Несущие грозу - Страница 31

Васкес наклонился вперед.

- Это будет очень зрелищный суд, я уверяю вас. И вы, мистер Акерман, вы будете агентом, который сорвет овации за то, что привели к правосудию это преступное чудовище. Подумайте над этим, мистер Акерман, хорошо подумайте!

Акерман глубоко вздохнул, но ничего не сказал. Васкес подал сигнал, и Паломино вернулся на свой пост возле дверей. Один из официантов налил еще коньяка в мой шарообразный бокал. Васкес смотрел, как я пытался выпить из него.

- А вы, мистер Хелм, - сказал он. - Пока мистер Акерман думает свою думу, позвольте узнать, что бы удовлетворило вас?

- Я удовлетворен, - сказал я, стараясь допить последний глоток коньяка из пузатого бокала. Я продолжал, взглянув на женщину, которая сидела слева от меня:

- Если миссис Штейнер не причинят никакого вреда и позволят ей заниматься своим делом без всякого вмешательства, я удовлетворен. Это моя работа. Несмотря на то, что некоторое время я не был в состоянии выполнять ее, и у меня до сих пор в некотором смысле связаны руки, это до сих пор моя работа. Если она здесь просто ужинает с друзьями, у меня нет причин возражать. Если ситуация изменится, я буду выполнять приказ, насколько хорошо я смогу. Может быть, в данной ситуации это будет не очень хорошо, но, как бы там ни было, я прошу вас иметь это в виду.

Васкес одобрительно кивнул.

- Вполне ясное заявление. У вас есть такое же чувство ответственности за кого-нибудь, кто сидит за этим столом, например, мисс Нан? Вы провели вместе несколько дней.

Я взглянул через стол и отчетливо сказал:

- Белинда - хорошая девочка. Но я за нее не отвечаю.

Васкес серьезно взглянул на меня.

- Вы понимаете, что вы говорите?

Я сказал:

- Я ведь был здесь, сэр.

Всегда помогает, если ввернуть уважительное "сэр" или даже два. Даже самые умные любят это. Я сказал:

- Я - один, сэр, я не могу отвечать за весь мир. Мои инструкции не предписывают защищать никого, кроме миссис Штейнер. Насколько я знаю, остальные отвечают сами за себя.

Лицо Белинды побледнело, но она еще контролировала себя.

- Теперь я знаю, что человек чувствует, когда его бросают в волчью яму. Премного благодарна, сволочь! Она посмотрела на человека рядом с собой.

- От тебя мне тоже ждать нечего?

- Если ты помнишь, ты уволилась достаточно громко, - сказал Акерман даже с каким-то удовлетворением. - Если тебе нужна поддержка - купи костыль.

Я увидел, что в ее взгляде промелькнул страх. Она подала сигнал ближайшему официанту наполнить ей стакан тягучей жидкостью. Васкес сказал:

- Мистер Хелм, вы хотите, чтобы я поверил, что вы здесь только потому, что вам приказали защищать миссис Штейнер? И что у вас нет никаких личных...

- Личное ничего не значит в моем деле, сэр.

Васкес прокашлялся.

- Значит, мы занимаемся разными делами. Для меня личное значит очень много, мистер Хелм. Мой сын был убит, как вы знаете. И, чтобы расплатиться, я буду делать все, что в моих силах, чтобы вредить мерзкой стране, которая за это отвечает. А вы заявляете, что вы не хотите мстить за смерть вашей подруги Мадлен Рустин, не говоря о вашей собаке Хэппи. У вас нет никакого желания отомстить? Извините, но вы не производите впечатления человека, который умеет прощать. Я думаю, вы не умеете лгать, мистер Хелм.

- Мне все это говорят, но я стараюсь, - сказал я.

Васкес сказал:

- Честно говоря, я не чувствую особой ответственности за смерть женщины. Она обидела другую женщину, та была просто в ярости. Мы использовали этот гнев для своей цели. И в этом случае не имеет значения, что мои люди предоставили средства мести, то есть гранату. И без гранаты эта девушка сделала бы то же самое, только другим оружием. Вы согласны?

Спустя секунду я облегченно кивнул.

- О`кей. Можно сказать, что Мадлен сама напросилась, хотя ее спровоцировали. Но Хэппи...

- Что касается собаки, то здесь вид оружия, конечно, имеет значение, - сказал Васкес. - Если бы не было взрывчатки, например, если бы девушка использовала нож или пистолет, то собака наверняка бы не пострадала. В этом смысле я - ваш должник, как вы говорите в своей стране. Конечно, я не могу вам полностью возместить утрату, но...

Он повернулся и сказал что-то своему молчаливому слуге, который неподвижно стоял позади коляски. Человек вытащил из кармана собачий поводок, защелкнул его на ошейнике Браво и слегка щелкнул, заставив собаку встать.

- Уно моментито, - хрипло сказал Васкес. Он протянул руку и погладил массивную голову щенка, который успел ее облизать. - Хорошо, Бо.

Васкес смотрел, как слуга обвел собаку вокруг стола. Потом сказал мне:

- Возьмите поводок, мистер Хелм. Собака ваша. Ну что ж, это их обычаи: мой дом - это твой дом, и все такое. Я сказал:

- Нет, я...

- Пожалуйста, не говорите мне, что никакая собака не может заменить ту, к которой человек был привязан. Я это знаю. Но это лучшее, что я могу для вас сделать. Вам все равно захочется завести другую охотничью собаку, а Браво - хороший охотничий пес с прекрасной родословной. Но не тяните, он думает, что вы хотите от него отказаться. Вы знаете собак, вы знаете, чего он хочет. Так сделайте это.

Я не хотел обижать Васкеса отказом. Но, как он сказал, я знал собак. Если вы видите, что щенок доброжелательно стоит возле вас, ему надо как-то ответить. Я хотел поднести ему руку, как обычно, чтобы Браво мог запомнить мой запах.

- О нет, осторожно! - это воскликнула Руфь.

Я помнил, почему она боится собак, особенно эту.

Васкес нетерпеливо сказал:

- Мистер Хелм, познакомьтесь с ним. Браво не кусается.

Руфь резко сказала:

- Как вы можете так говорить! Я там была, я видела.

Васкес покачал головой:

- Там было темно, и вы были испуганы, вы не видели того, в чем себя убедили, - сказал он. - Мистер Акерман, вы руководили спасением миссис Штейнер, при котором один из ваших агентов погиб. Теперь скажите нам правду. Был ли у него на теле хоть один след от укуса?

Акерман облизал губы.

- В моем отчете...

Васкес резко махнул рукой.

- Конечно, в вашем отчете утверждается, что бедный парень был разорван кровожадными тварями на куски. Вы бы никогда официально не признались, что ваши люди настолько некомпетентны, что в темноте застрелили своего коллегу. Вы свалили вину на собак. Конечно, ваши люди сумели убедить врача, что так оно и было. И истерическое свидетельство миссис Штейнер было именно то, что вам нужно. Но здесь - не официальный прием, поэтому, пожалуйста, расскажите нам правду.

Акерман пожал плечами.

- Хорошо, когда за агентом и объектом погнались две большие собаки, а было очень темно, кто-то спустил курок и выстрелил, хотя не мог ясно видеть цель. Позвоночник Мэлвина был раздроблен пулей тридцать восьмого калибра, на нем не было укусов.

Руфь облизала губы.

- Но я видела...

- Это был просто дешевый спектакль, миссис Штейнер. Собаки сделали то, что и должны были сделать. Они подняли нас по тревоге, когда учуяли незнакомцев. Они не были тренированы нападать на человека, но один придурок, услышав, что пленники убегают, открыл дверь клетки. Собаки выбежали и, поскольку были заперты всю ночь, наверное, сделали то, что обычно делают собаки в таких обстоятельствах. Погуляв и видя, что они все еще на свободе, они начали искать себе развлечение. Увидев, что какие-то люди бегут, собаки, конечно, решили присоединиться к ним. Тем более, что началась стрельба, а, значит, скоро будет охота. Это их самое любимое занятие. Один из тех, кто бежал, упал, и они пошли обнюхивать того, кто стоял впереди. Они просто считали, что после стрельбы должны были остаться мертвые птицы. В этот момент они услышали свисток и вернулись обратно. Они выглядели очень виновато, что не смогли принести мне ни перышка.

Похоже, Руфь вспомнила, что она точно так же не поняла Хэппи, когда проникла ко мне во двор с пистолетом. Потом она жестко сказала: