Нестрашные сны (СИ) - Страница 1

Я ползу по коридору на четвереньках. Или это называется — иду? Двигаюсь… Коридор освещенный, длинный. Пустой. Если опустить голову, видно, какая за мной остается широкая красная полоса. Не знала, что в человеке так много крови. Руки начинают сильно дрожать в локтях и запястьях, а колени переставляются все тяжелее, точно их оттягивают назад на резинке. Наверное, легче ползти. Я ложусь и понимаю, что это плохая идея: пол гладкий, скользкий, пальцам не за что уцепиться. А, может, попробовать двигаться на спине, просто отталкиваясь ногами? Побарахтавшись, как черепашка с расколотым панцирем — садисты-мальчишки в детстве разбивали панцирь камнями — переворачиваюсь и смотрю в потолок. Потолок ведет себя очень странно: он то нависает над самым моим лицом, то уплывает куда-то высоко, прямо в небо, то раскачивается из стороны в сторону, как маятник… Может, землетрясение началось?

Я поворачиваю голову, прижимаясь щекой к холодному камню. Окна в коридоре большие, но выходят они на «глухую» стену соседнего здания, и с пола видно только эту стену и небо. Серое небо. Вечер? Утро? Просто плохая погода? Наверное, все-таки вечер, потому что в институте никого…

Институт! Сама не знаю, почему это слово меня беспокоит. Слово как слово. Но есть в нем что-то такое, что заставляет меня ползти вперед. Выбираться… надо выбраться, пока никто не пришел. Не нашел меня.

Никто меня не ищет! Защипало глаза и щеки — слезы, внезапные, горячие, соленые. Никому я не нужна. Ни-ко-му. Совсем. Кроме… Я пытаюсь поднять голову — аж шея задрожала от усилия. Не получается. Тогда я скашиваю взгляд на ноги. Назад. В том конце коридора темно и пусто. Никто не идет по моему следу. Но это ненадолго.

Надо выбираться. Я запрокидываю голову: впереди лестничная площадка, а за ней точно такой же коридор. Может, я сумею съехать вниз по перилам? Только вот не знаю — куда я… приеду.

Агата очень боялась идти к Димитрову в больницу. Даже позвонить не решалась. Сначала хотела навестить Максима, своего телохранителя, но и Келдыш и бабушка, как сговорившись, запретили это делать. Агата поняла, что не очень-то он хочет ее видеть. А вдруг и Славян тоже?.. Хотя это смешно, они же с ребятами его вылечили! Но ведь в больницу он попал из-за нее. И неизвестно, вернется ли к нему его огненная магия. Вдруг — она вспоминала рассказ Келдыша о детях, которых родители после войны водили к Слухачам — его тоже «выпили досуха»? Лучше, конечно, было заявиться к Димитрову всей толпой. Но у интернатовцев (всех, кроме нее) помимо обычных школьных начались еще и экзамены по магии, и Божевич решительно запретил выходы в город — особенно их сумасшедшей компании. Это не она, это директор так их назвал.

В общем, Агата все раздумывала и колебалась — пока не явился Келдыш и не предложил сопроводить ее в больницу. Она не сумела придумать уважительную отговорку и теперь плелась рядом с ним по больничному парку. Где-то здесь со Славяном гуляет мама Димитрова. Агата надеялась их просто не найти — ведь парк такой большой! — но чтобы Ловец кого-то не нашел…

— Вон они, — Игорь показал на женщину, катившую по аллее инвалидную коляску.

Агата испугалась:

— Он что, не может ходить?

— Просто еще слишком слаб. Добрый день!

Димитрова вскинула руку, заслоняя глаза от солнца, и заулыбалась:

— О, Игорь, вы снова пришли? Здравствуйте-здравствуйте!

Агата вопросительно поглядела на Келдыша:

— Снова?

— Я тут бываю. Иногда, — бросил тот на ходу.

— И Агата тоже! — продолжала мама Славяна напряженно-оживленным голосом. — А мы уж думаем — что-то нас одноклассники не навещают?

— Экзамены, — виновато пробормотала Агата.

Келдыш подошел первым, пожал руку Димитрову.

— Здравствуйте, Славян. Я принес вам тренажеры для рук. Оставил в вашей палате.

Он со всеми на «вы». Даже с маленьким Зигфридом-Водяным.

— А как…

— Там есть инструкция, но первое время может понадобиться чья-нибудь помощь.

— Сам справлюсь!

Знакомые агрессивные интонации в хриплом голосе. Агата слегка взбодрилась: может, все не так уж страшно? Увидела темную кудрявую макушку Славяна — он пытался выглянуть из-за спинки кресла.

— Мориарти?

— Да, — Агата подошла и пробормотала неловко: — Привет, Слав.

— Привет.

Выглядел он нормально. Ну, почти нормально — если не обращать внимания на этот теплый больничный халат, бледное лицо и бледные губы. Руки расслабленно лежали на подлокотниках. Димитров сощурился на нее, опять сказал:

— Привет.

Агата покосилась на взрослых: они отошли в сторону и что-то тихо обсуждали.

— Ну ты… как?

— Нормально. А ты?

— Нормально.

Он помолчал.

— Совсем-совсем нормально?

— Ну… да.

— Подойди ближе! — скомандовал он. — Я тебя вижу плохо.

Агата и без того заметила, что он щурится и наклоняет голову то так, то эдак, точно пытаясь получше рассмотреть ее. Шагнула ближе. Носки кроссовок уперлись в колесо коляски.

— Ага, — теперь Димитров смотрел на нее снизу. Глаза темные-темные. Напряженные. — Я когда… проснулся… стал хуже видеть и слышать. Все вокруг какое-то… не такое.

Агата промолчала. Она, кажется, поняла: Славян видит и слышит теперь, как обычный человек. Просто человек. Как она сама.

Не маг.

Запаниковав, Агата оглянулась. Келдыш наблюдал за ними поверх кудрявой головы Димитровой.

— Все наши передают тебе привет. У нас экзамены и Божевич не выпускает, но они придумают, как выбраться. Вот.

Протянула ему пакет с конфетами и журналами. Пальцы Славяна дернулись и замерли.

— Положь куда-нибудь, — сказал он со злостью.

Агата торопливо пристроила пакет ему на колени. Димитров сказал в ее склоненный затылок:

— Говорят, это ты меня вылечила?

— Нет. Все мы. И еще, — она махнула рукой в сторону, — Келдыш.

— Ты мне снишься.

— Правда? — Агата почувствовала, что краснеет.

— Каждую ночь… — Славян подумал и добавил, — и день. Всегда, когда засыпаю. Как он подходит к тебе… — Агата поняла сразу — Инквизитор. — А ты говоришь ему — возьми всё… Страшно.

В их полку прибыло — вот еще один с ночными кошмарами! Агата кивнула.

— Игорю инквизитор тоже снится. И мне. Стефи говорит, я иногда кричу по ночам.

Димитров наблюдал за ней темными неподвижными глазами.

— Не он страшный… Ты.

Славян как будто ее ударил — она даже сделала шаг назад.

— Все нормально? — спросил Келдыш за ее спиной, Агата и не заметила, когда он успел подойти. Димитров сказал устало:

— Я лечь хочу.

Его мама сразу захлопотала, поправляя плед у него на коленях, разворачивая коляску.

— Хватит на сегодня, нагулялись, поехали в палату. Спасибо, что забежали, Игорь, Агата. Приходите еще!

Никогда. Никогда больше.

Агата не стала смотреть, как они уезжают. Повернулась и пошла в противоположную сторону. Они долго молча шагали по запутанным бесконечным дорожкам — Агата начала подозревать, что волшебники здесь что-то сделали с пространством. И, кажется, со временем — они неожиданно вышли в осень.

— Посидим? — Келдыш смахнул желтые листья со скамейки, уселся, вытянув ноги. Агата присела на край и отвернулась. Она не хотела говорить о Славяне. Она даже не знала, что сказать остальным. Пусть сами теперь к нему приходят.