Нет пути назад - Страница 14

Для войны сейчас было удивительно тихо…

Они остановили свои машины на обочине дороги, ведущей из Тегерана в элитный горнолыжный курорт Дизин, утром занятый десантниками и горнострелками полковника Георгадзе. Десантная группа численностью до роты оседлала дорогу, перерезав экстремистам и этот путь в эльбрусские горы. Впрочем, экстремисты туда особо и не стремились: выходцы в основном из бедных, пустынных районов востока страны и из южного Тегерана, известного сборника самой отчаянной нищеты, они совершенно не умели действовать в горах, боялись их и не стремились туда. Большей частью они отходили на юг, в бесплодную каменистую пустыню Кевир, частично уже мелиорированную и орошенную, а частью так и оставшуюся бесплодной, выжженной солнцем равниной с проплешинами соляных озер и болот. Выходя из города на открытую местность, они становились легкой добычей для штурмовиков и ночных вертолетов – охотников, постоянно барражирующих над городом и его окрестностями, – и гибли тысячами. Не было ни медицинской помощи, ни воды. Раненых просто оставляли у дороги, где они умирали тысячами, становясь шахидами и следуя в рай. По крайней мере, они так думали. Перепуганные резней и чистками, перепуганные настоящей войной – войны здесь не было больше века, – местные жители не подходили к умирающим, боясь прогневать и старых хозяев этой земли, кровавых бородачей в тюрбанах, и новых, в буро-серой пятнистой форме с диковинно выглядящим оружием. Смерть разгулялась вовсю, а в то же время здесь, в нагорьях, на подступах к богатому району Шемирхан, что переводится как «прохладное место», было на удивление тихо. Только отдаленный стрекот вертолетов да грохот двигателей палубных истребителей-бомбардировщиков, направляющихся восточнее и юго-восточнее на добивание отходящих в сторону Афганистана разрозненных и деморализованных банд, – напоминал о том, что здесь идет жестокая война.

Прямо перед ними торчал черный, уходящий в небеса сталагмит башни Милад, четвертой по высоте башни на европейском континенте, гордости бывшего шахского Ирана. До войны светившаяся как новогодняя елка, сейчас она стояла черная и страшная. С нее координировали бои в городе, но русские не стали бить по ней: позавчера ее захватил спецназ. Даже сейчас, в кровавой схватке за город, русские понимали, что им еще восстанавливать эту страну, налаживать здесь жизнь, и потому старались избежать разрушений везде, где это только было возможно.

Среднего роста, неопределенного возраста бородач стоял в кабине гражданского пикапа марки «Интернэшнл Хэви Дьюти» и смотрел на город через массивный, но неожиданно легкий прибор, объединяющий в себе термооптический и ночной прицелы и лазерный целеуказатель для наведения целей ударной авиации. На данный момент лазер был выключен, работал только фотоувеличитель третьего поколения, превращающий тьму в зеленую, мрачную воду, заливающую черный город. Человек смотрел не на дорогу, по которой можно было въехать в город, а на сам город, расстилающийся перед ним на многие километры. Северная часть города упиралась в отроги Эльбруса, южная же уходила далеко на юг, на три десятка километров, упираясь в каменную пустыню.

Город пал еще вчера. Штурмовые саперные подразделения, усиленные частями морской пехоты и парашютистами, взяли площадь Парадов, прорвались к Голубому дворцу и казармам «Гвардии бессмертных», заняли центр города. Парашютисты заняли аэропорт Мехрабад и примыкающий к нему Экспоцентр, крупнейший в Азии. Над сожженным – нет, не русскими солдатами, а благодарным Шаху персидским народом – дворцом был водружен трехцветный русский флаг. Сегодня днем замолчал позывной штаба сопротивления города. Он работал в южной части города под позывным «Эльбрус-12»: спецназ подтвердил наличие цели на станции метро «Бахман», после чего стратегический бомбардировщик сбросил на цель две противобункерные бомбы весом по пять тонн каждая. Но сопротивление с этим не закончилось: в городе было огромное количество остаточных групп боевиков, бандпособников, палачей шариатских судов, джихадистов из Афганистана и Британской Индии, которым на снисхождение военного трибунала рассчитывать не приходилось, просто людей, которые привыкли держать в руках автомат и лить кровь. Все они старались вырваться из города, залечь на дно, затаиться, сменить документы, спасти награбленное. И конечно, нападали на русских военных и казаков, отчего те стреляли по ночам не задумываясь. Не было никаких сомнений в том, что уже сейчас закладывались и плелись агентурные сети, прежде всего британской разведки, организовывались подрывные и террористические ячейки, вывозилась секретная информация. Была ориентировка и на то, что в городе может находиться сам Махди, неуловимый «двенадцатый имам», с которого все и начиналось. За него была назначена награда в один миллион рублей золотом.

В кузов, схватившись рукой за удобную решетку безопасности, залез еще один человек, на голову выше первого, крепкий, усатый. Он больше был похож на араба, которых было полно и на стороне русских, и против них. Но внешность обманчива: и тот и другой были русскими и относились к одной из многочисленных оперативных групп, заброшенных в регион для подготовки вторжения. Они забрасывались со стороны Каспия и больше недели находились в этом регионе нелегально, готовя высадку спецназа и десант на стратегические точки Эльбруса. Им удалось выжить – в том бардаке, который был до вторжения, никто ничего не знал, каждый амир был хозяином на своей земле, и они были ничуть не более странными, чем другие. Тем более что у них была местная машина, деньги, оружие, они умели говорить на фарси и арабском, представляться моджахедами, борцами за веру. Но сейчас, с приходом русской армии, их камуфляж представлял опасность для них самих же: единственным знаком принадлежности к русской армии был небольшой маяк на крыше каждой из машин, работающий в инфракрасном, невидимом невооруженным глазом спектре света. Но это отлично видно с огромного «Громовержца», тяжелого штурмовика, кружащего над Тегераном, а вот озлобленный и невыспавшийся казак за пулеметом на блоке мог его и не заметить. Да и сейчас инфракрасные маяки не работали.

– Что там? – спросил высокий, который очевидно, был младшим в этой паре.

– Ничего. – Старший взглянул на часы, затем протянул прибор наведения. – Давай, твоя очередь. Смотри внимательнее.

– Есть… – разочарованно сказал молодой.

Время. Они ждали того, чего может и не быть вовсе. Разговор человека, который мог и соврать, как это здесь принято, привел их сюда. Да, конечно, их собеседник не знал о том, что они неверные… пока они его не убили, но он мог принять их за суннитов. А суннитов доминирующие здесь шииты ненавидят еще больше, чем неверных, и солгать им – святое дело…

Старший выпрыгнул из кузова, легко, почти балетным движением, что говорило о его подготовленности. Дверь была приглашающе открыта, пахло кофе… настоящим кофе с корицей и кардамоном, который варился тут же, на кофеварке, питающейся от бортовой сети. У них была хорошая, едва ли не лучшая для таких дел машина. «Интернэшнл-2» – североамериканский пикап, собранный на Аксайском заводе под Ростовом, простой, как мычание, семилитровый многотопливный дизель, питающийся самой скверной соляркой, простые, прямые, словно рубленные топором, формы кабины, делающие бронировку простой задачей, широченные двери – машина была рассчитана на шестерых здоровых мужиков в спецодежде и с инструментом в кузове. Эта машина и в самом деле была частично бронирована и приспособлена под нужды группы специального назначения, но снаружи это была обычная, побитая временем и дорогами разъездная машина – летучка нефтяников или газовиков. Наверное, угнанная.

Между сиденьями на коробе с боеприпасами стояла рация, с виду дубовая, армейская на самом деле, одна из последних моделей. Через переходник она была подключена к тому, что казалось автомобильной антенной, но на самом деле вместе с багажником на крыше представляло собой двусторонний (и на прием, и на передачу) терминал космической системы целеуказания и целераспределения «Легенда». Он позволял принимать и передавать не только координаты целей, но и любые изображения, видео, звуковые файлы в любом формате, как военном, так и гражданском, к этой сети можно даже было подключить полевой ноутбук и выйти в гражданский или военный сегмент Интернета. Еще десять лет назад такими возможностями обладал только командный пункт полка, но прогресс шел быстро, и сейчас даже такая маленькая группа могла общаться напрямую со штабом операции и с Генеральным штабом. Сейчас, впрочем, группа считалась «пассивной» и работала только на прием.