибудь сверхидею. Я сказал «ещё и». То есть устраивать читателя он должен в любом случае. Потому что сверхидеи, не вовремя пущенные в ход, иногда ведут к совершеннейшей неудобоваримости. Это как с подачей блюд: если уж начали со сладкого, то не нужно удивляться, что съедено будет немного. Не говоря уже о том, что подавать молоко вместе с окрошкой сугубо нежелательно.

При этом качество самих текстов следует оценивать отдельно. Блестящий сборник может быть составлен далеко не из шедевров — и наоборот, несколько отличных рассказов и повестей могут оказаться взаимно неудобоваримы.

Есть, конечно, некие правила, как и в упомянутом выше искусстве правильной разблюдовки. Например, «юмор» (и примыкающий к нему «стёб») являются чем-то вроде текстового аналога «сладкого»: начинать с них нельзя, заканчивать им — почти всегда можно и нужно. Или, скажем, «сначала супчик»: первый текст должен быть относительно коротким и легкочитемым, даже в ущерб качеству. Несколько сильных вещей подряд ставить нельзя, надо разбавлять… Есть ещё несколько правил, сейчас о них не будем. Остальное же — чистое искусство.

Так вот, если если подходить с этой точки зрения, то сборник сделан почти идеально. То есть практически всё, что надо, на месте. Эти тексты нужно было подать именно в таком порядке. Даже чувство лёгкого голода (с которым, как говорят, надо выходить из-за стола) остаётся. Типа, «дайте нам ещё такого же, и побыстрее».

Единственное, что мне, как читателю, не слишком показалось — это внутренние разделения текста, точнее их названия. Сборник делится на части — «восточная мистика» (точнее, «мистика на восточный лад»), «европейская мистика», «славянская», отдельно почему-то «современная». Отдельно идут «мистические случаи и сказки» и «мистические повести». При хорошо устроенной последовательности текстов эти ярлычки — лишние.

Зато стоит отдельно похвалить оформление. Обложка мало того что красивая — она, при всей абстрактности, имеет отношение к текстам, причём сразу к нескольким. Это надо было ухитриться. Объяснять ничего не буду — смотрите сами. Замечу только, что в сборнике мистики должны быть загадки.

Но приступим, наконец, к содержанию.

Первое и общее: в книжке нет «паравозов» — то есть вип-персон головачёвского замаха, гарантированно потребляемых с любым гарниром. Все авторы — не то чтобы средней руки (это неправда), но, скорее, известны в узких кругах, причём в разных. Например, Алимов — это «половина Ван-Зайчика», кумир любителей китайщины. А, скажем, Бенедиктов — автор «Войны за Асгард», его предпочитает публика политически ангажированная. Зорич — из обоймы живых классиков, а Мидянин новомоден. И так далее. Тем не менее, в сборнике никто никого не загораживает, никто никому не мешает. Сто цветов, как рекомендовал Мао, цветут рядом.